На чтение: ≈ 5 мин.Камушки лучше видны, когда они мокрые. Тогда они звучат, горят издалека. Идешь по берегу, собираешь их. Попробуешь их цвет на дереве или картоне. Вот горячий багор, вот холодный… На Урале есть редкий камень. Волконскоит называется, такой чудный зеленый цвет дает. А в Армении я нашел нежные пастельные тона.
У моего собеседника – художника, кандидата искусствоведения Олега Борисовича Павлова – крупные сильные руки. Камень-то, он ведь силу любит.
– А как раньше люди рисовали, углем да камушками… Фрескам Дионисия в Ферапонтовом монастыре пятьсот лет, а краски-то горят, светятся. Время над ними не властно.
“Камушками” (так любовно называет художник природные краски) Павлов увлекся давно. Еще студентом с этюдником за плечами колесил по родной стране. Приглядывался к фрескам, изучал наскальную живопись. Что это за чудо-краски такие, в каждой местности свои особые тона? Вологодские работы древних мастеров не спутаешь с алтайскими. Вот тогда и осенило: кладовая красок здесь, под ногами. Бери – не ленись! Сколько оттенков одной только охры обнаружил художник в Армении! Прямо золотые россыпи. Из каждой экспедиции отправлял в столицу тяжелые посылки. Перекладывал газетами свои драгоценные камушки и – на почту. Работники удивлялись, ахали: “Вы туда камней, что ли, наложили?” Радостно соглашался с ними: “Конечно, камни в ваших краях дорогого стоят”.
– Я ведь в магазины за красками не хожу. Сам их делаю. Друзья мои, бывает, жалуются. Мол, была такая звучная работа, а через два-три года потерялась. А я им в ответ: а чего вы хотите от покупных красок? Вот полюбуйтесь, как мои-то краски звучат.
Олег Борисович достает небольшие листы ватмана. На них – выкраски, или образцы красок. Оттенок каждого камушка пронумерован.
– Посмотрите эту выкраску. Сравните с фрагментом фрески Ферапонтова монастыря на стене. Тот же цвет?
Я неуверенно киваю головой.
– Кажется, одинаково.
– Точно такой же, – подтверждает Павлов. – Сколько я камушков в Вологодчине перепробовал, пока подобрал.
Но найти камушек – полдела. Потом его растереть надо до порошка, просеять через ситечко. Растирать надо долго, для этого у художника есть специальное приспособление типа пестика из какого-то твердого минерала. Сделал сам. И ситечко тоже самодельное из капронового чулка. Чтобы мелконько-мелконько просеивало. Вместо палитры – алюминиевая пластина. А в ней выбиты специальные углубления для готовых красок.
– Возьмешь яйцо, на ладошку выльешь, – объясняет Олег Борисович, и перебрасываешь с ладони на ладонь. Пока не останется один желток в мешочке. Вот его-то в пузырек и один к одному разводишь водой. Немножечко уксусу капнешь, чтобы не портилось. И пожалуйста, смешивай потом с просеянной мукой.
Изобретение Павлова называется по-научному “термофосфатная техника живописи”. Используется эта техника в основном в росписи больших поверхностей, то есть стенописи. Фосфаты – это состав красок, получаемых из природных минералов. Потом эти краски подвергаются термообработке, то есть обжигу. Долговечность работам обеспечена. Не страшны им ни дождь, ни ветер, ни снег.
Творения Павлова можно увидеть в столице в Симоновом и Андрониковом монастырях. Немало работ и за рубежом, особенно в Германии.
Олег Борисович Павлов – правнук Саврасова. Да, того самого именитого художника, автора шедевра “Грачи прилетели”.
– Педагогические склонности, наверное, у меня от прапрадеда, – шутит Павлов. – Александр Кондратьевич четверть века преподавал живопись студентам Московского художественного училища. У него была своя педагогическая система. Недавно об этом вышла книга. А вообще-то пора всерьез заняться родословной. Систематизировать все. У меня ведь в семейном альбоме одних фотографий целых 12 килограммов.
Но поговорить о корнях художника Павлова нам не удалось. Пришли на занятия студенты.
Олег Борисович проводил до двери.
– Я вам не успел показать, что за чудо привезли мне с Афона. Ну ладно, в другой раз. Тогда и о родословной поговорим.
Надежда ТУМОВА
Выбор читателей
Комментарии