Беспредел

“Моя жизнь стоит чуть дороже жизни еврея, но куда дешевле жизни самого бедного крестьянина”, – жаловался в XIV веке богатый итальянский купец. С тех пор прошло 600 так ничего и не изменивших лет: безопасность “детям Агари” не может гарантировать никто.

Директор Еврейского культурного центра Леопольд Каймовский спускался по ступеням московской хоральной синагоги, а буквально через несколько мгновений лестница уже была залита его кровью, сам же он оказался на операционном столе со множественными ножевыми ранениями.

За 12 лет существования Еврейского культурного центра две тысячи детей, неравнодушных к своим истокам, изучили здесь иврит, живопись, музыку и танцы. В этом году центр отправил на каникулы в Венгрию около 500 ребят.

… Прихожане и служители частенько видели в синагоге белокурого молодого человека в очках. Внимательно и спокойно вглядывался он в окружающие его лица, слушал молебны. Поэтому, когда в прошлый вторник кто-то заметил его прогуливающимся по второму этажу, даже внимания не обратил.

На Каймовского он набросился внезапно – целился прямо в живот. Каким-то чудом жертве удалось выбить у нападающего нож, но тот молниеносно выхватил из-за пазухи второй. Удары сыпались один за другим, слепые, жестокие. Запах крови лишает разума: в руках у погони, настигшей зверя на соседней улице, оказался дрожащий мальчик, глотавший слезы и тихо лепетавший: “Только не бейте”.

В начале августа Никите Кривчуну исполнится 20 лет. В феврале этого года Никита, сын обеспеченных родителей, был отчислен со второго курса коммерческого отделения юридического факультета Московского государственного индустриального университета за то, что не сдал ни один экзамен зимней сессии, хотя до этого учился вполне прилично. На первом же допросе он заявил, что считает себя политическим преступником и жалеет лишь о том, что в силу юного возраста не набрался достаточного опыта для борьбы с “иудаизмом в целом и его отдельными представителями в частности”, но стоит ему оказаться на свободе, тут же продолжит свое “правое дело”. Правда, если сначала он кричал, что, мол, “нас 60 тысяч, мы все равно вас всех перережем”, то сейчас склоняется к борьбе “на законных основаниях”. На вопрос, чем не угодил ему конкретно Леопольд Каймовский, Кривчун презрительно пожимает плечами: “Я хотел поджечь синагогу, а этот еврей мог мне помешать”. На хорах синагоги сыщики действительно нашли канистру с бензином.

Сумасшедшим Кривчуна назвать сложно: мыслит цинично, но четко и ясно. Последнее слово – за судебно-психиатрической экспертизой: если Никита будет признан невменяемым, его отправят на принудительное лечение, в противном случае – тюремное заключение, вплоть до пожизненного.

Поступок Никиты Кривчуна оказался действительно политическим: свое возмущение случившимся выразили еврейская община России, Российский еврейский конгресс, Посольство Израиля в Москве и даже Госдепартамент США.

Антисемитизм в России больше чем антисемитизм. За решеткой могут оказаться десятки кривчунов, но пока свободны, веселы и безнаказанны остаются фашистские ферзи, все больше и больше юных романтиков будут грезить о карьере штурмовиков и судьбе “святых мстителей”. А кровавые реки, оскверненные кладбища и взорванные храмы останутся единственными символами нашего “демократического” государства.

Анна ХРУСТАЛЕВА