Человек текста

Томский писатель Сергей МАЛЬЦЕВ называет себя человеком текста, поскольку всю жизнь им занимался. Жизненный опыт у него самый разный: молодость пришлась на лихие 90‑е, когда жизнь заставляла адаптироваться к меняющимся условиям. Историей своего самурайского пути, а также романа с городом и историей писатель поделился с «Учительской газетой».

– Сергей Александрович, была же педагогика, из которой вы ушли?

– Если у тебя есть дети, пусть даже им за 20, из нее никогда не уйдешь. Все равно остаешься педагогом, потому что с ними будет что-то происходить, они будут приходить за советом. И ты будешь поддерживать их, наставлять. Попал я в педагогику странным образом, как и потом в писательство. В 1990‑е работал в сфере культуры, получал второе образование. Когда был заместителем директора Колледжа культуры, предложили вести образовательный курс для студентов, стал преподавать в вузах, школе. А в том, что ушел, нет драмы. Понял, что немного отстаю от молодежи, тут я согласен с Дмитрием Быковым, который говорит, что после 40 лет надо людей от работы с детьми отстранять, потому что перестаешь быть с ними на одной волне. А это важно! Можно заниматься методической работой, готовить новых педагогов, управлять образованием – есть где приложить силы.

– Как человек приходит к писательству?

– Работая в образовании, попал на радио, стал радиожурналистом. В любой журналистике ты все равно имеешь дело с текстом, а главное – с историей. Только у писателя есть право придумать цепь событий, а журналист обязан рассказывать о том, что происходит на самом деле. Еще с детства, читая книги, фантазировал, как бы сам рассказал эту историю. В современной России пространство для журналистики ограниченно, не так много тем, берясь за которые ты не попадаешь на минное поле. И одна из них – краеведение.

Мне всегда была интересна история города, земли. Особенно тема томского погрома 1905 года как события, характерного для того времени, они шли по всей России. Что стало с теми людьми, которые выступали против революционных идей? Начав изучать тему, понял, что она писана-переписана, но желание показать свой взгляд не пропадало! Я не историк-исследователь, так что незачем заниматься полноценными «копаниями», тем более что о погроме есть прекрасная книжка новосибирского историка Шиловского. Оставалось писать художественную, где есть место для фантазии. Как сказал Булат Окуджава, вымысел есть обман. У меня вымысел – лишь часть книги, он касается обстоятельств в контексте событий того времени. Художественная литература позволяет делать это интересно: не просто описывать события, а моделировать поведение разных людей. Мне странновато называть «Погром» историческим романом, это скорее книга о людях на фоне большой исторической трагедии.

– Тогда о чем ваш роман?

– О людях и моем городе, который я очень люблю, об одном из интереснейших периодов его истории. Томск начала ХХ века не просто процветающий город, это столица Сибири, развитая, просвещенная благодаря университету и огромному количеству образовательных учреждений. Уже тогда проявилась его особенность – самыми многочисленными горожанами становятся студенты и преподаватели. Это пятый город после Москвы, Санкт-Петербурга, Киева и Самары, где появилась централизованная электростанция, подключившая дома, а не только производства. Это был один из крупнейших экономических и научных центров того времени.

Главное, наверное, что Томск конца ХIХ – начала ХХ века – это город, наполненный людьми-визионерами, которые ясно видят будущее. Не провидцами, а учеными, мыслителями, которые отмечают начало прогресса, понимая, какие условия нужны, чтобы он привел к процветанию. Отсюда концентрация и финансового, и человеческого капитала в городе. А все вместе создает невероятный сгусток прогресса и движущей силы. И вдруг появляется эта история с погромом!

Хотелось разобраться, в чем причина. В советской историографии рассматривается версия, будто губернатор Азанчеев и архиепископ Макарий подзуживали черносотенные организации, организовав погром. Но сейчас ясно, что черносотенной организации в городе не было. Она появилась только в августе 1905 года, входили в нее лишь 15 не самых влиятельных горожан.

Люди тогда прибывали в Сибирь разными путями: скрываясь от преследований, в статусе ссыльного, в поисках новых земель и перспектив. Купцы в погроме не участвовали, а вот в устранении его последствий – очень активно. Не могу представить себе торгового человека с ксенофобскими убеждениями, ведь в таком случае ты отсекаешь от себя массу людей других верований и взглядов, от которых можно получить выгоду. Поэтому нельзя говорить, что погром был специально организован. Это было стихийное выступление людей, которым надоела ситуация, в которой город находился с апреля 1905 года.

Столкновение цивилизаций – тогдашнего модерна и архаики, жаждущих перемен и консерваторов. По томскому погрому видна подоплека последующих событий – от революции 1905 года до Гражданской войны. Они его отражение. Это главный вывод, который я для себя сделал. Кажется, что история повторяется. Но проводить исторические параллели – дело коварное. История никогда не повторяется в тех же условиях – события имеют другую скорость, предпосылки, последствия.

– Тогда зачем вообще изучать историю?

– Когда я преподавал, часто слышал этот вопрос. И вообще, для чего нам образование? Кругом сплошные блогеры, им хорошо без всякого обучения! Мое глубокое убеждение: современному человеку образование необходимо, чтобы не быть обманутым – мошенниками, просто случайными людьми, обстоятельствами. Современная жизнь уже не требует от среднестатистического человека особой образованности. Достаточно базовых знаний, и при наличии харизмы, природного таланта, самообразования в узкой сфере можно добиться успеха, не тратя времени на старшие классы школы, университет, просветительские проекты.

Есть масса вариантов самореализации, где классическое образование не очень-то требуется. Но, не зная истории, литературы, биологии, физики, не разбираясь в политике и экономике, легко стать жертвой обмана, к примеру антиваксером, если не учил биологию. Или понести ущерб от финансовых пирамид, если не понял сути экономического процесса. Образование нужно, чтобы выстроить интеллектуальный защитный экран от агрессивной информации и людей, которые хотят манипулировать тобой.

– Одна из целей литературы – просвещение?

– Мне бы очень хотелось, чтобы для людей, живущих в Томске, моя книга стала поводом начать изучать историю города. Хотя бы посидеть в Интернете, посмотреть, что за улицы перечислены в романе. Конечно, у меня исторические названия тех лет – Садовая, Почтамтская, Миллионная… Пусть, прочитав книгу, люди дадут себе труд посмотреть истории реальных исторических деятелей, к примеру руководителя ячейки РСДРП в Томске Вольфа Броннера. А через них изучать историю далее. Большинство томичей толком не знают прошлого родного города. Фрагментарно, коротко, самые основные события – и все. А очень хотелось бы, чтобы заинтересовались, ведь это основа самоидентификации.

Если ты себя называешь томичом, дай себе труд понять, из чего все это выросло, почему наши томские деревянные дома нужно сохранять, что такого ценного в исторических кварталах. Для меня писательство – способ выражения своих мыслей, идей, взглядов. Но, увы, литература ничего не меняет в жизни. Это скорее нишевый вид искусства. Сравните современные тиражи и советские: сейчас книжка в 5 тысяч экземпляров считается хорошо тиражной, а тогда минимальный тираж начинался с 10 тысяч. И это не потому, что литература ушла в электронный ресурс, электронные и аудиокниги. Люди просто меньше сейчас читают, о современных писателях часто узнают из сериалов.

– Тяжелая ли это работа – писательство?

– Когда работа тебе нравится, она не может быть тяжелой. Я стал жалеть, когда заканчивал книгу. Понял, что дальше этой темой заниматься уже не буду, а там еще много чего интересного. Мне нравится работать в архивах с документами, открывать для себя новые факты. Кстати, независимое издательство «Макушин Медиа», где вышла книга, родилось из СМИ «Томский обзор» и уже 17 лет специализируется на краеведческой литературе.

Мы живем в переходный период: с одной стороны, это переход к цифровому обществу, с другой – именно в такие эпохи пробуждается тяга к ренессансу. Так было в период индустриализации, когда начали развиваться джаз и сопутствующие музыкальные стили, но в то же время во всем мире пошел откат назад. В России – к старинным романсам, народным песням, в Америке – к кантри. И сейчас мы наблюдаем новый интерес к бумажным книгам, пусть и не столь массовый. Выросло и качество печати. Причем книга уже представляет культурный интерес сама по себе независимо от написанного. Так что у молодежи появляется интерес к чтению бумажных книг.

Наталья ЯКОВЛЕВА, Томская область, фото автора