Анна Хрусталева, Москва: Сто книг Путина. Будет ли нация читать?.

Литература, как и любое искусство, слишком тонкая материя и в то же время сильнодействующее средство, чтобы приучать к ней палкой. Ею можно зажечь – вбить невозможно. Настоящего читателя рождают не списки, где «каждый должен».

В своей программной статье «Россия: национальный вопрос» премьер-министр и кандидат в президенты Владимир Путин помимо всего прочего предложил сформировать список из ста книг, определяющих отечественный «культурный канон», которые должен прочитать каждый выпускник школы. «Не вызубрить, – уточняет премьер, – а именно самостоятельно прочитать». Поразмышлять о прочитанном можно будет в сочинении, которому Путин предлагает вернуть статус выпускного экзамена. Составить список должны некие «культурные авторитеты». При этом кандидат в президенты подчеркивает, что в 20-е годы прошлого века американцы уже прошли через подобный опыт: тогда в ведущих университетах студенты тоже читали сотню фундаментальных книг из специальных списков. «В некоторых университетах США эта традиция сохранилась и сегодня», – подытоживает Путин. На первый взгляд все очень интеллигентно. Книги, чтение, каноны – звучит жизнеутверждающе и, во всякому случае, куда правдоподобнее, чем, допустим, обещания некой окончательной мифической расправы с коррупцией. На то, видимо, и рассчитано. Само упоминание в потоке речи уютного слова «книга» вызывает непроизвольное доверие к говорящему. А в сочетании с элегантным «каноном» – еще и неподдельное уважение, граничащее со священным трепетом. Анализировать, что к чему, уже не хочется, потому как тот, кто владеет такими важными понятиями, плохого не посоветует. Все, бдительность ослабевает, нас можно брать тепленькими. Но если все-таки не поддаваться очарованию и вдуматься в суть идеи, выяснится, что под видом некоего суперсовременного и высокотехнологичного транспортного средства нам подсовывают обычный трехколесный велосипед. Да еще и сломанный, к тому же.

Давайте разбираться. Плохи или хороши существующие сегодня школьные программы по литературе, но их пока никто не отменял. И если среднестатистический ученик пусть без восторга, а только ради оценки прочитает хотя бы половину программных произведений, то к концу одиннадцатого класса он к этой заветной сотне все равно приблизится. А если осилит все – то за сотню даже перевалит. Есть масса списков для внеклассного чтения, где за детское внимание в воспитательных целях борются рыцари, мушкетеры, пираты, индейцы и волшебники Вальтера Скотта, Александра Дюма, Роберта Стивенсона, Фенимора Купера, Джона Толкина и прочих не последних авторов. И если читать про Му-му или Тараса Бульбу надо заставлять, то Гарри Поттер и хоббиты в лишней рекламе не нуждаются. Что у Гоголя с Тургеневым, что у Роулинг с Толкиным, речь идет по большому счету об одних и тек же общечеловеческих ценностях. Тех, у кого сравнение русских классиков с английскими сказочниками вызывает тихую оторопь или громкий протест, адресую к списку для чтения, опубликованному около года назад Российской академией наук. В нем более четырехсот произведений для детей и подростков разных возрастов. Отдельные предложения академиков весьма спорны, так, 9-летние дети вряд ли осилят «Фрегат «Паллада» Гончарова, 11-летние – едва ли оценят новаторство Лоренса Стерна и его «Тристрама Шенди», а детективы Сидни Шелдона не сильно обогатят внутренний мир тринадцатилетних подростков, но в целом все значительные завоевания мировой литературы от античности до наших дней здесь отмечены. В свое время подобный список был разработан в молодежной организации «Новая цивилизация». Помнится, там значились и Еврипид с Софоклом, и Шекспир с Данте, и Флобер с Бальзаком, и все мастера русской классики, конечно. Свое видение программы детского чтения предлагают и некоторые писатели. Наиболее, пожалуй, популярны современные списки Марины Москвиной («Моя собака любит джаз») и Бориса Стругацкого. Собственные коллекции и комментарии к ним оставили Иосиф Бродский, Герман Гессе, Андре Моруа. Чем не «культурные авторитеты»? Точнее, куда уж культурнее и авторитетнее? И какие шедевры могут войти в новый гипотетический список из тех, что уже не были отмечены ранее?

Но вернемся непосредственно к идее премьер-министра. Больше всего тут смущают слова «должен» и «каждый». В нашей стране, где любое решение сверху либо спускается на тормозах, либо, напротив, исполняется неистово, фанатично и бездумно, это очень опасная формулировка. Что значит должен? А если не прочитаю, тогда что? Какие санкции ко мне применят? И ведь в своем желании услужить, наверняка, и придумают, и применят. И не посмотрят даже на все смягчающее «не вызубрить, а самостоятельно прочитать». Или вот это «каждый». Может, я пацифист и по идейным соображениям отказываюсь читать «Илиаду», где греки безжалостно расправляются с троянцами, не щадя даже малых детей. А если справку принесу, что у меня слабое зрение и частые приступы внутричерепного давления? Тогда меня освободят от чтения, как от физкультуры? А где можно купить такую справку? И сколько это будет стоить? Спрос рождает предложения, а, значит, и новые виды коррупции. Той самой, которую тот же кандидат в президенты уже двенадцать лет обещает побороть. Литература, как и любое искусство, слишком тонкая материя и в то же время сильнодействующее средство, чтобы приучать к ней палкой. Ею можно зажечь – вбить невозможно. Даже мода на чтение – утопия. Мода – понятие массовое. Страстный читатель – товар штучный, его надо растить, как тропический цветок. Настоящего читателя рождают другие читатели: родители, учителя, друзья. Но уж точно не списки, где «каждый должен».

Вполне вероятно, «литературное» предложение Путина было сделано от чистого сердца. Подозревать его в злом умысле лишний раз совсем не хочется. Возможно, ему действительно небезразлично, что читают современные молодые люди и читают ли в принципе. Трогательно выглядит и предложение возродить выпускное сочинение. Это по-нашему: сначала выкорчевать, уничтожить как класс, а потом со всем жаром сердца возрождать. По здравому размышлению все это выглядит мыльным пузырем, красивым, но никчемным. На его созерцание и обсуждение легко отвлечь внимание. Мол, давайте поговорим о книжках и забудем о проблемах куда более важных и насущных. Ладно, о книжках, так о книжках. Но тогда почему бы не упомянуть, что фонды обычных районных библиотек в провинции практически не обновляются с конца 80-х годов прошлого уже века, о том, за какие гроши работают библиотекари. Или это мелочи, не тянущие на национальную идею?