Быть другим – не приговор

Мне тридцать лет, почти шесть из них я провела рядом с ребенком, у которого расстройство аутистического спектра. Я прошла все стадии – от успокоительного ожидания «заговорит и перерастет» до безнадежного «все уже заговорили и переросли, а мы нет».

Каждую бессонную ночь я анализировала свою жизнь, что в ней пошло не так с беременностью и родами. Потом я искала причину в себе, потом – в троюродной бабушке (очень странная была женщина, наверняка сказались ее гены).

Я читала страшные истории, возила дочь к генетикам, неврологам, психиатрам, и моя жизнь была похожа на кошмарный сон. Когда я ждала Веронику, радовалась, слыша от друзей: «Вот родится тебе подружка». Вероника с первого дня все время кричала и плохо спала (с такими друзьями и врагов не надо!).

Я беспокоилась, что ее не возьмут в обычный детский сад, и потому попыталась отдать в частный, но увы! Одна мама подняла тревогу, прочитав в Интернете, что аутизм заразен. Мы стали заниматься дома. Мама ребенка с аутизмом – это и детский аниматор, и великолепный циркач… Довольно сложно развлекать ребенка, который не хочет ничего или хочет заниматься всем сразу.

Вероника ела только гречку. Потом к гречке прибавились бананы. Она стала лучше говорить, но только фразами из мультфильмов. Иногда наизусть цитировала рекламу. И, что удручало, никогда не позволяла себя обнять или поцеловать. Это было мучительнее всего, я ведь ждала подружку, а не того, кто будет вытирать щеку после моего поцелуя и даже тщательно мыть ее с мылом.

Я оберегала Веронику от всего, потому что нас никто не любил и не принимал. Нас боялись и считали опасными. Часто давали бесполезные советы. Например, такой: «Надо было беременной уезжать в деревню, там воздух чище!» У Вероники почти не было друзей, кроме тех, кого заставляли с ней дружить из приличия. Она совсем не умела обслуживать себя. Я переживала и за ее будущее.

…А потом мне пришлось отдать дочь в обычный детский сад, где воспитательница, кажется, даже не слышала меня, когда я сказала про аутизм, и прокомментировала это просто: «Понятно! Дети бывают разные…»
За месяц в саду Вероника научилась сама раздеваться и одеваться.

– Дети бывают разные, – объяснила воспитательница. – Но я же не могу раздеть и одеть каждого!
Вероника начала убирать за собой игрушки.
– Разные, конечно, бывают дети, что, я целый день буду ходить и все за ними подбирать? – вопросом на вопрос ответили мне.
Вероника стала есть первое, второе и компот.
– Дети разные, а еда у нас одна, – ввела меня в радостный ступор воспитательница.

Дочери дали роль на утреннике в детском спектакле, и я слышала, как ответственному за нее ребенку объясняли: «Все разные! Ты растешь быстро, а Вероника помедленнее, так что будем все помогать нашей малышке».

Помогать «нашей малышке» стало почетно. На каждой прогулке ко мне подбегал кто-то из детей: «Я поправил Веронике шапку!», «Я помог Веронике застегнуть пуговицы», «Вероника, за тобой пришла мама!», «Вероника, не ешь снег». Через год эти дети пойдут в школу, потом, после выпускного, во взрослую жизнь, и я думаю, что это будут замечательные взрослые!

На родительском собрании, где я постоянно извинялась, мне сказали: «Ну что вы, все дети разные! Мой муж, кстати, тоже говорит очень односложно уже сорок лет!» Нянечка успокаивала меня: «Все разные. Я обожаю вашу Веронику!»

Все эти прекрасные люди не делали ничего особенного. Не обладали специальными знаниями, не прошли обучающий вебинар «По улице рядом со мной идет ребенок с аутизмом, что делать в такой нестандартной ситуации?». Просто, имея чуткие сердца и, может быть, прочитав пару статей, они решили: «Все разные, Вероника вот такая. Надо ее любить такой». Так незаметно, буднично, радостно и просто делаются все великие дела. И в мире стало на одну счастливую маму больше.

Анна УТКИНА, мама особой девочки, Московская область