На чтение: ≈ 13 мин.В число номинантов международной литературной премии «Ясная Поляна» в 2023 году вошла российский писатель Светлана Потапова с историко-художественным романом «Японский веер», опубликованным в журнале «Нева» в октябре 2022 года.
Светлана Потапова – значительное явление в современной прозе. Произведениям Потаповой свойственно органическое сочетание традиционализма и современности. Роман «Японский веер» посвящен ранее не отраженной в художественной литературе теме существования в селе Медведь Новгородской губернии в период Русско-японской войны единственного в Российской империи массового лагеря для почти 3 тысяч японских военнопленных. Основой романа стала подлинная история взаимоотношений медведской учительницы Надежды Карповой и японского офицера Масакадзу Хигаки.
Русская классическая литература в том виде, в каком ее преподавали в советских школах, нередко содержит антиномию героя и среды. Расхожая формула «среда заела» в прежние времена была способна объяснить нравственное падение героя в русле классического марксизма: бытие определяет сознание. Едва ли не белой вороной на фоне критического реализма в его советском понимании был Достоевский, который по-христиански требовал от человека личной ответственности за свои поступки вопреки воздействию среды или экономическим факторам.
Светлана Потапова идет неким третьим путем, избегая навязчивого вопроса о воздействии среды на героя. Наша современница избирает тот третий путь, который русская литература начинает нащупывать впотьмах и, наконец, обретать, начиная с Чехова. Его «Вишнёвый сад» или «Остров Сахалин» – произведения, в которых человеку сопутствует не столько социальная среда, сколько одушевленное место/состояние. Заглавия двух упомянутых произведений Чехова творчески симптоматичны. Так, за «Вишнёвым садом» угадывается Эдем, идеальный прообраз земного насаждения. И если так обстоят дела у Чехова, задаваться вопросом о том, красит ли место человека или человек место так же невозможно, как выяснять степень влияния среды на человека в аду или в раю. Снятие хрестоматийно скучного вопроса о человеке и среде на документальном материале реализовано и в «Острове» Чехова.
Художественно-документальным путем идет и наша современница Светлана Потапова. Следуя по следам Чехова, она, избегая подражания, двигаясь творчески самостоятельным путем, воссоздает историческую участь села Медведь Новгородской губернии. Действие повести разворачивается в период русско-японской войны 1904-1905 годов.
Повесть построена как цикл очерков, исторических портретов и исторических анекдотов, связанных с Медведем. Принцип Потаповой, присущий, быть может, не столько Чехову, сколько собственно современной прозе, заключается в том, что факт может представлять художественный интерес, а вымысел способен обращать нас к факту, из которого подчас рождается литературная фантазия. Таким образом, наша современница готова одолеть Рубикон, пролегающий между фактом и вымыслом. Село Медведь в повести – это и небывалая земля, и географически реальная территория.
Двуединая природа были-небылицы заявляет о себе там, где автор воспроизводит особый язык, которым пользуются жители села Медведь. В повести говорится: «Грамотный язык единообразен. В диалектах – больше чувства».
Эстетически колоритный диалект присущ и жителям Медведя. Ему сопутствует своеобычный характер и самобытный уклад жизни героев. Антитезе оригинальности и нормативизма в повести сопутствует иная антитеза: частный человек, которому не нужны военные действия, и титаническая воля государства. Могущественный Левиафан толкает десятки, сотни и тысячи русских людей на войну с Японией.
Своего рода пик противоречия между природой человека и природой государства в повести Потаповой сюжетно напоминает классическую трагедию Шекспира «Ромео и Джульетта», где одноименные персонажи полюбили друг друга, принадлежа ко взаимно враждующим родам. В аналогичном смысле японец и русская находятся в глубоких сердечных отношениях, тогда как их родственники, быть может, убивают друг друга на войне. Он и она сердечно взаимодействуют параллельно тому, как Россия и Япония культурно взаимодействуют, вопреки сокрушительной – и бессмысленной – войне. Хочется подчеркнуть параллель этого спора человека с государством спору диалекта с нормативизмом. Язык и политика сосуществуют в своеобразном контрапункте. Любовной линии повести ненавязчиво сопутствует геополитическая линия; она окрашена религиозно-философски. Лев Толстой, который проповедует непротивление злу насилием, выступает против русско-японской войны со страниц английского журнала.
Напрашивается параллель с Горьким. В своем предсмертном романе-эпопее «Жизнь Клима Самгина» Горький описывает затхлость, провинциальность и мракобесие эпохи Николая II. Советский классик поет славу тем, кто прямо или косвенно способствовали низвержению русской монархии. Радикально по-иному чувствует и мыслит наша современница. Она показывает, что революционный кумир, при всей своей наружной привлекательности, обманчив, мечты о светлом будущем есть самообольщение; и грядущая Революция способна лишь окончательно ввергнуть страну в катастрофу… Ее зачинщиками у Потаповой являются как раз те, кто критикует войну…
Один из персонажей повести Потаповой остроумно замечает, что Лев Толстой, при своем, казалось бы, бесстрастии, не чужд некоторого лукавства: свои антивоенные тезисы он публикует в Англии, а значит, действует в интересах Англии.
И все-таки главный тезис автора в поддержку обветшалой отечественной монархии является исподволь. Из повести как художественного целого (а не из отдельной взятой реплики того или иного персонажа) следует, что колоритный диалект, отклонение от языковой нормы, и оная норма таинственно взаимосвязаны, более того – двуедины. Ведь никакое отклонение невозможно без нормы, как норма немыслима без отклонения. Показательно, что и автор повести придерживается классически правильного литературного языка, но умело разнообразит его диалектными словечками.
И если существует национальная душа, она обнаруживает себя как в конкретных жителях села Медведь, так и в Левиафане государственности, подчас склонном причесывать едва ли не всех под единообразную военную гребенку. Во всяком случае, такова внутренняя логика автора повести (настолько, насколько автор рецензии был в состоянии ее реконструировать). В противоположность Горькому, этому буревестнику революции, наша современница склонна любовно, по крупицам, по трогательным подробностям восстанавливать дореволюционный быт и уклад, в данном конкретном случае – трогательно старомодный быт и уклад села Медведь. Впрочем, и Горького иные, не в меру ретивые советские критики упрекали в излишнем художественном интересе к старому миру, к эпохе Николая II – но это уже другая тема.
Косвенным признаком эстетического внимания Светланы Потаповой к таинственной эпохе Николая II является указание на то, что обе воюющие стороны бережно относились к пленным – признавали в них достойных противников и обеспечивали им более чем сносные условия для жизни. (Великодушием к врагам особо отличались русские). Взаимоуважению русских и японцев в нулевые годы XIX века в повести Потаповой противопоставлены ужасы фашизма – беспримерный садизм, нечеловеческая жестокость, которые в годы Великой Отечественной войны проявляли немецко-фашистские захватчики, не создавая пленным приемлемых условий для жизни и делая все для ускорения их смерти.
Едва ли вполне корректной будет параллель событий повести с современными событиями в стране и мире – такая параллель означала бы, что отечественная история циклична и повторяема, в ней не происходит ничего нового. Тем горше и радостней вместе со Светланой Потаповой вглядываться в немыслимую даль, где вечно обитает историческое прошлое великой и трагической страны.
СПРАВКА UG.RU
Светлана Александровна ПОТАПОВА – российский писатель, собственный корреспондент «Учительской газеты», лауреат премии имени Сергея Михалкова, победитель премии имени С.Т. Аксакова, дважды лауреат конкурса имени А.Куприна, финалист конкурса «Новая детская книга» издательства «РОСМЭН». Печаталась в «Литературной газете», журналах «Нева», «МолОко», «Санкт-Петербургская искорка» и др. Произведения С.Потаповой входили в лонг-и шорт-листы премий «Книгуру», «Белая ворона», «Хрустальный родник», конкурса имени Владислава Крапивина и др.
Книги автора: «Ремонт» (М., КомпасГид, 2019), «Покатилось жизни колесо «(в соавторстве) (М., Вече, 2020), «Девочка в клетчатом платке» (М., Детская литература, серия «Лауреаты конкурса имени Сергея Михалкова», 2021), «Восстание Спартачка» (планируется к выходу в издательстве «РОСМЭН»).
Роман «Надя-сан из села Медведь», созданный в 2018 году и опубликованный в журнале «Нева» в октябре 2022 года под названием «Японский веер», уже четыре года по рекомендации регионального Министерства образования изучается в школах Новгородской области, а также ряде школ других регионов. Консультантом романа является директор Токийского института русского языка Йосихико Мори (Япония). О романе «Надя-сан из села Медведь» в 2022 году написала японская газета «Токио Симбун». В 2022 году журнал «Нева» также номинировал на премию «Ясная Поляна» повесть Светланы Потаповой «Микстура Кватера» («Нева», N9, 2021 год). Роман «Японский веер» представлен на сайте премии «Ясная поляна» по ссылке.
Выбор читателей
Комментарии