Алексей ИВАНОВ: Я не участвую в литературных гонках

Алексей Иванов часто пишет о Сибири, однако признается, что амбиций описывать сибирскую идентичность у него нет. Просто он много изучал разные регионы России, и у него не мог не выработаться определенный подход к теме. Как опытный культуролог, искусствовед, писатель, он привык находить нерв территории. По мнению Иванова, в Сибири главная ценность, через которую происходит самореализация личности, – это предприимчивость. Не труд, как на Урале, не собственность, как в крестьянской России, не справедливость, как у казаков, а предприимчивость. Новая его документальная книга «Дебри» – историческая основа романа «Тобол» – тоже рассказывает о Сибири. Точнее, об истории российской государственности на севере нашей страны.В петербургском Доме книги творение представил сам автор, который заметил: когда роман «Тобол» был написан, стало понятно, что в Сибири огромное количество уникальных особенностей и событий, о которых интересно будет рассказать еще и в формате нон-фикшн. Поэтому в соавторстве с Юлией Зайцевой было задумано создать не летопись об истории Сибири от Ермака до Петра I, а книгу о внутреннем устройстве Сибири. Причем не просто Сибири, а Сибири воеводской, потому что со времен Петра I уже началась Российская империя, и Сибирь стала имперской. Так родились «Дебри».

Как рассказал читателям Алексей Иванов, книга состоит из отдельных новелл, и каждая из них посвящена какой-то проблеме. Здесь описаны и русские землепроходцы, и шаманизм, и сибирские язычники, и инородцы, и сибирские воеводы, и пушной промысел, и раскольники, которые устраивали массовые самосожжения, и сложные взаимоотношения России и Китая, и миссионеры, которые крестили язычников, и мамонты, и первые натуралисты, и многое другое. По мнению автора, «Дебри» будут интересны даже тем, кто не особенно знает историю России.- Алексей, а вы согласны с утверждением, что богатства России будут прирастать Сибирью?- Я бы сказал, что прирастают, но очень своеобразно. Мне кажется, что можно даже сформулировать так: богатства Сибири конвертируются в богатства России. Сибирь на протяжении многих веков остается сырьевым регионом, и, к сожалению, те богатства, которые в ней добываются, не обращаются на развитие самой Сибири, а если обращаются, то мало. Изначально Сибирь была главным поставщиком пушнины, причем пушнина нужна была не только для того, чтобы пошить шубу. Дело в том, что в России до середины ХVIII века не было собственных месторождений золота, а без золота экономика любого государства существовать не может. Пушнина была единственным товаром, который конвертировался в валюту, потому что лес Россия в Европу продавать не могла, во всяком случае, в нужных объемах, а могла продавать только пушнину. За пушнину она выручала золото, на котором держалась экономика государства. Поэтому сначала главным ресурсом Сибири была пушнина, а потом ближе к концу ХIХ века ресурсом стал хлеб, потому что Сибирь являлась главным земледельческим регионом России. Уже после Великой Отечественной войны Сибирь стала поставлять нефть и газ. Но, несмотря на все те богатства, которые она давала государству, развитие самой Сибири сильно отставало. И сейчас, в ХХI веке, мало что меняется в этом отношении.- Можно ли провести параллели и сравнить освоение Сибири с освоением Дикого Запада в Америке?- Думаю, что это не совсем корректно. Освоение Дикого Запада шло в основном промышленное, хотя первые переселенцы занимались сельским хозяйством. Однако небольшое фермерское хозяйство быстро перерастало в сельскохозяйственное предприятие, и сюда сразу подтягивались железные дороги, появлялись фабрики, собственные производства и т. д. Русские, приходя в Сибирь, никаких мануфактур не заводили и занимались только сельским хозяйством, причем русским от сибирских инородцев в первую очередь нужна была пушнина, а продавать пушнину – это сложный труд, который требует определенного, очень сурового, образа жизни. Русские не хотели его вести и стали уступать это право местным инородцам. Поэтому русские не истребляли и не разоряли инородцев, хотя стычки бывали постоянно. Американцы же просто сгоняли индейцев с территории, выживали их и истребляли. Более миролюбивый характер русской экспансии на Восток отличается от агрессивного характера американской экспансии.- В названиях ваших книг – «Тобол», «Ёбург» – ясно читаются прообразы городов Перми и Екатеринбурга. Не обижаются ли жители Екатеринбурга за название «Ёбург»?- Жители Екатеринбурга действительно обижаются. Говорят, что так город называют те, кто в нем не жил, кто его не любит, но я город уважаю и люблю, это мой любимейший город. Ну что поделать, на всякий чих не наздравствуешься. Я предпочитаю называть так, как считаю правильным. Нужно просто внимательно читать книгу. В самом начале в ней говорится, что такого города нет на карте, и это название – переходное состояние от Свердловска до современного Екатеринбурга. Ёбург – это город в эпоху перемен, в первую очередь в лихие девяностые. В этой книге сто новелл о Екатеринбурге на сломе истории, сто новелл о яростной борьбе: сюжеты о реальных людях, которые не сдавались обстоятельствам и упрямо строили будущее.- А в романе «Ненастье» тоже Ёбург?- Нет, если бы мне нужно было сказать, что действие происходит там, я бы так и сказал. Екатеринбург – это город ярко индивидуальный, со своей харизмой, с внутренней структурой, с такими культурными объектами, которые обязательно нужно упомянуть, если описываешь этот город. А город, который описан в романе «Ненастье», никакой, без всяких достопримечательностей. Он напоминает города, где нет ничего, кроме советского наследия. Я это сделал специально, чтобы удалить из романа реалии города, чтобы сделать события более универсальными.- Не делали ли вам предложение сделать из исторических романов этакий эпический цикл, которого так не хватает в сегодняшнем кинематографе?- Эпический цикл из нескольких романов не потянет сегодня ни одна из кинокомпаний, а отдельные проекты есть. Сейчас готовятся 4 экранизации по моим романам: над «Сердцем Пармы» будет работать Сергей Бодров, над «Ненастьем» – Сергей Урсуляк. Над экранизацией «Псоглавцев» изъявил желание работать Егор Кончаловский. Съемки «Тобола» уже идут.- Из последних российских киноработ что смотрели, что понравилось?- Полнометражное кино уже не люблю, поскольку это зрелище интересно только подросткам. Я большой поклонник драматических сериалов, но я смотрю сериалы западные. Из наших посмотрел «Таинственную страсть», но исключительно из-за того, что мне были интересны писатели, которые там представлены, а не художественный мир режиссера.Мне представляется, что кино стало важнейшим из искусств, и кино сейчас влияет на литературу в большей степени, нежели литература на само кино. Новый формат современного романа приходит сейчас как раз из драматического сериала, то есть драматический сериал – это некий киношный аналог формата современного романа. Я смотрю драматические сериалы как образцы романа нового типа.В России драматические сериалы, к сожалению, не снимают, за небольшим исключением, да и не смогут снять в силу специфической организации производства. Драматические сериалы – это огромный художественный продукт, с которым один человек не справится. На Западе во главе производства любого сериала стоит человек, который занимается общим художественным руководством процесса, а каждую серию сериала снимает отдельный режиссер. Обычно для первой серии выбирается мастер с именем, чтобы он сформировал художественную стилистику, задал параметры и т. д. А следующие режиссеры уже используют этот художественный язык. Каждую серию пишут отдельные сценаристы, а вот коммуникации между всеми ними – это сфера деятельности человека во главе. Только так удается сохранить сериал, соблюсти стилистическую цельность и логическую последовательность сложных сюжетных ходов. Но я, конечно, описал идеальный вариант.В России и кино, и сериальное производство – режиссерское. У нас режиссер пишет сценарий, снимает все серии и делает он все это в угоду красивой картинке, и в угоду ей можно пожертвовать психологической достоверностью, исторической правдой и т. д. Поэтому наше кино, кроме нас самих, уже никому не интересно.- Существенная часть вашей работы – культурологические, документальные тексты. Как это сочетается с художественной литературой?- У меня много интересов, но художественная литература как способ отображения адекватна не каждому из них. Поэтому я пишу нон-фикшн. Например, история екатеринбургских «афганцев» по драматургии просто готовая основа для романа, и по ее мотивам я написал роман «Ненастье», а вот в целом историю Екатеринбурга лихих девяностых лучше рассказать в формате нон-фикшн, и я написал книгу «Ёбург». Или другой пример. Об истории Сибири в петровские времена я написал полумистический роман «Тобол» и одновременно – нон-фикшн «Дебри», чтобы читатели не изучали реальную историю по роману в жанре магического реализма.- Как вы относитесь к литературным премиям?- В начале своей писательской карьеры я участвовал во всех литературных гонках, но затем понял, что в состязательных московских литературных премиях побеждают авторы трех типов: непосредственные участники московской литературной тусовки, люди, лояльные к этой тусовке, фигуры компромисса. Я не участник тусовки и даже не живу в Москве, категорически не лоялен к тусовке и соответственно фигурой компромисса быть не могу. Возможно, поэтому ни одно мое произведение не попало в списки лауреатов. А роман «Сердце Пармы» был выкинут из «Русского буккера» с формулировкой «за отсутствие признаков романа». Я давно не участвую ни в каких премиальных гонках, но с уважением отношусь к этому институту.- Хотели бы вы, чтобы ваши произведения включили в школьную программу?- Нет, не хочу. Я пишу не для школьников, а для взрослых людей. И читать меня в школе не нужно. Не знаю, может, какие-то писатели пишут для вечности и для того, чтобы стать классиком, но мне представляется, что важнее разговор, который происходит здесь и сейчас, не с вечностью, а разговор с современниками. Цель творчества – общение с Богом и людьми сейчас.Досье «УГ»Алексей Викторович Иванов родился 23 ноября 1969 года в городе Горьком. Окончил школу в Перми. Сразу после школы уехал в Свердловск и поступил на факультет журналистики Уральского государственного университета, но проучился там всего год. Окончил он в итоге факультет истории искусств УрГУ.Долгие годы Иванов работал учителем, сторожем, гидом-проводником и писал романы, которые никто не хотел публиковать: «Общага-на-Крови», «Географ глобус пропил» и «Сердце Пармы» лежали в столе.Первая книга Иванова (роман «Сердце Пармы») вышел только в 2003 году в издательстве «Пальмира». Пробиться к издателю Иванову помогла рекомендация писателя Леонида Юзефовича.Сегодня Алексей Иванов – автор одиннадцати романов. Он работает в самых разных литературных жанрах – фантастики, современной городской прозы, модернистского исторического романа, интеллектуального триллера, нон-фикшн.Санкт-Петербург