На чтение: ≈ 13 мин.Разыскивая спецшколу для детей, совершивших преступления, мы проехали мимо, уверенно завернув к обнесенному колючей проволокой зданию с охраной. Ошиблись. В спецшколе – ворота нараспашку, решетка только на одном окне, позже выяснилось, что это бухгалтерия. А ведь в приморской специальной общеобразовательной школе закрытого типа имени Т.М.Тихого живут и учатся мальчики, успевшие к своим 13-14 годам натворить такого, что у любого взрослого волосы встанут дыбом.
Директор Андрей Суханов с неохотой говорит о прошлом своих воспитанников: он видит в них не убийц, насильников и воров, а несчастных детей, которым не повезло родиться в спившихся семьях. Хотя даже ему бывает трудно воспринимать некоторых учеников так спокойно. Во время нашей встречи директор не раз возвращался к делу двоих новичков. 12- и 13-летние изверги издевались над 11-летней соседкой, пока она не умерла. Позавидовали, что девочка лучше их жила. Не ножом ударили, не задушили, но несколько часов садистки мучили ребенка…
Невольно окидываю взглядом лица, пытаюсь угадать: кто мог сотворить такое? Бесполезно. Пацаны больше мелкие. На вид лет 11, а оказывается, давно «стукнуло» 14. С криминальным налетом, глубоко въевшимся в огрубевшие лица, здесь борются как могут. Первое, что сделал директор, когда два года назад пришел работать в школу, купил ребятам разноцветные футболки, чтобы стереть «зековский» облик лагерного отряда.
В школе заглянули на урок русского языка в 7-й «Б». Учительница просила объяснить смысл пословицы: «Сделал добро – скрой». Худенький пацаненок первым вскинул руку и, торопясь, рассказал, почему не надо выставлять напоказ добрые дела.
Вроде знают, что такое хорошо и что такое плохо, а потом – как обухом: в 13 лет участвовал в убийстве женщины, которую затем распилил на куски, в 12 убил старушку…
– Сегодня мы имеем дело совсем с другими детьми, чем те, которые были четверть века назад. Что спрашивать с этих мальчиков, если у них нет представления о том, какой бывает нормальная семья? Они не знают, что отец каждый день должен ходить на работу, а мать убирать квартиру и готовить. Эти дети привыкли воровать, чтобы поесть. И другой жизни они не видели, – говорит директор.
Судьба большинства учеников спецшколы – сменить родителей на нарах. Насчет этого тут мало кто сомневается.
Учитель математики Неля Бурганова проработала в спецшколе практически со дня ее основания – 35 лет. С легкой полуулыбкой учительница вспоминала своего первого ученика Колю Васильева. Только запомнился он учительнице не своим прилежанием, а характером. Сумел залезть в комнату, где хранилось школьное белье, и все обгадить. После интерната пошел Коля Васильев по колониям…
– Ну и как вам работается с такими?- спрашиваю, уже предчувствова ответ.
– Что бы ни случилось там, на свободе, здесь это не имеет значения, – отвечает Неля Ивановна. Видно, что для нее это не высокий слог.
– Когда запущенные, неразвитые, забитые ребята попадают к нам, месяц они ничего не слышат на уроке. Не умеют слушать учителя. Многие несколько лет не ходили в школу. Часто разница в возрасте между одноклассниками – три года. Таким детям надо внимания в десять раз больше, поэтому классы у нас маленькие, максимум по 8 человек, работа с каждым учеником идет индивидуальная. И у мальчиков просыпается интерес к учебе! – с таким чувством рассказывают только о любимых учениках.
А «способности» у детей есть! Если ребенка ловят на краже аж в 12-м обворованном им магазине, то это о чем-то говорит…
В школе ходят легенды про Палыча – пацаненка метр с кепкой. Палыч мог открыть замок любой сложности с помощью гвоздя и пары камней. Этот самородок не мог учиться плохо, мозги-то как работают! И таких, как Палыч, криминал от себя не отпускает, даже из школы его ночами пытались выкрасть «для дела».
Помнят в интернате еще одного «таланта». В Находку из Японии привезли дорогой джип, что-то там оказалось сломано, машина категорически не заводилась, еле отбуксировали в гараж. Каких только мастеров не приглашали, бесполезно. Однажды хозяин открыл гараж, а джипа нет. 12-летний мальчишка угнал! Из «инструментов» у него были отвертка и проволока…
Учиться ниже своих способностей здесь никому не дадут. Режим строг. Тут не прогуливают уроков и не приходят в класс с невыполненными домашними заданиями. Все балансирует на тонкой грани – относительной свободы и специфики учреждения закрытого типа.
Вот уже два года, как в этой школе решили проблему побегов (это при открытых-то дверях!). Почему не бегут, стало понятно, когда мы прошли по школе.
Она в срочном порядке меняет облик. Сначала Суханова не понимали: зачем тратиться на евроремонт? Сделал бы чисто, и то хорошо. Но Андрей Савельевич считает, что в школе все должно быть красиво, тогда разорить не поднимется рука. Предусмотрел даже такие мелочи, как замена еще целых стеновых панелей. Были черные, стали под светлое дерево.
Гордость директора – спортивный зал, здесь еще пахнет свежей краской, на втором этаже современные тренажеры, теннисные столы. Сейчас приводят в порядок старый склад. Делают студию, где мальчики будут заниматься живописью, графикой, глиняной игрушкой, макраме. «Не слишком ли женские занятия?» – спрашиваю.
– Что вы! Вы бы видели, с какой охотой они вяжут и плетут! Между прочим, в прошлом году один из воспитанников спецшколы выдержал огромный конкурс в художественное училище,- с гордостью отвечает руководитель изостудии.
А самое главное – в школе кормят как на убой. Мальчики, которые приходят сюда с дефицитом веса, за три года отъедаются и превращаются в нормальных подростков.
Овощи у школы-интерната свои. Все лето ребята проводят в спортивно-трудовом лагере, за спецучреждением закреплено 57 гектаров земли. Из-за этого чуть-чуть сдвигается учебный год. Начинается он с октября, а заканчивается 15 июня. Поля оставить не могут: иначе урожай из-под носа уведут! Выращенных овощей хватает себе на стол и на продажу. В этом году на рынке заработали чуть больше миллиона рублей. Половина денег идет на лицевые счета учеников (к моменту выхода из школы многие из них имеют существенные для своего возраста суммы), вторую тратят на школьные статьи расходов: на ремонт, спутниковую антенну, поездки в Южную Корею и Китай.
Скоро основным источником дохода станет работа на локомотиворемонтном заводе в Уссурийске. Договор о сотрудничестве был недавно возобновлен.
По правилам мальчики могут находиться в школе-интернате три года. Правда, некоторые остаются дольше, если хотят закончить 9 классов. Сюда помимо детей из Приморья попадают с Камчатки. Еще несколько лет назад здесь было 280 мальчиков, сейчас 98.
Забыть о том, что дети наказаны обществом за свои преступления, они не должны. При всех своих плюсах, это все-таки необычная школа. Здесь живут по режиму (даже в туалет ходят строем), свидания с родителями по расписанию несколько раз в год, посылки обязательно досматривают (в прошлом году после встречи с отцом 13-летнего мальчика увезли в реанимацию: перекурил конопли, папаша привез сыну «гостинец»).
Наказание за серьезные провинности только одно, для детей самое тяжелое: не дадут отпуск домой или увольнение.
Дети есть дети. Обозленные, прокуренные, битые жизнью и родителями, которые их десятки раз продавали и предавали, они все страшно скучают по дому. Пусть там ни куска хлеба, ни чистой одежды, а душа рвется домой! «Попробуйте сказать про их мам и пап хоть одно дурное слово! Контакт с ребенком будет потерян навсегда. Для них плохих родителей не бывает», – говорят учителя и воспитатели.
Рома и Дима – родные братья, это понимаешь без подсказки. Одинаковые белобрысые макушки, внимательные серые глаза. Мальчики здесь за воровство и бродяжничество. Мать-одиночка, сумевшая от разных сожителей нарожать девять детей, прокормить их не в состоянии, но на водку ей, конечно, хватает. А дети пишут в письмах: «дорогая мамочка»…
Другая мать не пустила сына, вернувшегося через несколько лет из школы, дальше порога: «Ты чего приперся? Чем я тебя кормить буду?». У этой семьи крепкий дом, достаток. А сын не нужен. Ребенок от таких слов сжался, как будто его ударили. Видно, что парню стыдно, больно, обидно. Забрали его в спецшколу на новый «срок»… Но теперь вы понимаете, откуда у этих ребят берется злость и ненависть. Дети с другой биографией и другими родителями в спецшколе – редкость.
– Самое страшное – все, что мы в них вкладываем, впустую! Никто ведь с родителями не работает. Получается, что они возвращаются в ту самую грязь, из которой ненадолго вырвались, – говорит Андрей Суханов.
Там, в нормальной жизни, они не нужны не только родителям. Когда эти дети приходят в обычную среднюю школу, они еще полгода по инерции учатся, а потом… На таких детей списывают все проблемы с дисциплиной и успеваемостью. Отдельно ими не занимаются, и оценки быстро падают. Прилепил кто-то жвачку учителю на стул, или что-то пропало в кабинете – виноват всегда будет «специальный» ученик, поэтому школу вскоре бросают. Вот и получается, что для малолетних преступников три года в спецшколе не наказание, а самая большая удача в жизни. Для них это время становится единственным мигом счастливого детства.
Уссурийск, Приморский край
Выбор читателей
Комментарии