Дон казацкий

Столичные «городки». Намечая маршрут экспедиции от истоков до устья Дона, я проложил его через бывшие столицы донского казачества. Сегодня и одна из старейших на Дону станица Раздорская, и тихий несуетный Старочеркасск, и стремительно приобретающий современный облик Новочеркасск – казацкие музеи-заповедники под открытым небом. В станицу Раздорскую мы скатились с горы под вечер. Заместитель директора Раздорского этнографического музея-заповедника Сергей Борисов провел небольшую экскурсию по станице. В конце шестнадцатого века на Дону сложилась воинская казачья община, автономное положение которой и древний обычай «С Дону выдачи нет!» были официально признаны Московским государством.

Центром казачества стал городок Раздоры («городками» в то время называли укрепленные поселения). Археологические находки в районе Раздорской, большинство из них выставлены в местном музее, первые экспонаты которого вместе с учениками подбирал школьный учитель Леонид Тимофеевич Агарков, свидетельствуют о том, что люди облюбовали это место на Дону, где река перед большим островом Поречным как бы «раздирается» на два русла, еще в древности. Так что казацкие молодцы не зря обосновались тут. Кстати, по преданиям, и судя по некоторым находкам, как обьяснил нам Сергей, казацкий городок находился в юго-западном углу острова Поречного как раз напротив нынешней станицы Раздорской. Старочеркасск, до которого мы добрались на следующий день, тоже был основан на острове. Впервые о нем упоминается в летописях времен царствования Ивана Грозного: «Пришли из-за Днепра черкасы на Дон с князем Вишневецким и, там поселившись, город Черкасской построили». С 1970 года станица Старочеркасская превращена в историко-архитектурный музей-заповедник, в котором все наполнено поэтическим обаянием казацкого прошлого, каждая церквушка, курень дышат ароматом старины.

В Новочеркасске поражает размерами монументальный Вознесенский войсковой кафедральный собор посредине мощенной камнем просторной площади с памятником Ермаку – покорителю Сибири. Это, кстати, третий по величине храм в России.

Курень – кров и защита

Под разными крышами привечали нас на Дону. Запомнились краткие дневные гостевания и ночлеги в настоящих казацких куренях. Некоторые, исправно продолжая служить старым и новым хозяевам, были перестроены, переделаны на современный лад, однако во многом сохранили старинное обличье, черты своеобразной казачьей домашней крепости. Именно такими и были традиционные курени казаков. Сегодня на юге России, в степной Украине «куренем», «куреньком» часто в шутку называют различные временные постройки, хлипкие сооружения. Последнее время, правда, это словечко на юге все чаще мелькает в названиях модных ресторанов, мотелей, небольших отелей. Какова же на самом деле его этимология? Слово «курень» у монголов означает «круг», «круглый». В степной Монголии «куренем» называли и окруженное плетнем кочевье, и отряд, который его оборонял. Кстати, именно в этом значении слово бытовало у запорожцев. Донской «круглый» (так его тоже именовали) курень-дом тоже был предназначен для обороны. Казачий курень был, как правило, двухэтажным – с каменным «низом» и деревянным «верхом». По этому поводу казаки говорили: «Жить нужно в дереве, а припасы хранить в камне». Между «низами» и «верхами» могло не быть связи – каждый этаж имел самостоятельные входы (верхний жилой даже два – рабочий и парадный). Заперевшись на втором этаже, хозяева могли долгое время обороняться от непрошеных гостей. Вокруг дома сооружался балкон-галерея, который называли «балясами» – в летнее время казачки в отсутствие мужей на этом прикрытом навесом выступе часами гоняли чаи и точили лясы.

Вентерь и весло – казачье ремесло

…Старый казак положил поперек лодки удилище и усмехнулся в желтоватые от табачного дыма усы: «Вентерь, лодка и весло – вот казачье ремесло».

Донской казак не представлял себе жизни без рыбалки, рыбного промысла, которым часто кормились целые станицы. «Жил бы казак в Америке, да некому рыбу ловить в ерике», – говорили в народе.

Дон издревле изобиловал рыбой, однако рыбная ловля в его водах велась все же по определенным, часто довольно строгим правилам. На воде казак вел себя тихо, несуетно, боясь скверным словом «обидеть» реку-кормилицу. Рассказывали, что казака, который плевал в Дон, жестоко, «без милости били», а затем он неделю отбивал по семьсот поклонов в день, стоя по колено в воде. Рыбные угодья охраняли и берегли, как свой дом. Например, возвращаясь после рыбного промысла в Азове, казаки перед проходом в Дон вытаскивали баркасы на берег, просушивали их, «шкерили» – скребли борта и заново смолили. Это делалось для того, чтобы не занести в реку губительную для пресноводных обитателей морскую живность.

Казаки ловили рыбу круглый год. Как и летом, зимой ставили вентеря, при помощи жерди, топора с длинной рукояткой и веревки пускали подо льдом сети. Весной на Дону казак-рыболов средней руки нанимал двух «спольщиков» (помощников), в остальное время года работал один. Казаки, для которых в дальних морских и сухопутных походах сушеная и вяленая рыба часто была основной пищей, весьма преуспели в заготовке рыбы и икры из нее впрок.

«Обетная» вода

– В провулок завернете, и будет вам колодезь. Наша вода самая добрая в округе.

Улыбчивая казачка с коромыслом на плечах проплыла мимо нас. Ни одна капля с полных ведер не упала на землю. Много было подобных встреч возле станичных и хуторских колодцев, криниц, родников, по пути к ним. В Дону воды много, и на вкус она свежа, однако из-за глинистых берегов мутновата, для стряпни не совсем пригодна. Испокон веков казацкие жены пользовались колодезной водой. Об интересном казацком обычае, связанном с рытьем колодцев, мне рассказали в станице Старочеркасской. На Дону нередко путь к подземной воде прокладывали не опытные мастера-колодезники, а казаки, которые «замаливали грех». Тяжкий рисковый это был труд, часто даже смертельно опасный. Казак, который брался за рытье станичного или степного придорожного колодца «по обету», не прикасался к вину, ограничивал себя в скоромном, избегал общения с земляками. Появление воды на дне колодезной шахты означало, что обет исполнен и Бог простил грех. Однако предстояло еще привести в порядок, должным образом оформить колодец, оборудовать его водоподъемным механизмом. Тоже задача непростая. После окончания работы мастер, случалось, оставлял на колодце памятную надпись. Скажем, такую: «Сей колодец выкопал по обету донской казак раб Божий Степан в память матери рабы Божией Агрофены. Воды его чисты, как материнская любовь, и бесконечны, как слезы матери моей, пролитые по мне».

«Перейти майдан»

Мы въехали в хутор Каныгин по узкой улочке. Попетляв между серыми куренями, она вдруг оборвалась, и открылся простор с белеющей на бугре церквушкой. Так мы оказались в центре хутора – на майдане. Слово это тюркское, однако давно и прочно вошло в казачий обиход. Площадь-майдан – от старинного внутреннего устройства казачьих городков. В восточной части майдана, как правило, стояла церковь. Рядом с майданом обязательно тянулись коновязи, где привязывали коней собирающиеся по тревоге-сполоху казаки. Для них издревле эта центральная площадь была участком вольной просторной степи. На майдане все на виду, зримо и громогласно, здесь все вместе, в едином порыве. Тут неукоснительно соблюдался главный принцип донской вольницы – равноправие независимо от богатства, чинов и даже военных подвигов.

Майдан станичный, что Кремль столичный. На майданах на общих собраниях станичников (они назывались «сборами» или «кругами») решались наиболее важные общественные дела – выбирали атаманов и старшин, вершили суды, распределяли угодья, провожали казаков в поход. Чаще всего «круги» (у запорожцев «кола») состоялись по праздничным дням.

На майданах шумели ярмарки, устраивались народные гулянья и забавы, нередко во время праздников тут ставились столы, за которыми пировали станичники, вспоминая военные подвиги и погибших товарищей. Слава казака на степных курганах да на майданах. Состарившись, донские казаки нередко делили имущество между земляками и в воскресный день, угощая всех вином, танцуя и смеясь, шли через майдан в храм или монастырь, где принимали постриг. Выражение «перейти майдан» означало на Дону – прожить земную жизнь.

Памятник у дороги

На Дону много памятников казачеству. Есть монументы, памятники-часовни, помпезные скульптурные ансамбли. Мне запомнился скромный обелиск в станице Дубровской неподалеку от шолоховских Вешек. Стоял он у дороги рядом со школой. Пирамидка была ограждена аккуратным заборчиком. Еще издалека мне бросилась в глаза чуть корявая надпись «Честь и слава казаку Тихого Дона». Мы подъехали к памятнику, и я прочитал на противоположной его стороне: «Пусть волна донская плещет славу храбрых удальцов». Директор местной школы Надежда Григорьевна Чайкина обьяснила, что обелиск поставил влюбленный в казацкую историю станичный краевед Алексей Иванович Ермилов. Отметил таким вот способом свою причастность к возрождению казачества. Почему возле школы? За ее порогом здесь каждый камень – история. Это самый доходчивый наглядный урок. Кстати, краевед задумал поставить на школьном дворе памятник казацкой матери.

Фото автора

Новочеркасск – Старочеркесск – ст. Раздорская – ст. Дубровская,

Ростовская область

Город обрел статус казацкой столицы