Большое видится на расстоянии. Размышления о гражданском обществе

В конце февраля в Музее А.Герцена состоялось открытое научное заседание, приуроченное к 150-летию со дня рождения Ф.Родичева (1853-1932). На заседании выступили профессор В.Шелохаев – председатель ученого совета Фонда изучения наследия П.Столыпина, научный сотрудник музея Е.Нарская, аспиранты исторического факультета МГУ Е.Клушина и А.Поляков.

Семья Родичевых была близка к семье Герцена. Их объединяли идеи свободы. В 1872 году Родичев знакомится с Огаревым и в письме к нему пишет, что видит реальные шаги в земстве. Подтверждает это конкретными делами: в Тверской губернии открывает земские школы, участвует в заседаниях уездных и губернских земств. В эмиграции Родичева приютила и поддержала семья дочери А. Герцена – Натальи Александровны.

Биография Родичева, его дела земца и члена кадетской партии – живая иллюстрация к последнему периоду существования царской России, в которую несколько бытовых штрихов добавил присутствующий на заседании правнук Федора Измаиловича – Алексей Немчинов. Он начал с эпизода, который произошел много лет назад и связан с фотографией. На семейной фотографии все члены семьи Герцена, проживающей в Лозанне (Швейцария), были известны музейным работникам, кроме маленькой девочки. Рассматривая фотографию, Алексей Владимирович узнал в этой девочке дочку Федора Измаиловича – Сашу. Так случай объединил усилия в общей работе по восстановлению родословной семьи Родичевых и ее связи с семьей Герцена. Родичевы ведут свою родословную от новгородского боярина Рода. Были крупными землевладельцами до 1917 года. Федор Измаилович и на политической сцене был заметной фигурой в прямом и переносном смысле: рост около двух метров, физически развит. Он избирался депутатом в Госдуму от Тверской губернии на протяжении всех четырех созывов, был членом многих думских комиссий. Два высших образования: естественный и юридический факультет, динамичная жизнь, реальные дела обеспечили ему авторитет в обществе. Яркий темперамент, выразительная речь, тонкий психолог – все это привлекало к нему творческих людей. С 1906 года он в ЦК кадетов (конституционно-демократическая партия, называемая также «партия народной свободы»).

Деятельность земца Родичева возвращает память к введенной в 1864 году избирательной системе органов местного самоуправления – земским собраниям, земским управам. Конкретные дела Федора Измаиловича по устройству земских школ подтверждают, что в ведении земства находилось просвещение, здравоохранение, строительство дорог и т.д. Имея юридическое образование, Родичев, как либерал, являлся сторонником: 1) прав личности, которые он понимал как право притязания социального, конфессионального, перед государством; 2) гражданского общества; 3) правового демократического государства. И много делал для укрепления либерализма в России. Февральскую революцию 1917 года он рассматривает как итог многолетней борьбы. Она, на его взгляд, принесла раскрепощение личности. Ему поручают в составе Временного правительства заниматься Финляндией и Польшей, как защитнику их прав национальных меньшинств, входящих тогда в Российскую империю, при условии сохранения неделимости России. Родичев был сторонником сплава либерализма и демократии. Он не видел глухой стены между либеральной демократией и социализмом. Но после победы Октябрьской революции 1917 г. партия кадетов была запрещена, ее лидеры эмигрировали. Родичев с семьей оказался в Лозанне, в семье дочери Герцена. Все услышанное подтверждает слова П.Н.Милюкова, основателя и лидера конституционно-демократической партии, сказанные в 1933 г: «Родичев – горячий воин в стане русского либерализма».

Наряду с Родичевым на заседании добрым словом помянули многих земцев – приверженцев «идеологии малых дел», которые принесли большую пользу народу строительством дорог, больниц, школ.

В советский период господствовала марксистско-ленинская идеология, земство было упразднено, а любое упоминание о либерализме, тем более русском, бичевалось. За последнее десятилетие произошел скачок интереса и к отечественному либерализму. Фонд «открытая Россия» начал широкомасштабную акцию, посвященную видным деятелям русского либерализма.

Современный либерализм

История либерализма на Западе насчитывает уже не один век. Он не только получил там достаточно зрелую политическую форму, но и давно превратился в реальность гражданского общества, правового государства. Он как бы растворен в крови европейских людей и потому не имеет нужды проявлять себя всегда как самостоятельное политическое движение. «Государство и личность» – главная сквозная тема либерального типа мышления. Внимание к личности, ее индивидуальности, ее свободному выбору составляет одну из существеннейших сторон либерализма. Но при всем том корни либерализма лежат глубже, а именно в понимании той громадной роли, которую играет в жизни общества право, и в осознании необходимости совершенствования правовых отношений, при котором, с одной стороны, сохраняется свобода выражения индивидуума, а с другой – создаются условия для осуществления общественных целей и идеалов.

Либерализм употребляется и в узком значении слова как теория и практика (политическое движение) максимального ограничения вмешательства государства в сферу экономических и социальных отношений. Характерные признаки либерала: в экономике – это сторонник промышленного капитализма и экономической свободы; в социальных отношениях – это выразитель интересов среднего класса; в политике – парламентская республика; в культурной жизни – свобода мысли и слова, гласность; в религии – свобода веры; в морали – индивидуализм; в национальном вопросе – национализм. Так представлен либерализм в классическом исследовании Виктора Леонтовича «История либерализма в России», написанном в 1959 году и вышедшем вторым изданием к 100-летию автора в 2002 г.

«За полтора последних десятилетия демократии на планете стало заметно больше, а свободы и либерализма меньше, чем ожидалось», – сообщает директор американского научно-образовательного форума по международным отношениям А. Богатуров, проходящего в наши дни. В его анализе четко обрисованы также границы между часто встречающимися в одном контексте понятиями – демократия и либерализм: «Как власть большинства демократия проявляла себя необязательно через благо. Причем режимы, установленные демократическим путем, могут быть как либеральными, так и нелиберальными. Например, демократически избранная администрация Джорджа Буша критикуется сегодня не только как авторитарная, но даже как антилиберальная. В то время как абсолютные монархи стран Персидского залива терпимей к свободам подданных, чем относительно демократически избираемые парламенты этих государств, депутаты которых требуют принять законы, восстанавливающие мракобесные средневековые кодексы поведения».

Вопрос о демократичности того или иного правления, продолжает эксперт, приходится осмысливать одновременно и с точки зрения правовых норм, и в контексте политической целесообразности, реального содержания программ, которые соответствующее правительство реализует. Строй, который сложился в России после распада СССР, с точки зрения политической теории он относит к типу нелиберальных демократий. Нельзя не согласиться с Богатуровым, что классическая либеральная демократии в России пока не получается. Но он предупреждает: «Это не значит, что дело безнадежно. Поскольку сегодня самые правоверные теоретики «либеральных революций» начинают проявлять элементы здравого прагматизма в этом вопросе. За полтора минувших десятилетия даже они стали «догадываться» о том, что путь каждой страны к внутренней свободе, справедливости и процветанию необязательно бывает прямым и уже точно не бывает одинаковым».

Своеобразие нашего пути

Российская история отражает наибольшую степень несвободы своего народа в сравнении с большей частью европейцев. Мечта о народовластии долго не смущала покой соотечественников. В случае недовольства властью люди убегали на обширные окраины державы либо посылали царю слезные жалобы на бессовестные поборы и неправедные суды. Исторические летописи свидетельствуют, что первыми, кто попытался возродить на Руси самоуправление населения, стали сами цари. Введением кое-какой «демократии» они пытались укрепить свое единодержавие. Именно цари острее всех чувствовали, насколько слаба их реальная власть. Вот выразительный пример. В архивах ХVII века сохранилась запись, сделанная чиновником: «И по тому четвертому Его Царского Величества строжайшему приказу послать подьячего в Астрахань – подьячий не послан». Можно представить себе, как разыгрывалось действо в этой характерной для российской действительности ситуации. Царь Алексей Михайлович отдает распоряжение направить своего представителя в Астрахань. Оно не было выполнено. Он приказывает второй, третий раз. Наконец самодержец всероссийский, выведенный из себя неисполнительностью, отдает строжайший приказ – послать подьячего в Астрахань! И опять – не исполнено?!

Царь мог принародно оттаскать за бороду самого знатного, важного боярина, мог отобрать в казну чье угодно имущество, мог рубить головы в любых количествах. Не мог только одного – заставить подданных выполнять свои указы. Царь стремился к тому, чтобы вся страна его была сильной и благополучной, но его воеводы пеклись в первую очередь о собственном обогащении за счет населения. Самодержец в одиночку не в силах был контролировать своих наместников, которых он посылал управлять всеми городами и весями. Народ глухо ворчал, и его недовольство прорывалось в диких, кровавых бунтах.

На исходе ХVII века на престоле – Петр I. Ему очень хочется, чтобы в его стране был европейский порядок. Он пытается освободиться от наместников-самодуров и передать местные дела выборным от населения органам. Некоторые города решились на эксперимент, но их выборные бургомистры и городские советники оказались еще хуже царских наместников («воруют так же, и при этом знают, как и что воровать»). Города один за другим стали слать царю жалобные просьбы избавить их от этой иноземной заразы – выборов.

Не удалось и Екатерине Великой привлечь подданных к управлению государством. Все свои надежды по-европейски цивилизовать Российскую империю она возложила на внука – Александра (1777-1825). Выписала известного швейцарского общественного деятеля-республиканца Лагарпа, который в течение 11 лет (1784-1795) был воспитателем будущего российского императора. Вернувшись на родину, Фредерик Сезар де Лагарп был всенародно избран главой швейцарской республики. А юный русский государь взошел на престол (1801) убежденным противником деспотизма.

Опередивший свое время

В период воцарения Александра I и его первых политических деяний дали первые всходы семена либерализма на российской почве. С 1808 года ближайший советник императора Александра I – М. Сперанский (1772-1839) – граф, русский государственный деятель, автор плана либеральных преобразований, инициатор создания Государственного совета (1810), просуществовавшего до 1917 г.

Родился Михаил Михайлович в семье бедного священника из села Черкутино Владимирской губернии. Учился во Владимирской духовной семинарии, где получил фамилию Сперанский, от латинского «надеяться». Стал видным государственным деятелем, автором первой Российской конституции, а также идеи разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную ветви. Пострадал от политического строя: сослали в Сибирь (1812-1816), затем стал генерал-губернатором Сибири, пережил трех царей, а многие его проекты так и не получили воплощения в жизнь. Опередив свое время, реформатор русской государственности обращается как бы к нам, живущим позже него на полтора столетия, напоминая, что «всякое правительство законно только тогда, когда основано на воле народа».

В память о заслугах великого государственного деятеля на здании бывшей духовной семинарии во Владимире 12 ноября 2003 г. поместили мемориальную доску М. Сперанскому. «Нам сейчас не хватает культуры в политике, – сказал на ее открытии автор проекта «История либерализма в России» доктор философских наук Алексей Кара-Мурза. – Имя великого владимирца – это некая планка, до которой нам еще надо дорасти».

Становление русского либерализма

В России в конкретной обстановке ХIХ в. либеральные идеи находили отклик только в среде наиболее образованных слоев общества, т.е. дворянской. После разгрома Декабрьского восстания русская общественная мысль продолжала искать выход из создавшегося положения. В начале 30-х годов студентами Московского университета во главе с В. Белинским создается демократическое «Литературное общество 11-го нумера» (по номеру его комнаты). «Неистового Виссариона» исключают из университета, кружок распадается. Еще один кружок организован А. Герценом и Н. Огаревым. Их выслали из Москвы. В 1833 году сложился кружок Н. Станкевича. От преследований он уехал за границу. Наступает спад общественных движений, а потом вновь оживление. Постепенно складываются такие идеологические течения, как славянофильство и западничество. Славянофилы (братья И. и Н. Аксаковы, И. и П. Киреевские, А. Кошелев, Ю. Самарин, А. Хомяков) видели реальные перспективы развития России только в самобытном, исконно русском, исторически сложившемся русле, в обязательном сохранении самодержавия. Тогда как западники (П. Анненков, В. Боткин, Т. Грановский, К. Кавелин, В. Корш, С. Соловьев) более решительно выступали за проведение в стране буржуазных реформ. По свидетельству Н.Бердяева, Герцен говорил о западниках и славянофилах того времени: «И те, и другие любили Россию, славянофилы, как мать, западники, как дитя».

Одновременно с либеральными идеями в России крепли революционные настроения. Общественное движение постоянно колебалось: то приближалось к трону, пытаясь подтолкнуть монархов к проведению реформ сверху, то в очередной раз, разочаровавшись в реформаторском потенциале Романовых, искало союзников в стане революционеров.

Выход российского либерализма из «подполья»

Правление Александра II (1855-1881) открывает следующую страницу в истории русского либерализма. Поражение в Крымской войне (1853-1856) накаляет обстановку в обществе, требуются практические шаги по реализации либеральных идей. 19 февраля 1861 г. император подписывает Манифест об освобождении крестьян. Затем следует ряд реформ: земская, судебная, военная. Российские либералы с огромным энтузиазмом участвуют в преобразованиях, осуществляемых правительством. Все шло к подписанию Конституции, проект которой был подготовлен М. Лорис-Меликовым, но бомба террориста 1 марта 1881 года оборвала жизнь Александра II. Его сын – Александр III пытается уничтожить реформаторские тенденции, что толкает либеральную интеллигенцию к сближению с революционерами. Наряду с дворянскими либералами силу к этому времени набирает новое направление – интеллигенция. Она разделяла идеи создания правового государства. Но при этом явно прослеживается сильная антидемократическая тенденция. Позже представитель русского либерализма Б.Н.Чичерин сформулирует эту неприязнь, возможно, оттолкнувшись от определения демократии, данного классиком демократической общественной мысли французом Алексисом Токвилем в его работе «Демократия в Америке» (1835): «Природа демократии такова, что она заставляет народные массы не подпускать выдающихся людей к власти, а эти последние, движимые не менее сильным природным чувством, бегают от политической карьеры, где трудно оставаться самим собой и идти по жизни, не оскверняясь».

Либеральная интеллигенция не может примириться с тем, что народ, образовательный уровень которого на несколько порядков ниже, нежели у образованнейшей, но малочисленной части общества, может диктовать свои условия, что доминировать в обществе будет не умственная элита, а посредственное общественное мнение. Разброд в рядах либеральной интеллигенции, нерешительность царской власти обеспечили в конечном счете победу большевиков.

На заседании Парижского комитета партии кадетов (конституционных демократов, или партии «Народная свобода») 3 декабря 1920 г. ее лидер П. Милюков скажет: «На прошлое я смотрю как на ошибку, но и как на опыт. Повторение и продолжение его невозможно. Цикл закончился сам по себе. Борьба с большевизмом не входит в нашу схему. Мы знаем, что старое не годится, но каково должно быть новое, мы не знаем». Так завершилась история либерализма в России (1762-1917 гг.).

В заключение разговора хотелось бы обратить внимание на русское зарубежье. Те, кто был вынужден покидать страну по политическим соображениям, будучи в изгнании, не считали себя эмигрантами. Многие из них имели статус апатридов и репатриантов, жили по «нансеновским паспортам», введенным Лигой Наций по инициативе Ф. Нансена как временное удостоверение личности. Гордились званием человека русской культуры, и многие в душе лелеяли мысль о возвращении домой. Они глубоко переживали разрыв с родиной, осуждали себя, считая, что от родной матери, даже если она смертельно больна, порядочные люди не уезжают. Они всеми средствами старались сохранить Россию вне России, несмотря на то что приходилось заниматься на чужбине не тем, что хотелось, а чем оказывалось возможным. Их отличала, по выражению П. Милюкова, особая острота и напряженность патриотического чувства, осознание национальной идеи как определяющей в их мировоззрении.

Решая сегодня задачу формирования гражданского общества, было бы целесообразно учитывать и мнение русского зарубежья. Их опыт – это открытая лаборатория политической и исторической мысли, который ценен для осмысления пройденного пути. А их видение происходящего в современной России может быть объективнее, потому что, как сказано русским поэтом: «Лицом к лицу – лица не увидать. Большое видится на расстоянье».

Москва