Балагур и проказник. Лермонтов любил анекдоты и остроумные шутки

В истории литературы о Лермонтове сложилось представление как о трагическом поэте и человеке сложного характера. Не будем опровергать ничьих мнений, просто прочитаем некоторые из воспоминаний современников, в которых Лермонтов предстает как весельчак, балагур, неистощимый выдумщик молодеческих проказ, любитель рассказывать анекдоты.

«Лермонтов никому не уступал в остротах и веселых шутках, – писал однокашник поэта Александр Меринский. – В юнкерской школе, а потом в гусарском полку он считался одним из первых шалунов и был горазд на всякие, иногда и не слишком приятные для других проказы». Например, в выпускном классе школы Лермонтов и еще три юнкера составили так называемый нумидийский эскадрон, в котором, «плотно взявши друг друга за руки, быстро скользили по паркету легкокавалерийской камеры, сбивая с ног попадавшихся им навстречу новичков». Бывали и ночные вылазки нумидийцев, кончавшиеся, в частности, обливанием спящего «противника». Зимой юнкера часто развлекались музицированием. Лермонтов, не терпя пения хором, «немедленно присоединялся к поющим, прегромко запевал совсем иную песню и сбивал всех с такта; разумеется, при этом поднимался шум, хохот и нападки на Лермонтова». Тогда же он часто для общей забавы переделывал тексты известных романсов, выставляя многих юнкеров героями этих сочинений.Писатель Владимир Бурнашев рассказывал со слов друга поэта Николая Юрьева, что однажды, будучи уже гусаром, Лермонтов пробыл на службе в Царском Селе дольше обыкновенного, а бабушка в Петербурге ждала его на масленичные блины. Друзья-приятели во главе с Юрьевым пообещали привезти его к бабушке. Когда они приехали в Царское, застали у Лермонтова «пир горой и, разумеется, были приняты с распростертыми объятиями». Отпраздновав встречу, отправились в Петербург, взяв с собою на дорогу «корзину с полокороком, четвертью телятины, десятком жареных рябчиков и с добрым запасом различных ликеров, ратафий, бальзамов и дюжиною шампанской искрометной влаги». По дороге веселые гусары по предложению Лермонтова составили «всенародную энциклопедию фамилий». На свет появились «дон Скотилло, боярин Болванешти, фанариот Мавроглупато, лорд Дураксон, барон Думишвейн, пан Глупчинский, синьор Глупини, паныч Дураленко и, наконец, чистокровный российский дворянин Скот Чурбанов». Последнее прозвище присвоил себе Лермонтов. Именитые господа заехали перекусить в какой-то балаган при дороге, употреблявшийся летом для торговли, а зимой пустующий, и оставили там свои автографы:Гостьми был полон балаган:Болванешти, молдаван,Стоял с осанкою воинской;Болванопуло было грек,Чурбанов, русский человек,Да был еще поляк Глупчинский.Но тщетна жажда славы! Когда летом того же года Юрьев, проезжая этой дорогой, заглянул в тот балаган, он увидел, что стихи их были уничтожены ремонтом. Так последние четыре строки этой шутки, испарившиеся из памяти Юрьева, оказались навсегда утерянными для потомства.Один из современников передавал следующий анекдот о Лермонтове. Поэт пригласил на вальс графиню Ростопчину. «Avec vous? – сказала она. – Apres». («С вами? …После».) Но отмщение было скорым: в мазурке подводят ее к нему. «Мне с вами», – объявила графиня. «С вами? После», – был ответ Лермонтова. Над этой «местью» поэта Ростопчина только посмеялась. Вообще с графиней Евдокией Ростопчиной Лермонтова связывала искренняя и взаимная симпатия. Уже после трагической гибели поэта в письме к Александру Дюма, рассказывая о Лермонтове, Ростопчина, известная поэтесса своего времени, отмечала в том числе и его веселость и склонность к розыгрышам: «Он придумывал какую-нибудь шутку или шалость, и мы проводили целые часы в веселом смехе благодаря его неисчерпаемой веселости».«Насмешливый, едкий, ловкий… Вместе с тем полный ума, самого блестящего, богатый, независимый, он сделался душою общества молодых людей высшего круга; он был первым в беседах, в удовольствиях, в кутежах, словом, во всем том, что составляет жизнь в эти годы», – писала Ростопчина.Лермонтов любил быть в центре внимания и умел его привлекать. Артиллерийский офицер Чарыков рассказывал, как однажды – это было в Ставрополе, на вечере у барона Вревского, – Лермонтов увлек молодежь… чуть ли не высшей математикой.«Михаил Юрьевич, – вспоминал Чарыков, – роздал нам по клочку бумаги и предложил написать по порядку все буквы и обозначить их цифрами; потом из этих цифр по соответствующим буквам составить какой-либо вопрос; приняв от нас эти вопросы, он уходил в особую комнату и спустя некоторое время выносил каждому ответ; и все ответы до того были удачны, что приводили нас в изумление. Любопытство наше и желание разгадать его секрет было сильно возбуждено, и, должно быть, по этому поводу он изложил нам целую теорию в довольно длинной речи …а именно, что между буквами и цифрами есть какая-то таинственная связь; потом упоминал что-то о высшей математике… Говорил он очень увлекательно, серьезно, но подмечено было, что серьезность его речи как-то плохо гармонировала с коварной улыбкой, сверкавшей на его губах и в глазах».О любви Лермонтова к подвижным ребяческим играм со слов сослуживца поэта поведал миру Павел Висковатов: «Так как уж мы заговорили о шалостях и выходках поэта, то нельзя не вспомнить о случае, бывшем с Михаилом Юрьевичем в имении товарища его А.Л.Потапова. Потапов пригласил к себе в имение… двух товарищей лейб-гвардии гусарского полка Реми и Лермонтова. Дорогой товарищи узнали, что у Потапова гостит дядя его, свирепый по службе генерал. Слава его была такая, что Лермонтов ни за что не хотел ехать к Потапову, утверждая, что все удовольствие деревенского пребывания будет нарушено. Реми с трудом уговорил Лермонтова продолжать путь. За обедом генерал любезно обошелся с молодыми офицерами, так что Лермонтов развернулся и сыпал остротами. Отношения Лермонтова и генерала приняли складку товарищескую. Оба после обеда отправились в сад, а когда Потапов и Реми через полчаса прибыли туда, то увидали, к крайнему своему удивлению, что Лермонтов сидит на шее у генерала. Оказалось, что новые знакомые играли в чехарду».«Он был шалун в полном ребяческом смысле этого слова… – вспоминал Александр Васильчиков о жизни Лермонтова в Пятигорске. – Раз какой-то проезжий стихотворец пришел к нему с толстой тетрадью своих произведений и начал их читать, но в разговоре, между прочим, сказал, что едет из России и везет с собой бочонок свежепросольных огурцов, большой редкости на Кавказе; тогда Лермонтов предложил ему прийти на его квартиру, чтобы внимательнее выслушать его прекрасную поэзию, и на другой день, придя к нему, намекнул на огурцы, которые благодушный хозяин и поспешил подать. Затем началось чтение, и покуда автор все более и более углублялся в свою поэзию, его слушатель Лермонтов скушал половину огурчиков, другую половину набил себе в карманы и, окончив свой подвиг, бежал без прощанья от неумолимого чтеца-стихотворца».Давайте же иногда вспоминать автора стихов, «облитых горечью и злостью», с улыбкой – молодым и жизнерадостным человеком, каким он, по сути, и был.​Татьяна КОЛЬЯН, старший научный сотрудник музея-заповедника «Тарханы»