Бои за историю. Наука о людях: какой ей быть?

Пожалуй, ни один школьный предмет не подвергался таким серьезным изменениям за последние 15 лет, как история. Все это время шли яростные дискуссии на самых разных уровнях о том, какой должна быть история в школе и чему она обязана учить. Поэтому не случайно «круглый стол», посвященный историческому образованию, мы назвали «Бои за историю». Дабы осветить различные стороны проблемы, мы пригласили в редакцию «УГ» и школьных учителей, и вузовских преподавателей, а также представителей академической науки – ученых РАО и издателей учебников по истории.

– . Правильно было сказано: дело не в учебнике, а дело в том, как с ним работать.- или линейное изучение. Актуальна ли эта тема?

Выбор – это блеф?

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, главный редактор «Учительской газеты»:

– Какой должна быть история в школе, чему она должна учить? Чем должен быть насыщен учебник – фактами, именами и датами или историей повседневности, историей жизни. Кто-то из великих сказал: «Под каждой могильной плитой похоронена человеческая история». Мы бы хотели в ходе нашего заседания за «круглым столом» выработать конкретные предложения для Минобрнауки РФ, как кардинально улучшить преподавание истории в школе.

Ирина ДИМОВА, первый заместитель главного редактора «УГ»:

– Хотелось бы начать разговор с обсуждения цитаты французского историка Марка Блока, который писал, что «история – это наука о людях во времени». Как вы считаете, может ли это высказывание стать основой концепции современного исторического образования? Что вообще должно лечь в основу исторического образования?

Александр КИСЕЛЕВ, генеральный директор издательства «Дрофа», доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАО:

– Я думаю, что высказывание историка Марка Блока достаточно точное, добавил бы еще, что это наука о людях во времени, в культуре, развитии, общении. Наша задача – сделать этот предмет в школе еще более интересным и захватывающим. История не может быть только обилием фактов. Это в первую очередь определенные судьбы, через них можно показывать, как люди влияли на историю и как история влияла на людей. История как раз является таким предметом в школе, который может дать ребенку ощущение радости познания, особенно в раннем возрасте. Если появится эта радость, то главная задача решится. Благодаря этому и все школьное образование сможет стать не таким схоластичным, в него будет вовлечен сам ученик. А если обучение будет интересным, исчезнет проблема перегрузки. Ведь она в первую очередь связана со слабой мотивацией, с тем, что на уроке скучно, неинтересно и непонятно. От этого ребенок сразу устает, еще не приступая к занятиям. Еще одна проблема исторического образования – субъективность. Все зависит от автора учебника, его культуры, мировоззрения, порядочности, воспитания, эрудиции, внутренней сопричастности к отечественной истории. Другой вопрос, что мы никак не можем изжить старую болезнь – политизированность. Самое опасное, что история во все времена была крапленой картой в игре часто недобросовестных политиков. От этого дети должны быть отгорожены.

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ:

– Когда сегодня говорят о свободном выборе учителем учебников – это блеф. Учителя 40 тысяч российских сельских школ никакого выбора учебников не делают. О многих учебниках они просто не знают, никогда не держали их в руках. Учебники, в том числе и по истории, выбирают начальники. Это одна проблема. Другая связана с тем, что у сельского учителя тоже есть своя позиция и своя культура, а ему дают учебник, который не совсем соотносится с его мировоззрением. Как быть в этой ситуации? Хотелось бы также, чтобы мы в ходе «круглого стола» ответили и на вопрос: а что такое история в школе? Тренировка памяти или все-таки постижение каких-то общих представлений об историческом процессе?

Евгений ВЯЗЕМСКИЙ, доктор педагогических наук, заведующий кафедрой истории, социально-политического образования и права АПКиППРО:

– Драма истории в том, что все понимают этот предмет по-разному. Ученые РАН, университетов, как правило, хотели бы видеть в своих учебниках научную сторону дела. И никто не вправе отказать ученому-историку изложить свою позицию. Но вместе с тем в школьной жизни учитель дает некоторую интерпретацию, поэтому право на вариативность – это значимое право для учителя. Он должен показывать разные позиции, искать исторические компромиссы. В этом смысл вариативности 90-х годов, когда создавались условия для того, чтобы педагог не столько выбирал учебники, сколько имел право на свое понимание истории.

Многообразие научных школ – это разная интерпретация подходов, разная интерпретация причинно-следственных связей, поэтому, много лет работая в области экспертизы учебников, я старался найти то позитивное в рукописи, что делает ее полезной. Возвращаясь к теме «круглого стола», могу сказать, что история, так же как и российская литература, очень трудно поддается формализации. Наверное, именно в этом причина, что разные люди по-разному понимают успех и неуспех КИМов. Человеческая позиция не напрямую вытекает из многообразия фактов, а чувство патриотизма и любви к Родине трудно поддается формализации. С этой точки зрения история, конечно же, воспитательный предмет, но вместе с тем я хорошо понимаю позицию крупных ученых, которые научную сторону дела считают доминирующей. Видимо, не случайно в XIX веке были учебники, написанные профессорами университетов и созданные учителями гимназий. Так что дискуссия, какой учебник ближе школе, шла постоянно. Я думаю, нужен учебник смешанный, написанный коллективом авторов, в составе которого есть и академические ученые, и школьные учителя. Что касается вопроса, информатор учитель или воспитатель, то отвечу так: да, он, конечно, воспитывает, но через информацию, через построение системы деятельности, через всевозможные практикумы и проекты. История, хотим мы этого или нет, неизбежно соприкасается с политологией. Избежать этого в школе невозможно.

В отношении профильного обучения могу сказать, что механическое разделение истории на базу и профиль невозможно, есть минимизированное содержание и есть учебники, которые составляют больший простор для деятельности, причем написать профильный учебник легче, чем базовый, там приходится вести очень жесткий отбор.

Александр КИСЕЛЕВ:

– Для меня история – это духовная связь поколений, то, что не дает обществу распасться, забыть о своей ответственности перед прошлым, настоящим и будущим. История не умирает. Она обладает такой прочной плотью и тканью, что никакими революциями невозможно порвать эту связь, она живет в каждом из нас.

Ирина ДИМОВА:

– А как вы относитесь к таким высказываниям: «историк не имеет отечества и служит только под знаменем правды», «чтобы достойно писать историю, следует забыть о своей вере и отечестве».

– Все эти фразы писали лукавые люди. Нельзя отречься от отечества, не отрекаются любя, нельзя отречься от самого себя и забыть, кто ты есть в этом мире.

Учебник – не догма

– Говорят, что наши дети во много раз лучше подкованны в историческом плане, чем их сверстники за рубежом, они знают историю не только своей страны, но и зарубежных стран. Но некоторые педагоги считают, что в учебниках много избыточного материала.

Людмила НОВОСЕЛОВА, заместитель генерального директора издательства «Владос» по издательским проектам:

– Речь идет не об объеме учебника, а о подходе к информации, изложенной в нем. Надо смотреть на содержание учебника не как на то, что подлежит заучиванию, а как на информационную среду, в которой ищем ответы на интересующие нас вопросы.

Михаил СТУДЕНИКИН, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой методики преподавания истории МПГУ, автор учебников по истории издательства «Владос»:

– Творческий учитель никогда не изучает все «от» и «до», что есть в учебнике. Он берет основные базовые знания и дополняет их интересным фактическим материалом. Учебники должны издаваться наряду с другими книгами в комплекте.

– Разработчики стандартов, авторы учебников предлагают учителю историю во всех ипостасях и говорят: творческий учитель должен отобрать главное, отсечь ненужное. Тогда возникает вопрос: может, творческий учитель и напишет учебник вместо профессора? Думаю, очень важно прийти к какому-то соглашению между теми, кто создает учебники, теми, кто их реализует, и теми, кто преподает детям историю в школе.

– Учебник – не догма. Правильно было сказано: дело не в учебнике, а дело в том, как с ним работать.

Людмила НОВОСЕЛОВА:

– Я много лет работала в школе, преподаю историю и сейчас. И могу сказать только одно – образование есть то, что остается, когда все выученное забыто. Если учебник будет состоять из 30 страничек, то ребенок не будет знать ничего. Учитель на уроке должен формировать у ребенка интерес к этому источнику знаний и дать ему такое задание, чтобы ребенок захотел прочитать и расширить свои знания дома.

– Дело не в том, толстый или тонкий учебник, а в тех требованиях, которые заложены в программах и базисном учебном плане. Есть еще и последнее звено – итоговая аттестация, которую никто не отменял, а те, кто проводит ее, считают, что ребенок должен знать все, что зафиксировано в базисном учебном плане.

Особый жанр

Иван ФЕДОРОВ, учитель истории школы №10, г. Дмитров, Московская область:

– Надо правильно относиться к учебнику – это особый жанр. Его нельзя путать ни с историческим романом, ни с энциклопедией. Каждая глава учебника, на мой взгляд, – это дверь, которая открывает ребенку дорогу в какую-то тему. Пугает не объем информации, а неумение ею пользоваться. Нужно просто учить детей плавать в этом море информации, это одна из задач учителя. Вторая задача учителя – научить ребенка расставлять верные нравственные акценты. Ведь история – это не просто наука о людях, это наука о строительстве человека, как по мере этого строительства он терпел поражения или, наоборот, достигал успехов. Соотношение двух вещей – умения правильно интерпретировать большие объемы информации и умения правильно оценивать то или иное событие – это и есть главное, чему должен научить учитель истории. А в ходе итоговой аттестации нужно проверять то, как ребенок умеет обращаться с историей, как он относится к базовым ценностям. Эти вещи вполне проверяемы. Оценку надо ставить по совокупности, как общее впечатление от ученика как от гармоничной личности.

Юрий РОМАНОВ, учитель истории 45-й московской школы, преподаватель МПГУ:

– Меня пугает, когда говорят о правильности нравственных оценок. Во-первых, мы столкнемся с тысячами разных пониманий, которые не сводимы к одному знаменателю. Как можно будет говорить на этом основании о какой-нибудь оценке? Это одна сторона проблемы, кроме того, часто забывают, что проверка знаний не только то, что человек выучил сумму фактов, там есть еще навыковая составляющая, которую гораздо труднее проверять. Наша задача – научить плавать в море информации, причем работать не столько с учебником. Это еще и СМИ, и книги. Надо учить работать с этими источниками информации, ведь на их основе ребенок также формирует собственное мнение. Вторая проблема связана не только с историческим образованием, это проблема образования вообще. В базовом учебном плане школы 16-17 предметов. Хорошо известно, что по законам психологии количество предметов, которые человек может одновременно удерживать в памяти – семь, плюс-минус два. Мы же требуем от ребенка удерживать в своем поле в полтора раза больше различных содержательных направлений. Причем начинаем говорить о новых подходах, о творчестве, проектной деятельности. Согласитесь, учить параллельно 10 параграфов еще можно, а вот делать параллельно 10 творческих работ по разным предметам нельзя. Это тоже сказывается на историческом образовании.

– Может, человеку, заканчивающему среднюю школу, нужно владеть лишь 4 базовыми предметами: русской словесностью, историей, математикой, иностранным языком, а также информационно-коммуникационными технологиями? Все остальное должно зависеть от желания ребенка, способностей, его устремленности в будущее.

Евгений ВЯЗЕМСКИЙ:

– Мы не должны ущемлять отечественную историю, но вместе с тем наш ученик должен знать и историю всемирную, разбираться в этих проблемах. Но начинать изучение истории надо именно с отечественной, поскольку она позволяет приобщать к своему народу, познавать традиции, жить, уважая другую религию, причем это все закладывается в начальной школе. В то же время у нас традиционно сложилось, что всеобщая история изучается больше и шире, чем в других мировых странах.

Концентр

или линейность?

– Концентр или линейное изучение. Актуальна ли эта тема?

– Речь идет не о возвращении к советской линейности, а о новой модели с учетом опыта 90-х годов. Ее надо выстраивать заново.

Если же принципиально обсуждать концентры и линейность, то у каждой из этих систем есть свои достоинства и недостатки.

Людмила АЛЕКСАШКИНА, доктор педагогических наук, заведующая лабораторией исторического образования РАО:

– Вопрос с концентрами – системный, потому что выбор линейности или концентризма связан еще и с другими образовательными категориями, в частности с такими, как профильное обучение. Если мы представим, что восстанавливаем линейную структуру, то надо помнить, что это будет не 612 часов, как было, а 476 часов. Другая проблема – если мы стоим на позициях профильной школы и восстанавливаем линейную структуру курса, стало быть, до 9-го класса у нас будет одинаковый базовый курс, а начиная с XIX века дети станут изучать историю углубленно или базово. Профильная старшая школа сама по себе требует некий концентр, который был бы вариативен в базовой версии и в углубленной для тех, кто хочет стать гуманитарием. А так получится, что профилизация коснется только истории XX века.

Иван ФЕДОРОВ:

– Введением концентрической системы мы спасли отечественную историю. Кроме одного момента – отправив пропедевтику к учителям начальной школы, мы там ее похоронили в курсе «Окружающий мир». Учителя начальной школы не справляются с пропедевтикой. С переходом на концентрическую систему мы потеряли всеобщую историю. Древний мир ушел в 5-й класс, а ведь античность – это основа культуры любого человека, живущего в Европе. Все свелось только к мифам, к комментированному чтению. Мы убили великолепный курс «Средние века», отправив его в 6-й класс, ополовинив, и, каким бы хорошим ни издавали учебник, все равно этот курс практически погиб. Теперь по поводу второго концентра: неужели вы думаете, что история цивилизаций предполагает глубокое изучение при такой скорости? Мы не в состоянии это сделать еще по одной причине – дети не сдают экзамен по всеобщей истории, поэтому не мотивированы на ее знание, в результате во втором концентре нет глубокого изучения всеобщей истории.

Не пугайте

учителя ЕГЭ!

– Мы начинаем сталкиваться с тем, с чем столкнулась Америка. Там президент страны Буш в своем послании конгрессу заявил о необходимости проводить срезы качества знаний на всех уровнях. Сегодня оказалось, что практически учебный процесс занят только тестированием: национальным, штата, окружным, школьным. К каждому тестированию нужно подготовиться, после каждого тестирования сделать анализ. И как пишет один из исследователей, на сам учебный процесс остается не более 20 процентов школьного времени.

– Не так страшен ЕГЭ, как учитель, испуганный ЕГЭ. Потому что, как только он бросает устный опрос и контроль и начинает мучить детей тестами на протяжении всего времени, он теряет свою квалификацию и отбивает интерес у ребенка. Но если педагог сочетает все формы опроса: и тесты, и устный опрос, то ничего в ЕГЭ страшного нет.

Евгения КОРОЛЬКОВА, ведущий научный сотрудник РАО, кандидат педагогических наук:

– Надо исходить из того, что на экзамене мы не развиваем никаких способностей, а констатируем определенные достижения ученика. Без фактов истории нет, и их надо знать. Понимать историю ученик может только на основе того материала, который изучил. ЕГЭ состоит из трех частей, последняя часть предполагает знание причинно-следственных связей. Я бы не сказала, что ЕГЭ однозначно ничего не показывает. Я была в нескольких регионах России во время сдачи единого госэкзамена и наблюдала такую картину. Ребята выполняли часть «С» и уходили с экзамена со словами: «Действительно ЕГЭ показывает уровень владения понятиями и причинно-следственными связями». Причем ЕГЭ затрагивает не одну какую-то область знаний, а самые разные периоды и содержательные пласты. Из него мы можем больше узнать о знаниях учащегося, чем если ученик будет отвечать по билету. Что касается негатива, то давайте исходить из того, что ни одно дело сразу не делается. Когда приступали к разработке КИМов, то у нас не было опыта. Сейчас меняется типология заданий, корректируются части «А» и «В».

– ЕГЭ не должен быть доминантой, процесс обучения истории должен иметь другие ценности, хотя экзамен возможен и в форме ЕГЭ. Вопреки замыслу организаторов подготовку к ЕГЭ поняли как главную задачу исторического образования. На мой взгляд, в части «С» заложен большой потенциал. Тем ребятам, кто не будет поступать в вуз, надо дать выбор – сдавать экзамен в форме ЕГЭ или в обычной.

Евгения КОРОЛЬКОВА:

– Сейчас обсуждается вопрос о введении профильных тестов специально для детей, которые будут поступать на гуманитарные факультеты. Но, на мой взгляд, надо разграничивать ЕГЭ и управление образованием. Если оценку работе учителя и работе школы дают по результатам ЕГЭ, то учитель всегда будет в стрессовой ситуации.

– Это проблема оценки эффективности учительского труда. Кто более эффективно работает: учитель, у которого всегда были в классе одни отличники, или тот, чьи троечники стали хорошистами?

Второе дыхание

Татьяна ВАСИЛЬЕВА, помощник директора Департамента Госполитики в сфере образования и нормативно-правового регулирования Минобрнауки РФ:

– Моя задача менее сложная, чем у остальных участников «круглого стола». Не столько высказать свое мнение, сколько послушать, какие возникают проблемы у учителей и авторов учебников, и выбрать те предложения, которые потом будет можно зафиксировать как норматив.

Наталья РЕЗНИКОВА, учитель истории московской школы №1168:

– Я считаю, что учебник – это настольная книга ученика. Я работаю в школе, где половина ребят из многодетных семей, половина из семей алкоголиков. Эти дети по большому счету своим родителям не нужны. И они начиная с 5-го класса не делают домашних заданий не только по гуманитарным предметам, но и по математике, русскому языку. Я точно знаю, что дома они ничего делать не будут. Поэтому они у меня работают по учебнику на уроке.

Евгений ЯМБУРГ, доктор педагогических наук, профессор, директор московского центра образования №109:

– Сегодня у многих учителей истории в голове полный мировоззренческий хаос, они путают идеологию с мировоззрением. В этом, конечно, вина концентра, я об этом предупреждал. Поэтому, чтобы углубляться, надо иметь подходы, которых ни у кого нет. Проблема преподавания истории прежде всего связана с плохой вузовской подготовкой. Учителя зачастую вносят путаницу в головы детей, выдавая свои доморощенные теории за некие великие концепции. Наша первейшая задача – улучшить подготовку учителей в вузах. На самом деле подходы могут быть разными, но они не должны быть доморощенными, а звучать в форме, доступной детям.

Владимир ВАХРОМЕЕВ, генеральный директор издательства «Русское слово», профессор, член-корреспондент РАЕН:

– На мой взгляд, историческая наука сейчас получила второе дыхание. Меня заинтересовала проблема, как изучать историю так, чтобы она способствовала гражданскому согласию. «Русское слово» сейчас издает «Историю религий» под редакцией Сахарова. В ее написании принимали участие ведущие авторы по православию, католицизму, протестантизму, исламу, буддизму и иудаизму. Мы попытались отобразить в учебнике культурологический аспект, аспект развития и становления религий. Наш курс не отрицает основ православной культуры. Но в то же время наш курс, думаю, необходим, ведь в России живут люди разных национальностей. «История религий» – это путь к толерантности, знакомство с тем, кто живет рядом, но относится к другой конфессии.

Людмила МАСТЯЕВА, преподаватель Рязанского института развития образования:

– Наверное, учебник истории должен предлагать не только авторские тексты учителей истории и ученых, но и содержать в себе некий набор документов, высказываний современников, выдержки из литературных произведений. И еще один важный аспект – если смотреть на образование как на услугу, то вопросы, связанные с преподаванием и качеством учебников, надо задать непосредственно родителям и ученикам, то есть потребителям образовательных услуг.

Я, к примеру, могу высказать свое мнение по поводу учебников по истории для 9-го класса. Считаю, что они перегружены сложными, непонятными для ребенка этого возраста терминами, которые никак в тексте не объясняются.

– Нас ожидает новое поколение стандартов, которые, как обещают разработчики, будут качественно отличаться от тех стандартов, которые у нас есть.

Андрей ЛУКУТИН, методист по истории Управления образования Южного округа Москвы, учитель года Москвы-2004:

– Дайте хорошему учителю плохой учебник, он не будет его просто использовать, дайте плохому самый замечательный – все равно урок будет никудышный. Не зря же говорят, что учебник – это костыль для плохого учителя.

К сожалению, в основном книгоиздателям нет дела до исторического образования, их больше всего интересует бизнес. Если же ни школа, ни учитель не могут выбрать учебник, то ни о какой вариативности речи нет.

«Круглый стол» подготовили и провели Ирина ДИМОВА, Светлана РУДЕНКО

От редакции

Рекомендации «круглого стола»:

1. Учебники по истории должны создаваться авторскими коллективами, состоящими из школьных учителей, методистов и академических ученых.

2. Необходимо специально учить педагогов работать с учебно-методическим комплексом, а не только с учебником.

3. Подготовка к ЕГЭ по истории не должна становиться главной задачей исторического образования.

4. Необходимо качественно изменить подготовку будущих учителей истории.

5. В связи с планированием введения обязательного 11-летнего образования перейти на линейную систему преподавания истории в школе, разработав специальные концентры для гуманитарного профиля.