Банковский сленг театра будущего

Выписка из музыкального словаря определяет акустику как науку о слышимом, то есть как учение о природе звука, условиях его возникновения, способе и быстроте распространения, а также о конечном восприятии посредством слуха. Применительно к театру, думаю, мы можем говорить об особой театральной акустике и вариациях ее звучания в зависимости от палитры театральной аудитории.

Каждый зритель своим дыханием, своим настроением, своими ожиданиями, мыслями, культурным багажом – буквально всем своим «я» влияет на природу театрального звука. И, конечно, молодежная аудитория играет значительную роль в создании театрального звучания. Театр является необычайно динамичным искусством, его эфемерность, сиюминутность отводят ему особое место в пантеоне искусств. Театр не существует вне и без аудитории. В театре акт творчества неотделим от акта восприятия. Это и делает аудиторию сценического искусства соучастницей творческого процесса. Театр значительно более связан со своим временем, нежели любой другой вид искусства, он постоянно находится в сильной зависимости от внешнего влияния. Принципиальным в данном случае является то, что интересы аудитории (как одного из субъектов театрального процесса) не остаются постоянными, но меняются в зависимости от политической, экономической и социокультурной обстановки.

И в этом смысле я думаю, что нужен не столько молодежный театр, сколько молодежи, молодой аудитории и молодым художникам нужен Живой театр. Театр, который остро чувствует жизнь, ее динамику, новые вызовы. Должно быть больше исследовательских и экспериментальных площадок. Нужны свободные площадки для молодых режиссеров. Нужно театральное пространство, где молодой режиссер мог бы путаться, биться, ошибаться, рисковать, снова ошибаться, искать, экспериментировать и создавать свой театр. Важно понимать, что режиссер рождается только в ситуации, когда он имеет право на ошибку. Молодым надо давать право на риск. И площадку, где они могут пробовать себя.

Сегодня театр переживает качественные изменения. Российский театр в данном случае не остается в стороне от общемировых тенденций. Во-первых, меняется театральная форма: театральное пространство сужается до масштаба интимного разговора артиста со зрителем. В том числе и потому, что современный человек перестал доверять акциям с большим скоплением публики. Большая часть экспериментальных театров используют в своих постановках камерные пространства. Быть может, тогда театральное звучание становится пронзительнее для каждого зрительского сердца? Во-вторых, постепенно теряет свои позиции идея репертуарного театра, получившая особо мощное развитие в период существования СССР (но появившаяся задолго до его создания). Я не буду здесь подробно останавливаться на концепции репертуарного театра. А лишь обозначу, что ему на смену приходит проектный театр. Все ускоряется. Театральные проекты рождаются и умирают. Они сходят на нет, как только на импульс получен ответ, что в свою очередь может создать следующую цепочку импульсов для новых проектов. В этом смысле современный театр – это, на мой взгляд, театр мгновенного реагирования. Это прежде всего открытая площадка, на которой могут сосуществовать как относительно долгосрочные проекты (в данном случае продолжительность их жизни определит аудитория), так и одноразовые акции. Дискуссии, встречи, театральные обмены, мастер-классы, дебюты и образовательные программы – эти и другие мероприятия также могут значительно оживить и обогатить и театральную жизнь, и жизнь самого театра как такового. Интересны идеи создания под одной крышей различных по стилям, направлениям, характерам и методикам работы театральных лабораторий. Проектный театр может объединять под своей эгидой разные творческие группы, нескольких режиссеров, которые могут либо самостоятельно, либо совместно готовить очередные театральные проекты. Открытая политика приведет к омоложению театральной жизни Москвы.

Чтобы в театр пришел новый зритель, необходимо реформирование театрального менеджмента изнутри. Нужны изменения на макро- и микроуровнях. На уровне государственной политики в отношении театра как бюджетной организации и, говоря на банковском сленге, реинжиниринг внутреннего управленческого аппарата на микроуровне. Важна работа со зрителем – маркетинг, работа со спонсорами и попечителями – фандрайзинг, работа со СМИ. Кризис, который сегодня испытывает российский театр, связан не с нехваткой талантов или новых пьес, но с системой управления и вопросами финансирования. Ситуация осложняется еще и тем, что у государства нет культурной политики как таковой, есть финансовая политика в отношении культурных учреждений, которая грешит своей непродуманностью, поверхностностью и неэффективностью. Государственные дотации для тех театров, которые ее получают, стала своего рода пожизненным социальным пособием. И это проблема нашего государства, которое упорно поддерживает только одну форму сценического искусства – репертуарный театр. Итак, с одной стороны, необходим пересмотр политики на государственном уровне, необходимы принятие закона о театре (затянувшееся уже на десятилетия) и перевод государственного финансирования в русло бюджетирования, ориентированного на результат, с другой стороны, театр должен учиться зарабатывать.

Для театра будущего важно найти экилибриум (золотую середину) из инновационных творческих подходов, диверсификации театральных акций и эффективного театрального менеджмента. Эти вопросы обращены как к нынешним театральным деятелям, экспертному сообществу, так и к университетской среде и театральной аудитории. Нужно больше дискуссионных площадок, нужны пространства для обмена мыслями и идеями.

Софья ПЕТРИЧЕНКО, студентка факультета прикладной политологии Государственного университета – Высшей школы экономики, победитель конкурса