Что тот стандарт, что этот

Проект федерального государственного образовательного стандарта общего образования (начальное общее образование), разработанный коллективом под руководством академика РАО А.А.Кузнецова и члена-корреспондента РАО А.М.Кондакова (далее – Проект), был опубликован в федеральном выпуске «Учительской газеты» (№11 от 17 марта 2009 г., с. 16-20). Рассматриваемый Проект можно условно считать конкурирующим с проектом стандарта, разработанного рабочей группой Института проблем образовательной политики «Эврика» под руководством Александра Адамского.

Общая характерная черта обоих проектов – недостаточно полное определение и раскрытие совокупности требований, обязательных при реализации основных образовательных программ начального общего образования, оба проекта не стали целостными документами, они представляют собой соединение отдельных описательно-концептуальных фрагментов таких стандартов, тем самым оставляют за своими рамками множество первостепенных по важности вопросов, которые должны быть закреплены в федеральном государственном образовательном стандарте.

Проведенный анализ показывает, что рассматриваемый проект по своему содержанию – расширенный вариант пояснительной записки, содержащий многочисленные отсылки к недоступным для общественного обсуждения или еще не разработанным проектам документов, отдельным блокам требований и сопровождающим (дополняющим) этот проект, то есть фактически его приложениям.

Следует отметить, что дать полную и всестороннюю оценку представленного проекта и возможных последствий, к которым могут привести подходы и идеи, заложенные в проекте, возможно только на основе комплексного анализа всей совокупности документов, предусмотренных проектом (с. 18), в том числе: фундаментального ядра содержания общего образования; базисного учебного (образовательного) плана общеобразовательных учреждений Российской Федерации, реализующих основную образовательную программу начального общего образования; программы формирования универсальных учебных действий для начального общего образования и конкретных примерных программ по отдельным учебным предметам начального общего образования; концепции духовно-нравственного воспитания младших школьников; примерной программы воспитания и социализации обучающихся; примерной программы формирования ценности здоровья и здорового образа жизни (в которых, полагаем, более подробно, чем в проекте, изложены соответствующие требования).

Согласно законодательству Российской Федерации содержание и форма федеральных государственных образовательных стандартов определяются исходя из установленного в законе весьма общего (неконкретизированного) определения этих стандартов, согласно которому они представляют собой «совокупность требований, обязательных при реализации основных образовательных программ начального общего, основного общего, среднего (полного) общего, начального профессионального, среднего профессионального и высшего профессионального образования образовательными учреждениями, имеющими государственную аккредитацию» (пункт 1 статьи 7 Закона РФ «Об образовании»). Сегодня отсутствует какой-либо нормативно-правовой акт, который определял бы более детальные требования к содержанию и форме федерального государственного образовательного стандарта (нормы статьи 7 названного Закона РФ фрагментарные и недостаточно полные).

Очевидно, авторы проекта и Министерство образования и науки РФ не приложили должных усилий для организации открытого и полноценного общественного обсуждения проекта, поскольку не была обеспечена возможность ознакомления со всем комплексом проектов документов – по существу приложениями к этому проекту, имеющими существенное значение для оценки содержания проекта в целом.

Этот общий для обоих проектов стандарта существенный недостаток в организации их разработки и обсуждения дает достаточные основания для вывода о том, что процесс разработки и обсуждения федерального государственного образовательного стандарта общего образования в настоящее время не стал открытым для профессионального сообщества и общества в целом, состязательным, что дает основания сомневаться в объективности и непредвзятости организаторов разработки стандартов. Этот вывод подтверждается тем, что на официальном сайте Минобрнауки России (по состоянию на 20 апреля 2009 года) никакой информации об обсуждении проектов стандартов не приведено. Анализ проекта федерального государственного образовательного стандарта общего образования дает достаточные основания для некоторых выводов как по самому проекту, так и по возможным последствиям в случае его утверждения.

Проект, по сути дела, не отвечает на вопрос о содержании начального общего образования в Российской Федерации

Из проекта совершенно не ясно, чему именно будут учить российских младших школьников и в каком объеме будут учить, имеется в виду не суммарно, а по конкретным учебным темам, учебным курсам, предметам и дисциплинам (пункт 6 статьи 9 Закона РФ «Об образовании»). Не конкретизированы требования к содержанию начального общего образования в Российской Федерации, его принципы, ценностные основы и приоритеты, минимальные обязательные объемы учебной нагрузки, отводимой на те или иные учебные предметы или темы. Недостаточно сказать, сколько часов отводится на уроки литературы суммарно за 4 года, несопоставимо важнее, что именно будет изучать ребенок – действительно необходимые для его нравственного и культурного развития лучшие произведения классиков русской литературы либо порнографические сочинения В.Сорокина, культурно сниженные сентенции в стиле Г.Остера или оккультно-религиозные учения каких-либо сект.

В проекте не закреплены четкие требования не только к содержанию образования, но и к содержанию учебных пособий, обеспечивающих образовательный процесс, реализующий указанное содержание образования. Это важнейший вопрос, поскольку использование в российских школах для учебного процесса материалов, вредящих духовно-нравственному и психическому здоровью обучающихся, выявляется достаточно часто и представляет большую проблему, которую (наряду с другими проблемами) призван решить федеральный государственный образовательный стандарт начального общего образования. Отсутствие в стандарте четких и ясных требований к содержанию образования, к содержанию учебных пособий, в том числе по их соответствию требованиям федерального государственного образовательного стандарта начального общего образования, обеспечивает автору любого вредного пособия возможность оспорить в судебном порядке решение об отказе в допуске его пособия в школу.

Недостаточно проработаны концептуальные основы и понятийный аппарат проекта

Рассматриваемый проект характеризуется окказионально-терминологической перегруженностью, недостаточной смысловой определенностью ряда основных используемых понятий, запутанностью логических и смысловых отношений между ними. Чрезмерно вольное обращение разработчиков проекта с лексическими конструкциями, игнорирование правил юридической техники обусловили его юридическую (так как это нормативный правовой акт) и организационно-педагогическую несостоятельность. К использованным в проекте понятиям с неясным смыслом либо не соответствующим юридико-лингвистическим требованиям для использования в федеральном государственном образовательном стандарте можно отнести следующие:

«развитие познавательной позиции младших школьников» (с. 16);

«формирование универсальных учебных действий» (с. 18);

«метапредметные результаты» (с. 17);

«нормы здоровьесберегающего поведения» (с. 17);

«формирование ценности здоровья» (с. 19).

Возможно, для авторов проекта это обоснованная и привычная терминология, но в такого рода документах она неуместна. Если бы указанные лексические конструкции использовались в статье в научном журнале, то никаких претензий не было бы. Но федеральный государственный образовательный стандарт – подзаконный нормативный правовой акт, так как он содержит правовые нормы-требования, и, следовательно, в нем должны использоваться общеупотребимые понятия, характеризующиеся однозначным достаточно определенным и ясным значением. Понятия, которые невозможно заменить более четкими лексемами или лексическими конструкциями, и вводимые авторами проекта новые понятия (не ставшие общеупотребимыми) должны были бы получить в этом же документе юридически корректные определения. В противном случае стандарты будет невозможно или крайне затруднительно применять, так как смысл устанавливаемых требований к содержанию образования будет выражен очень неопределенно. В этом же ряду заявленное в качестве предоставляемой возможности «приобретение ощущения причастности к универсальной детской культуре» (с. 17) (что за универсальная детская культура?).

Достаточно много в проекте положений, свидетельствующих, что его авторы не разобрались и слабо ориентируются (или вообще не разбираются) в смысле того, что они написали. Например, в самом начале проекта говорится: «Федеральный государственный образовательный стандарт общего образования – конвенциональная норма…» (с. 16).

Стремление авторов проекта к наукообразию и приданию ему внешней теоретической убедительности подводит их. Словосочетание «конвенциональная норма» совершенно не применимо к определению федерального государственного образовательного стандарта, даже в абстрактно-философском смысле. Федеральный государственный образовательный стандарт – это не одна норма, а совокупность требований, обязательных при реализации основных образовательных программ образовательными учреждениями, имеющими государственную аккредитацию (пункт 1 статьи 7 Закона РФ «Об образовании»), то есть нормативный правовой документ. Понятие «конвенциональная норма», более распространенное в теории перевода в языкознании, изредка используется и в конституционном праве (преимущественно в странах англосаксонского права) в значении «особой разновидности конституционных обычаев, складывающихся на основе норм конституционного права в практике деятельности государственных органов и политических институтов. Конвенциональные нормы отличаются от традиционных правовых обычаев, складывающихся вне конституционного механизма и лишь санкционируемых государством, тем, что это результат соглашений, компромиссов различных социальных и политических сил, органов государства, общественных объединений. Они складываются в силу длительной единообразной практики функционирования различных институтов и имеют устный характер. Конвенциональные нормы выполняются сторонами, но не подлежат судебной защите в случае их нарушения одной из сторон». Указанное авторитетной энциклопедией Института государства и права РАН устоявшееся значение понятия «конвенциональная норма» исключает возможность и обоснованность его использования для обозначения или описания федерального государственного образовательного стандарта. Ошибочное употребление понятия «конвенциональная норма», ставшее возможным из-за бездумного копирования идей из какого-то иностранного материала, подтверждает известный факт несоразмерного влияния иностранных организаций на многие процессы «реформирования» и «модернизации» российской системы образования.

Положение проекта о том, что федеральный государственный образовательный стандарт – конвенциональная норма, отражающая общественный договор между семьей, обществом и государством (с. 16), содержит весьма спорное утверждение о наличии некоего общественного договора, что рассматривается как отголосок теории общественного договора – известной в науке теории государства и права как одной из многочисленных гипотез образования государства. В данном же случае никакая семья (семьи), даже образно (метафорически) говоря, не заключает и не может заключить никакого общественного договора с обществом и государством, напротив, семья вынуждена принимать условия и требования, установленные государством, причем нередко противоречащие ее интересам по обеспечению нравственного развития детей. В итоге наукообразные фразы про общественный договор свидетельствуют об определенном научном уровне и квалификации разработчиков проекта.

Содержащееся в проекте высказывание: «Учебная деятельность носит общественный характер, являясь социальной по содержанию, по смыслу и по форме осуществления» (с. 16) – при ближайшем рассмотрении также лишено смысла.

Приведенные примеры из проекта доказывают его недостаточную концептуальную и терминологическую проработанность, явную преждевременность его принятия в представленном виде.

Необоснованная минимизация в проекте объема установленной законодательством части основной образовательной программы, формируемой участниками образовательного процесса

В проекте указано количество учебных часов, отводимых на вариативную часть базисного учебного (образовательного) плана: «Вариативная часть базисного учебного (образовательного) плана обеспечивает реализацию индивидуальных потребностей обучающихся и всех субъектов образовательного процесса. Время, отводимое на вариативную часть, в пределах допустимой аудиторной учебной нагрузки при

6-дневной неделе (306 учебных занятий за 4 года), может быть использовано…» (с. 18).

Но при этом, как следует из процитированного фрагмента проекта, вариативная часть базисного учебного (образовательного) плана предусмотрена только для школ с 6-дневной учебной неделей. При этом, как опять же буквально следует из проекта, 6-дневная учебная неделя используется только в общеобразовательных учреждениях, где обучение ведется на родном (нерусском) языке, и в общеобразовательных учреждениях, где наряду с русским языком изучается один из языков народов России: «Общеобразовательные учреждения, где обучение ведется на родном (нерусском) языке, и общеобразовательные учреждения, где наряду с русским языком изучается один из языков народов России, используют режим 6-дневной учебной недели» (с. 18).

Леонид ГРЕБНЕВ, заведующий кафедрой экономики Московской государственной юридической академии, доктор экономических наук, профессор, в 2001-2004 гг. заместитель министра образования Российской Федерации;

Валерий ГРЕБЕННИКОВ, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права Российского университета дружбы народов, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, председатель Комитета по образованию и науке Государственной Думы IV созыва, депутат Государственной Думы II, III и IV созывов;

Игорь ПОНКИН, доктор юридических наук, заместитель председателя Комиссии по защите прав ребенка и других участников образовательного процесса Московской городской Общественной палаты по образованию