…Даруя им отраду и отраву… Я так думаю

​Перед спектаклем за сценой темно – как это и должно быть. Темнота эта наполнена ожиданием. Ожиданием чуда. Ожиданием света. Вот сейчас загорится прожектор – едва затеплится сначала его лампа, а потом будет светить все ярче, словно бы призывая: «Ваш выход!» И мы в эту самую последнюю секунду – пока еще есть спасительная темнота – теснее прижимаемся друг к другу и почти что плачем: от осознания неповторимости этого мгновения. Ведь то, что мы выйдем на эту сцену, означает одновременно, что рано или поздно мы сойдем с нее. Мы изменимся за время спектакля и даже, возможно, изменим кого-то еще, но это не отменяет его окончания с овациями или без таковых.

Девочка-режиссер сейчас говорит нам свои напутственные слова. Нежный мягкий голос. Не так важны сами слова, сколько этот тембр, эта интонация, это доверие. «От хорошего актера остается интонация» – так, кажется, говорил мой мастер. И от человека тоже. Не смысл, но интонация этого смысла. В наших силах иметь эту интонацию, не деланную или наигранную, а самую настоящую. И когда мы будем говорить там, на сцене, о любви, то будем одновременно тосковать по жизни, которой никогда с нами не случится. И, преодолевая эту тоску, будем опускаться перед нашей любовью на колени, будем вить крепкую нить, соединяющую нас, будем возвращаться к ней, что бы ни было, прощая и раскаиваясь, обнимая и прячась надежно на ее плече.Эта такая ранняя весна искушает нас, ведь она бушует за окнами, расплескивая на нас сок, забродивший прежде времени в ее деревьях, мажа солнцем по нашим щекам, врываясь беззаконно в темноту нашего закулисья через щелку в наспех сделанном затемнении на окнах. А мы зачем-то создаем себе другую, иллюзорную жизнь, как будто не замечая ее обреченности. Неутомимо и неутолимо создаем себе пространство, в котором будем мучителями и мучениками, палачами и жертвами, предателями и преданными, любящими и любимыми.От человека остается интонация. От этого мгновения, когда мы вместе, останется в сердцах – как бы они потом ни огрубели – нежность. Мы выходим на сцену из-за нежности голоса нашего режиссера, выходим, чтобы воздать ему должное своими ролями, своей жизнью, чтобы не подвести: ведь он будет смотреть на нас откуда-то из самого угла зала.Все, уже все, мы громким шепотом сказали: «С Богом!» – и разжали наши только что соединенные руки. Сквозь неплотно соединенные ткани занавеса успеваем взглянуть на публику, замершую в зале. Прожектор уже зажигается. Значит, нам пора. До свидания, тьма!..