А воз и ныне там…

Любовь или нелюбовь к книге – “родом из детства”

Не читающая, не любящая и не знающая своей литературы нация – это трагедия. Потому что при этом неизбежно страдает нравственное здоровье общества. Общим местом стало утверждение, что наши дети и подростки (если говорить о большинстве) серьезных книг не читают, классику не любят, что школа не только любви к чтению, к литературе нашей не прививает, но, наоборот, от нее отвращает. Тревожно именно то, что это воспринимается общественностью как нечто само собой разумеющееся.

Однако же и причины этого явления, и пути выхода из тупика лежат на поверхности.

Почти полстолетия длилась дискуссия о преподавании литературы в школе. Подавляющее большинство участников ясно высказало свою позицию. Ее и сейчас продолжает отстаивать педагогическая пресса. Однако позицию эту по-прежнему игнорируют инстанции, от которых зависит содержание программ и всевозможных стандартов. Это прежде всего Министерство образования, которое с завидным упорством продолжает утверждать программы и стандарты, основанные на устаревших принципах.

Главный упрек, который предъявляет широкая общественность к школьному преподаванию литературы, состоит в том, что из произведений классики выхолащивается живое, общечеловеческое содержание, и трактовка сводится к их историческому и историко-литературному значению. Что, например, должен усвоить ученик как самое главное о романе “Евгений Онегин”? Оказывается, “основные черты романа как энциклопедии русской жизни” и “судьбу лишнего человека”. И ни одного слова не сказано об общечеловеческом смысле романа, о его значении для любого (а значит, и для нашего) времени.

А ведь это великое произведение ставит проблемы, которые и сейчас живы и значимы так же, как в начале века, и осмысление которых так важно для нравственного становления растущего человека. Это роман о том, что никакое внешнее благополучие само по себе не даст человеку счастья. (Вспомним хотя бы многозначительное пушкинское “но” в начале романа после описания всех благ, окружавших Онегина: “Но был ли счастлив мой Евгений?”). О невыносимости для неглупого и живого человека жизни только для себя самого, “без цели, без трудов”, жизни, в которой он не нужен ничему и никому. О неизбежном одиночестве эгоиста. О неотвратимости платы за все. Перечень, конечно, можно продолжить. Однако ни одной из этих очевидных формулировок ни программа, ни стандарты не предлагают.

Можно начать изучение “Онегина” с разговора о его энциклопедическом значении для познания того времени и развития русского реализма. А можно, скажем, так: “Когда мы встречаемся в жизни ли, в книге ли с человеком, жизнь которого не удалась, который несчастлив, всегда хочется понять, почему так случилось? Это роман о человеке несчастливом… Давайте попробуем понять, почему не задалась его жизнь?” Ясно, такая задача больше заинтересует подростков, откроет их навстречу великому поэту. Даже трактовка такой актуальнейшей для нас сейчас вещи, как роман “Преступление и наказание”, повернута в программе исключительно к проблемам того времени. А ведь роман этот – протест против теории “цель оправдывает средства”, которая (увы!) жива-живехонька…

Другая причина, убивающая интерес школьника к литературе, – включение в программу произведений, которые, имея огромное значение для своего времени и для развития литературы, для современного читателя (а тем более подростка) живого читательского интереса не представляют. Между тем программы и всевозможные стандарты, как и полстолетия, и полтора столетия назад, предлагают начать систематический курс литературы именно с этих произведений.

Литературоведческий подход к преподаванию литературы в школе – виной тому, что в стандартах для среднего звена из всей нашей богатой современной детской литературы выбран только один (!) рассказ. Пусть превосходный (“Уроки французского” Распутина), но один! Нет таких глубоких, человечных и вместе с тем интересных детям вещей, как “Ковер-самолет” Крапивина, “Эхо” Нагибина, “А тем временем где-то” Алексина. Нет рассказов Юрия Яковлева. Нет произведений современных писателей о животных.

Почти полсотни лет общественность борется за приближение преподавания литературы к жизни. А воз и ныне там… Под натиском общественного мнения введение стандартов отложено на два года. Но что изменится за это время? Ровно ничего, если программы и стандарты по-прежнему будут разрабатываться узким кругом лиц. Для этой работы Министерству образования необходимо привлечь как можно больше лучших учителей-практиков, участников дискуссии, авторов статей, предлагающих альтернативные подходы, детских писателей, психологов. Без этого никакая отсрочка ничего не даст.

Страшно, если и в следующем тысячелетии наши дети и подростки будут знакомиться с литературой по программам, убивающим любовь к ней и само желание читать что-нибудь, кроме детективов.

Инна КЛЕНИЦКАЯ,

учительница школы # 626

Москва