На чтение: ≈ 5 мин.Как же я люблю праздники! Радостную суету на кухне, атмосферу ожидания и предчувствие исполнения желаний. Самое приятное во всей этой кутерьме, на мой взгляд, подготовка.
Придумывать забавы, составлять список гостей, судорожно собирать советы по приготовлению блюд, способных поразить моих друзей, в одночасье превращающихся за столом почему-то в невероятно взыскательных гурманов, и нетривиальному оформлению застолья. К моему огорчению пора домашних собирушек неумолимо уступает место выходам в свет. В кафе или детском центре праздник, конечно же, принимает более организованный вид, не говоря уж о том, что детей привлекает обилие аттракционов, а их родителей приятно расслабляет наличие специалистов по развлечениям, освобождающих пап и мам от утомительной опеки своих чад. И опять-таки – никакой грязной посуды по завершении!
Можно сколько угодно раз восклицать: как стремительно летит время, изменяя на своем пути правила и привычки, характеры и манеры поведения, менталитет и житейские законы! Можно сетовать, что «вот в наше время…» все было иначе – эта ностальгия по беззаботности и легкости восприятия бытия, увы, спутница взрослости уже навсегда. Наши дети действительно другие, и их ценности отличаются от наших – с этим ничего не поделаешь, можно лишь попытаться узнать о своем ребенке чуть больше, тогда, возможно, и ему захочется узнать побольше о тебе.
– Меня никто не любит! – рыдает Алиса.
– Почему же? Маркузя тебя любит, – пытаюсь я утешить горемыку.
Маркузя – это наша кошка. К моменту рождения Алисы она дважды побывала матерью и, услышав привычное «Уа-а-а…», решила, что в доме появился еще один котенок. Так как у нее опыт уже был, а у меня его не было, то главной мамочкой стала именно она. Стремглав неслась к новорожденной при первых же всхлипах, согревала своей меховой шубкой ножки малышки. Когда маленький деспотенок научился ходить, он повсюду носил за собой беззаветно преданную кошку, терпевшую любую прихоть «своего» гигантского детеныша.
Да, против любви Маркузи не поспоришь, и Алиска немного сбита с толку подобным аргументом.
– Да, но больше никто!
– Я, бабушка, дедушка, прабабушка, твои крестные, подружка Паула, Александр, одноклассники, учителя, друзья по спорту…
Перечень бесконечен и протеста не вызывает, но вывод после сотни названных оглушительный:
– И все? А больше никто! А-а-а-а…
Что это? Кризис какого-нибудь опять не того возраста? Плохое настроение? Неудача в школе или на гимнастике? Влюбилась в девять лет? Просто захотелось поплакать. Бывает. Вот это как раз самое понятное – желание, чтобы заметили, утешили, приголубили, поговорили.
Мне всегда кажется, что она сильная. Хорошо учится, разрывается между музыкальной школой и тренировками, осваивает французский. Никогда не жалуется, а молча взваливает на свои худенькие плечи любую ношу и тащит ее, словно так и нужно. А порой еще и меня утешает, умеет же эта нежная девочка находить какие-то особые слова и ноты, чтобы развеять любые тучи, сомкнувшие свои грозные ряды в душе.
Сильная и выносливая. Но такая хрупкая и такая новая, непонятная. Со своими привычками отмечать дни рождения в боулинг-клубах, с уверенностью в том, что завтрашний день принадлежит ей, а мир создан для того, чтобы ее любить. И мне почему-то кажется, что она права.
Выбор читателей
Комментарии