Афганистан: переходный период. Стране сейчас крайне нужны образованные люди

На этот раз мы летим «за речку» вдвоем с Владимиром Снегиревым, известным журналистом и писателем, «меченным» Афганом еще в далеком1981 году. У каждого, как обычно, куча поручений от редакций, друзей, от друзей друзей, коллег по цеху.

Диапазон необъятный: от просьбы передать привет «моему лучшему другу Сахибу, с которым вместе сидели в засаде под Даулатабадом 20 лет назад», до требования «продвинуть на афганский рынок уральскую арматурную сталь А400». Но самое святое исходит из Комитета воинов-интернационалистов – попытаться найти хоть какие-то следы наших без вести пропавших там 311 солдат и офицеров.

Перед отъездом обращаюсь в афганское посольство с просьбой о встрече. Посол Ахмад Зия Масуд, отодвинув многие дела в сторону, отказать в беседе не счел возможным.

– Господин посол, последний репортаж «Учительской газеты» из Афганистана был полгода назад. Что изменилось за этот период в вашей стране? Что происходит наиболее важного?

– Самое главное – нам удалось сохранить мир, не свалиться в пропасть междуусобной войны. Теперь в большинство провинций, особенно в северные и западные, можно проехать на автомобиле без особых мер предосторожности. Широким потоком возвращаются беженцы из Пакистана, Ирана. Шесть миллионов детей, в том числе и девочек, пошли в школы. Идет работа над новой конституцией страны. Осенью этого года вновь состоится Лойя Джирга, на которой будет узаконен порядок проведения парламентских выборов.

Но наша главная задача – восстановление экономики Афганистана. Именно на этом пути мы встречаем самые большие трудности. Обещанной западным миром поддержки в размере 4,5 млрд. долларов мы пока так и не ощутили. Конечно, нам поступает гуманитарная помощь и спасает население от голода. Индия подарила три аэробуса и 150 городских автобусов, Иран помогает восстанавливать дороги на западе страны, Германия участвует в формировании и оснащении полиции, финансирует некоторые проекты Япония, проявляет активность Китай, начинают расширяться торгово-экономические отношения с Россией, не так давно «Машиноимпорт» подписал контракт на поставку 3 500 автомобилей «УАЗ».

Но всего этого явно недостаточно. До перелома в лучшую сторону еще очень далеко. Поэтому государство старается стимулировать возможности самого населения. К примеру, во всем мире известны афганские ковры ручной работы. Сделанные из натурального сырья, они приобретают свои лучшие качества через десятки лет использования. Из-за оттока населения в годы войны центры ковроткачества сместились в Пакистан и Иран. Теперь мастера возвращаются, и афганские ковры, я уверен, вновь станут статьей экспорта.

Предпринимаются очень серьезные усилия для формирования государственной вертикали власти. На днях, вы знаете, Хамид Карзай пригласил в Кабул губернаторов провинций. Среди прочих вопросов он в довольно жесткой форме потребовал проведения единой таможенной политики.

– Вы упомянули о новой конституции. Над ней работают духовные лидеры, афганцы, долгое время прожившие на Западе, представители короля Захир Шаха. Каким будет государственное устройство Афганистана? Более светским или все-таки теократичным?

– Любая гражданская власть обязательно должна опираться на культуру, историю, традиции страны. В противном случае она быстро станет чуждой народу. Такое, к сожалению, в нашей истории уже неоднократно бывало. Ислам в Афганистане – это образ жизни, значительная часть нашей культуры. Сотни лет мы жили по законам шариата. Поэтому религию у нас ни в коем случае нельзя противопоставлять гражданским принципам, а светские нормы – религии. Они должны органично дополнять друг друга. Тем более что многие принципы демократии отнюдь не противоречат исламу. Ислам гарантирует каждому человеку особые права. Среди них право на жизнь, равенство, свободу, правосудие, достойную жизнь, образование, труд, обеспечивающий достойную жизнь, протест против тирании, свободу собраний и другие.

В Коране и хадисах существует множество изречений по поводу человеческих прав. Вот одно из них: «Тот из вас, кто видит нечто непотребное, должен исправить это с помощью руки своей; если же у него не хватит сил на это, тогда он должен постараться исправить это словом уст своих; но если и на это у него не хватит сил, то он, по меньшей мере, должен ужаснуться этому всем сердцем своим» (хадис Муслима).

Я думаю, демократические принципы наверняка найдут отражение в новой конституции.

– А каковы политические претензии братьев Масудов?

– Я и мой брат, Ахмад Вали Масуд, посол Афганистана в Великобритании, активно работаем с афганскими диаспорами соответственно в Москве и Лондоне. Мы видим свою задачу в том, чтобы привлечь потенциал наиболее интеллигентных и образованных, а часто и богатых афганцев для решения экономических, да и политических проблем в своей стране. Только что, например, в Кабул улетел бывший мэр этого города Латиф Нурзой, который прожил в Москве 12 лет, а вот теперь начал работать у себя дома.

– Никто его не преследует?

– Напротив, правительство всячески старается стимулировать возвращение специалистов. Афганистану сейчас крайне нужны образованные люди. Боевики экономику не восстановят.

– Не могу не задать один из самых больных вопросов. По оценкам специалистов, в Афганистане сейчас производится около 75 процентов мирового объема наркотиков, что составляет примерно 3 400 тонн (около 35 млрд. инъекций. – Прим. авт.) . А ведь «Аллах проклял хамр (хамр (араб.) – всякое одурманивающее средство – Прим. авт), и тех, кто производит его, и тех, для кого он производится, и тех, кто употребляет его, и тех, кто подает его, и тех, кто носит его, и тех, кому его приносят, и тех, кто продает его, и тех, кто покупает его…» (Тирмизи). Какие меры предпринимаются для борьбы с этим злом?

– Конечно, правительство пытается использовать все доступные меры для борьбы с производством наркотических средств, начиная от законодательных и заканчивая силовыми. Выделялись даже деньги для вручения дехканам, чтобы они не сеяли коноплю и опиумный мак. Но, во-первых, эти средства в первую очередь распределялись между «своими», во-вторых, их было в пять-шесть раз меньше цены выращенного «урожая», а в-третьих, они чаще всего попадали владельцу земли, а не арендатору – тому же дехканину. Результат этих действий заведомо ясен. Сегодня и этих денег нет. Поэтому без международной помощи нам это бедствие не остановить, что уже далеко не так просто. В Афганистане обосновались представители международной наркомафии, лоббистские возможности которых очень сильны. Преследуя свои интересы, они готовы на любые средства.

В 80-е годы главным государственным праздником в стране был День Саурской революции. Его широко отмечали 27 апреля. Теперь с не меньшим размахом афганцы празднуют День победы – 28 апреля. Именно в этот день 1992 года моджахеды вошли в Кабул. Правительство Наджибуллы после неожиданно долгого сопротивления было свергнуто, а сам он укрылся в представительстве ООН. Большинство специалистов были уверены, что Наджибулла после вывода советских войск не продержится и трех месяцев. Он боролся три года, пока были топливо и боеприпасы. Но без всякой поддержки извне он был обречен. Горбачев от Афганистана отвернулся, а своевременно перекрасившиеся «демократы» почти поголовно ориентировались на дядю Сэма, распахнув карманы в ожидании золотого дождя. Но чудес не бывает. Не пролилось. И это к лучшему. Свои мозги напрягать надо.

Похоже, и у афганцев начинают развеиваться иллюзии. Манна небесная над ними тоже запаздывает. Народ они неприхотливый, выносливый, трудолюбивый и независимый. Вот и 28 апреля постарались с большой убедительностью продемонстрировать свою национальную гордость. Войска шли в течение нескольких часов.

Нужно сказать, что пока основная масса вооруженных сил находится в прямом подчинении губернаторов и крупных полевых командиров. Из их рук солдаты получают зарплату. Значимое влияние на них может оказать лишь министр обороны маршал Фахим. Именно благодаря его усилиям войска прибыли из многих провинций. Парад большей частью был посвящен, по словам маршала, изгнанию советских войск и свержению коммунистического режима. Хамид Карзай, объехавший в открытом «УАЗе» замершие в строю подразделения, в своем выступлении постарался избежать категоричных политических оценок.

Всего перед зрителями прошло не менее 10 тысяч человек, включая племенные формирования в национальной одежде, часть из них, земляки главы государства, продемонстрировали перед трибунами искусство национального танца. По площади прогрохотало большое количество боевой техники от мобильных многоствольных минометов полукустарного производства до танков Т-62, установок залпового огня «Град» и «Ураган», а также пусковых комплексов с ракетами «Луна» и СКАД.

Все эти войска нельзя в полной мере назвать силами центрального подчинения. Ядро национальной армии Афганистана только формируется. Пока силами американских и французских инструкторов подготовлено лишь несколько батальонов, куда набраны солдаты из всех провинций страны. Численность этих формирований к середине 2004 года должна достигнуть 9 000 человек. Но их боеготовность вызывает у специалистов большие сомнения, поскольку денежное содержание солдат не превышает 30 долларов в месяц, что ведет к массовому дезертирству. Для сравнения, например, таксист здесь может заработать от 150 до 500 долларов.

К слову, войска, дислоцируемые в провинциях, из Кабула не финансируются совсем. Представители Генерального штаба обращались по вопросам денежного довольствия к нынешнему министру финансов Афганистана, ранее работавшему в МВФ и прибывшему из США. Но тот отказал, заявив, что они не могут содержать неизвестно кому подчиняющуюся армию. В целом, полагают специалисты, известная стабильность в Афганистане сохраняется благодаря присутствию иностранных войск. Если их вывести, в стране, по их мнению, неизбежно вновь вспыхнет ожесточенная междуусобная война.

Нужно отметить, что торжества в Кабуле прошли без эксцессов. Меры предосторожности для этого были приняты весьма строгие. Площадь была перекрыта за неделю до парада. Вход на нее допускался лишь по особым пропускам. На пути пришлось преодолеть несколько кордонов. На двух из них мы были тщательно обнюханы специально натренированными собаками, с которыми работали американские инструкторы. Причем во втором случае пришлось выложить все находящиеся в кофре вещи. Я думаю, если бы не наше происхождение, мы так бы и не достигли цели. Но, услышав волшебное слово «руси» (русский), афганские военные старались оказывать всяческое содействие, часто вопреки воле иностранных охранников.

Для сравнения, через несколько дней уже в Москве я был приглашен на парад, посвященный Дню Победы. Перед входом на Красную площадь я по привычке начал выкладывать из того же кофра фотоаппарат, видеокамеру и делать контрольные снимки, чем поверг крепких ребят в штатском в глубокое изумление.

Герат

Герат в Афганистане занимает такое же особое место, как, например, Санкт-Петербург в России. И не без оснований. В XV веке, в эпоху Тимуридов, он был столицей крупнейшей империи, простирающейся от современного Ирака до Китая. В то время численность населения Герата по крайней мере в пять раз превышала число жителей Парижа или Лондона. Это был крупнейший центр искусств с большим количеством учебных заведений, древними библиотеками, образцами монументальной архитектуры, роскошными общественными банями. Здесь творили такие великие художники, как Бихзад, унаследовавший свое мастерство от Великих Моголов и древних персов. Согласитесь, волнительно пройтись по улицам, где ступала нога Алишера Навои.

К тому же особую, мятежную роль город играет и в новейшей истории. Еще в марте 1978 года, за месяц до Саурской революции, его нынешний губернатор Исмаил Хан стал участником мятежа против правительства Дауда. В то время он был обычным офицером, капитаном правительственных войск, командовал противовоздушным дивизионом. Во время мятежа он из своей давно устаревшей 37-миллиметровой зенитной пушки сбил МИГ-21, прилетевший из Кабула бомбить мятежников. Этот выстрел стал поворотным в его судьбе. К сегодняшнему дню Исмаил Хан стал одним из самых авторитетных политических лидеров Афганистана. По существу, все западные провинции страны находятся под прицелом его иронично прищуренных, пронизывающих глаз.

Принято считать, что цикл одного поколения – 25 лет. Столько же отвоевал Исмаил Хан. До сих пор он не гнушается урезонить зарвавшихся, на его взгляд, соседей силой оружия. Кстати, самым опасным он считает автомат Калашникова, потому что тот всегда бьет прицельно. За эти годы Исмаил Хан неоднократно попадал в засады, когда в него били почти в упор, подрывался на минах, падал с вертолетом, однажды снаряд танковой пушки разорвался буквально в трех метрах, при талибах отсидел три года в кандагарской тюрьме на цепи и в полной темноте. Погибли или стали инвалидами все его ближайшие друзья и единомышленники. Конечно, и он пострадал. Только при одном из обстрелов он получил 14 ранений. Не раз его сшивали, складывали, из него выковыривали ножом пули и осколки. По всем законам и даже теории случайных чисел он должен был давно закончить бренный путь. Но жив и работает! «Видимо, я еще нужен Аллаху», – улыбается губернатор.

Спрашиваю, кто ж помогал ему еще кроме Аллаха? Ведь за ним специально охотились и афганский ХАД (министерство безопасности. – Прим. авт.), и советский спецназ, и другие полевые командиры. «Помогали наши люди, – отвечает. – Они были всюду. О всех операциях я узнавал минимум за четыре дня». «Кто они?» «Может, вам еще и ключи от моей квартиры отдать? – отшучивается. – Впрочем, одного из них могу вам показать». Губернатор едва заметным движением подзывает к столу невыразительного человека. Я тут же пытаюсь поймать его взгляд в фотокамеру. Не удается, глаза постоянно уходят в сторону. «Вот он работал переводчиком вашего советника, затем перешел в ХАД. Саид, так его зовут, уберег меня от многих бед». Саид, если это его настоящее имя, пытается ретироваться. Я так до конца и не понял, почему Исмаил Хан решил его «сдать» российскому репортеру. Может, двурушники ему тоже неприятны?

Наш разговор давно уже перевалил за полночь. Но в приемной резиденции, расположенной на горе, высоко над светящимся Гератом, еще толпится много людей. Я задаю один из главных для меня вопросов: «Господин губернатор, летом 1981 года по дороге из аэропорта, в 500 метрах от гостиницы «Герат», где жили советские, близкими вам людьми был захвачен молодежный советник Геннадий Кулаженко. Что с ним стало?»

«Я помню тот случай. Тогда мы захватили двоих ваших людей. У одного нашли фотографии в афганской одежде. Очень опасный был человек». – «Был?» И тут губернатору изменяет память: «Дайте мне время навести справки, и я вам отвечу, что с ним стало». «Хорошо, мы приедем еще раз». – «Да, приезжайте, но раньше я сам постараюсь вас найти и дать честный ответ».

Нужно было снижать напряжение. «Господин губернатор, Герат выглядит намного лучше Кабула. В нем чисто, зелень, фонтаны, почти нет разрушений, много вновь построенных очень красивых зеркальных зданий, нет попрошаек. В чем причины этого процветания?» – «В наших людях. Народ доверяет власти, власть верит в народ. В то время как в других провинциях жгли школы, мы взрослым давали работу, а детей заставляли учиться. Теперь мы растем и развиваемся, а неграмотные просят милостыню». Ни убавить ни прибавить.

Русский район

Так в Герате называют один из микрорайонов, где живут около двухсот летчиков – выпускников советских военных училищ. Заходим в дом одного из них. Хозяина зовут Нигматулло (имя изменено), ему 43 года, хорошо говорит по-русски, в 1980-1985 гг. учился в Минском высшем военно-политическом училище. Обрадовался нам настолько, что на глаза навернулись слезы. Крикнул куда-то вглубь: «Жена, давай все на стол!»

Стола, конечно, никакого не было, все располагались по-мусульмански, на полу. Но в комнату вошла стройная, худощавая, еще симпатичная женщина, возраст сразу определить было непросто. Можно было дать и 30, и 40 лет. Впечатление чуть портили слегка опущенные плечи, потухший взгляд и заметная усталость на лице.

Оказалось, зовут ее Татьяной, в девичестве Крайник, закончила в Минске медицинское училище, папа был директором совхоза, мама – учительницей в школе. В Нигматулло влюбилась сразу и, что называется, без памяти. Свадьбу сыграли на первом курсе вопреки воле родителей, командованию училища, известным органам власти.

В Афганистан переехали еще при Наджибулле. Сначала жила как в сказке. Чувство было настолько сильным, что не замечала никаких тягот. Перед приходом талибов хотели уехать в Минск. Но у Нигматулло было пять братьев, три погибли, осталось девять сирот. Бросать их было нельзя. В одном доме жили 18 человек. Выучила фарси, да так хорошо, что говорит лучше свекрови, усвоила обычаи. Надела паранджу. Муж был против, но Татьяна уговорила его брата купить чадру. Не хотела, чтобы муж пострадал из-за нее.

Родила трех сыновей. Наряду с исламскими все имеют русские имена. Старшему – Мухаммад Фахиму – Сергею – 18 лет, он хорошо говорит по-русски и по-английски, знает компьютер, недавно начал работать в смешанной фирме, продолжает учиться. Среднему сыну Фараху – Саше – 8 лет, он школьник, Каюмхану – Мише – тоже восемь, но месяцев, пока старается забраться на руки отца, но ни разу не пикнул.

Нигматулло получил от Исмаил Хана звание полковника, сейчас служит начальником оперативного отдела корпуса. Говорит, что советские преподаватели дали ему замечательное образование. Только благодаря им он сумел выжить и сохранить семью при всех режимах. Получает 30 долларов в месяц. Приходится торговать, выращивать пшеницу, картофель, рис, виноград, помидоры. Хорошо помогает Иран, строит дороги, школы, дает керосин, продукты. А вот Туркменистан – ни женщина, ни мужчина. Никакого проку, что с него возьмешь – с бесполого.

Американцы в Герате есть, человек 250. Но мы с ними водку не пьем – чужие. Янки летают в основном ночью, в специальных очках, в которых видно как днем. Просят даже все фонари потушить, чтоб не слепили. Что привозят-увозят, не всегда ясно. Бывают и гробы. По всему Афганистану их, говорят, человек триста погибло. Но командование скрывает, опасается волнений у себя на родине, всех погибших одновременно домой не отправляют. В последнее время после войны в Ираке жертв стало больше.

Спрашиваю Татьяну: «Домой не хочется?». Посреди оживленного разговора наступает звенящая тишина. Хозяйка ушла с посудой на кухню. Ответил Нигматулло: «Мы мечтаем об этом! Мечтаем увидеть родителей, снова поговорить с моими учителями, показать детей». И через минуту: «Но мы съездим, обязательно съездим! Мы снова там побываем!»

Пришли друзья Нигматулло. Все хорошо говорят по-русски. Один из них подрабатывает на такси, отвез до гостиницы. Денег не взял. Водки выпил, с наслаждением закусил черным, московским еще, хлебом. Другой на следующий день за спиной охраны посадил на лучшие места в самолете. Храни вас Аллах, пребывайте с миром.

Татьяна больше не показалась. Не положено мусульманке при посторонних мужчинах выходить с женской половины. Я не в счет. Я – кафир.

Москва – Кабул – Мазари-Шариф – Герат

Счастье бывает разным. У Нигматулло и Татьяны оно свое

Посол Афганистана в России – Ахмад Зия Масуд

Юный хлебопек доволен выручкой