Дискуссия

Хватит ли открытий на следующий век?

Конечна ли наука? Бесконечна ли наука? Науке это неизвестно…

В начале этого учебного года наша газета опубликовала фрагменты дискуссии, которая проходила в компьютерной сети Интернет между профессором биологии института Санта-Фе Стюартом Кауфманом и ведущим автором научно-популярного журнала “Scientific American” Джоном Хогэном.

Поводом для “виртуальной беседы” послужила книга Хогэна “Конец науки”, в которой автор провозгласил, что научная картина мира уже известна человечеству и ученым остается только “подчищать” ее детали. По его мнению, попытки исследователей совершить очередной переворот в знаниях – не более чем “ироническая наука”. Мы уже дошли до таких глубин Вселенной и микромира, что можем лишь говорить об их компьютерных моделях, а не о реальности. “Если наука бесконечна, то поиск истины абсолютно тщетен – сизифов труд. Если каждая истина – лишь одна из бесконечного ряда истин, то не существует такой вещи, как абсолютная истина”.

В ответ Стюарт пытался обрисовать новые горизонты науки, например создание общей теории систем, с помощью которой можно было обьяснить и тайны космоса, и появление жизни…

На эту дискуссию пришли сотни откликов ученых со всего света. Этих людей легко понять – задели за живое, начали обсуждать крепость сука, на котором сидит каждый из них.

Ниже мы предлагаем несколько реплик западных исследователей, которые, надеемся, привлекут ваше внимание. Ведь проблема “конца науки” касается не только академических умов, склонных к теоретизированию. Для школьного образования вопрос о конечности/бесконечности научного познания тоже далеко не праздный.

Глен МАККЛОСКИ: бежать с поля боя – недостойно

Возможно, когда мистер Хогэн с помощью электронной почты сообщит нам с Альфа-Центавра, что его атомный реактор на последнем издыхании, что к следующему дню межгалактическим экспрессом ему нужно доставить другой, – его слова будут иметь большее значение.

А сейчас остается больше вопросов и гипотез, чем твердых ответов. Ему бы продвигать новые мысли, а уход с поля боя редко является достойным концом.

Хайнц В. ШТЕРНБЕРГ: абсолютной истины не бывает, но не прекращать же из-за этого исследования!

Я не могу понять, о чем беспокоится Хогэн. Большинство ученых и образованной публики понимают, что абсолютная Истина (das Ding an sich, вещь в себе) недостижима.

Они знают это еще со времен Канта, а возможно, и задолго до него. К счастью, ученые никогда не останавливали исследований. Только представьте, насколько меньше мы бы знали о мире и нашем месте в нем, если бы ученые прекратили поиски новых обьяснений 300 лет назад.

Возможно ли, чтобы Хогэн не был потрясен, если в течение следующих 50 лет ученые ответят на вопрос, как возникла жизнь, и смогут воссоздать ее в лаборатории? Или он предпочел бы, чтобы люди прекратили попытки изучать происхождение жизни, поскольку эти исследования все равно не приведут к абсолютной Истине?

Артур СМИТ: конец “героической” науки

…С точки зрения математики, все существующее может легко считаться и конечным, и бесконечным. Отрезок прямой, имеющий конечную длину, состоит из бесконечного количества точек (математических). Фрактал, конечный в силу наличия границ, может быть рассмотрен бесконечно подробно. Конечно, никто не будет защищать бесконечность науки в смысле изучения каждой точки отрезка прямой.

…Моя любимая аналогия – создание географической карты. Рассмотрим континент – сначала описываются внешние границы, затем исследуется внутренняя часть со все большей степенью подробности. Новое крупное открытие в науке подобно открытию нового обширного континента. Мы очень хорошо знаем, что сейчас на Земле не осталось континентов, которые можно было бы открыть. Значит ли это окончание работы по созданию карты Земли? Нет, но, вероятно, это значит, что создание карты перешло из ранней, “героической”, фазы в современную, “нормальную”, когда задачей становится насыщение подробностями.

Подумаем более широко – кто из современных “разведчиков нового” ближе всего по духу к великим путешественникам XV – XVI веков? Безусловно, это астрономы, которые в этом столетии стали способны показать наше место в галактике и место нашей галактики во Вселенной.

Заполнение деталями этих карт займет многие и многие годы. “Иронические” ученые, обсуждающие Вселенную, перепрыгивают через это, они всего лишь играют в распространение процесса открытия континентов, оставляя в стороне даже то, что мы можем получить от астрономов. С точки зрения практики в течение ближайших миллионов-миллиардов лет мы будем существенно больше нуждаться в черновой работе по картографированию нашей Вселенной, нежели в “героях”, шагающих поверх барьеров.

Я думаю, что эта аналогия приложима к тому, что мотивирует нас как ученых. Наука благодаря ее громадным успехам в этом столетии почти неизбежно в течение многих десятилетий будет хотя и не скучной, но “не героической”. Безусловно, это имеет и социальные последствия, в частности для прельщенных научной карьерой. Некоторые отрасли науки (в частности физика) более не вызывают волнения у непосвященных.

Таким образом, я считаю, что опасность, на которую указывает Хогэн, существует. Мы успешно очертили наши границы, осталось много работы, но именно эта работа демонстрирует, как прекрасна Вселенная в очередной ее ипостаси.

Роберт ГАРИСТО: вы видели хотя бы один электрон?!

Я также не согласен с замечанием Хогэна, что границы возможного уже достигнуты. Во-первых, наука почти всегда полагается не на прямые доказательства. Джон, вы верите в существование электронов? Вы видели когда-нибудь хотя бы один?

Даже если бы действительно мы достигли границ возможностей, кто бы поверил 20 лет назад, что сегодня мы сможем наблюдать и ловить отдельные атомы, манипулировать с ними? Создавать импульсы частотой один раз в фемтосекунду?

…Мы, может быть, на грани открытия сверхсимметрии, которая означала бы больше, чем повторение известных частиц, и была бы первым примером симметрии, в которой внутренне соединены пространство-время и каноны симметрии.

Однако, я думаю, есть польза в укусах Хогэна. Действительно, некоторым подотраслям и даже целым отраслям науки окажется необходимой лишь “подчистка”. А может быть, они даже окончательно вымрут (а вот и новая область – палеоэпистемология – буквально “наука о древнем знании”). Но у природы всегда будет многое, чему можно научить нас. Я надеюсь, мы продолжим ее исследование.

Роберт СТАМЕР: кому, на самом деле, какое дело до того, конечна ли наука!

Вопрос задан, и не существует вопросов, настолько глупых, чтобы не быть заданными. Но что нам принесет ответ? Если наука конечна, то мы просто завершаем выявление всех законов, управляющих нашим существованием, если нет – то нет.

Но конечный результат остается тем же – мы используем знания, полученные учеными, для создания на основе открытых законов новых изобретений. Таким образом, если наука действительно обречена закончиться и если этот конец близок, только усиливается сложность работы ученых-инженеров – создателей нового.

Если мы открыли в науке все – замечательно, мы будем продолжать гнаться за новыми изобретениями, которые будут даваться все с большим трудом. Если мы не открыли всего в науке – тоже замечательно, потому что мы будем так же продолжать гнаться за новыми изобретениями.

Таким образом, по-моему: а) вопрос не существен, б) ответ не существен.

Перевели и подготовили Борис ДОЛГИН и Мария ПАСТУХОВА

Экология

Покровительство ЮНЕСКО спасет белоплечих орланов и чистую воду

“Теперь ни одна уважающая себя компания не будет покупать байкальскую целлюлозу…”

В начале декабря ЮНЕСКО включило в Список всемирного культурного и природного наследия две российские территории – “Бассейн озера Байкал” и “Вулканы Камчатки”.

Ровно год назад ЮНЕСКО внесло в свой список 3,2 млн. гектаров лесов в Республике Коми, что позволило спасти их от вырубки французской компанией “Юэт Холдинг” и приостановило проект золотодобычи в северной части национального парка “Югыд Ва”.

По мнению экспертов движения “Гринпис России”, включение в Список всемирного наследия Байкала, в котором сосредоточено 20 процентов мирового запаса пресной воды, поможет добиться перепрофилирования Байкальского целлюлозно-бумажного комбината, угрожающего существованию озера.

Координатор байкальского проекта “Гринпис России” Роман Пукалов заявил: “Теперь ни одна уважающая себя компания не будет покупать целлюлозу, полученную за счет уничтожения всемирного наследия”.

“Вулканы Камчатки” – это действующие и потухшие вулканы, уникальная Долина гейзеров и окружающая их пока еще не тронутая природа. Здесь обитают многие виды, находящиеся под угрозой исчезновения, среди них – белоплечий орлан (символ Камчатки), камчатский медведь, калан, сивуч, снежный баран и др. Кроме того, с лета до поздней зимы здесь можно наблюдать уникальное явление: движение миллионов лососей из океана вверх по течению реки на нерест.

В будущем “Гринпис” планирует подготовить для ЮНЕСКО документы по Командорским островам и самому крупному в Евразии вулкану Ключевская сопка.

Агентство социальной информации

Образ будущего: рабочее место

Стереть грань между работой, отдыхом и общением

Стулья с карманами как символ нового офиса

В Московском архитектурном институте прошла выставка “Идеи и разработки нового офисного мира”, на которой демонстрировались работы трех итальянских дизайнеров: Етторе Соттсасса, Андреа Бранци и Микеле Де Лукки.

Заокеанское слово “офис”, звучащее в названии выставки, нужно понимать широко – это место, где совместно работают люди, производящие некий интеллектуальный продукт. Здесь люди должны принимать решения, спорить, размышлять, получать и передавать информацию. С точки зрения этих функций, нет принципиальных различий между апартаментами крупного банка, кабинетами рекламного агентства и учительской в сельской школе.

Офис для многих людей – это место, где они проводят большую часть своей жизни. Удивительно, что на протяжении столетий человечество не смогло придать офису собственную форму – пространства, на котором люди не только работают, чтобы выжить, но и просто живут.

“Все еще господствует стиль, который просто по-военному однообразен, иерархичен и неподвижен. Выражением этого являются помещения, скорее напоминающие больницы, в них преобладают серый и коричневый цвета, хаос технического оборудования и его подключений, а размеры помещений и рабочего стола указывают на место в иерархии” – утверждает представитель Витра Дизайн музея Ута Брандес.

И вот итальянские дизайнеры предлагают свой вариант офиса XXI века. После долгих дискуссий друг с другом, а также с экспертами в области философии, социологии, психологии и в сотрудничестве с техническими специалистами была разработана эта выставка. Это не готовые модели, а скорее направления решений.

Так, например, “Кочующий офис” – проект Етторе Соттсасса – не что иное как абстрактный символ социальной мобильности. “Палатка”, напоминающая пляжные навесы, равным образом приспособлена как для конференций, так и под оазис. Она была задумана для городских офисных кочевников, которые не будут больше проводить время стационарно, занимаясь лишь одним видом деятельности. Это рабочее место, которое может, по необходимости, собираться и разбираться в различных местах. Внутри него – изящные передвижные шкафчики для документов заменяют обычные полки. А на офисном стуле есть карманы, как на джинсах, предназначенные, к примеру, для бескабельного телефона, записной книжки или карандашей. На спинке стула находится закрывающийся рюкзак для хранения маленьких секретов.

Андреа Бранци убирает из своего офиса горизонтальные письменные столы, он создает вертикальное рабочее место для дня и ночи, для коллективной работы, где можно принимать пищу и спать. Здесь все рассчитано на равноправие, а не на иерархию.

Микеле Де Лукки комбинирует важные для него качества: гибкость и личное свободное пространство. Все разбирается, можно сложить стол заседаний, коллективные или личные рабочие места, деревянная стена может быть использована как доска обьявлений или как доска для письма мелом.

У этих трех проектов много общего. Они предусматривают как индивидуальное свободное пространство, так и места встречи. Между концентрацией и расслаблением, едой, разговором и трудом, частным и общественным, не возникают натянутые отношения – офис наполняется жизнью.

Итальянские дизайнеры весьма скептично отнеслись к организации российских офисов. Единственное, что вызвало у них восхищение, – совместное поедание банки варенья сотрудниками одной из московских контор. Это, по их мнению, символизирует неформальность обстановки и живую общность коллектива.

Григорий ТАРАСЕВИЧ