А педагог вам чем не угодил?

В последнее время все чаще на страницах центральных газет и на телеканалах возникает разговор о том, что учителя у нас просто негодные и нужно от них всеми силами избавляться. Схема проста: родители пишут письмо в вышестоящие инстанции, жалуются на учителя и требуют его увольнения, в крайнем случае – перевода в другой класс, где отношения педагога и учеников, возможно, сложатся более удачно. Недавно такую историю, опубликованную в одной из российских газет, обсуждали в передаче «Родительское собрание» два директора московских школ: директор Центра образования №293, учитель года России-1997 Александр Глозман и директор гимназии №1520 имени Капцовых, ставшей в нынешнем году первой в рейтинге московских школ – победителей конкурса в рамках нацпроекта «Образование», Ольга Овсейчик. Речь не идет о том, чтобы защищать педагога-непрофессионала, а о том, что все чаще педагога, который должен быть авторитетом, уважаемым человеком для детей и родителей (иначе ни о каком успехе воспитательной работы и говорить не приходится), ставят в положение оправдывающегося и во всем виноватого человека. Что же думают наши лучшие директора о таком отношении к учителям?

Александр ГЛОЗМАН:

– Конечно, время от времени в школах возникают конфликты между учителями и учениками, во многом успех разрешения этого конфликта зависит от того, насколько стороны готовы сделать шаг навстречу друг другу. Это чрезвычайно сложные ситуации, но есть известный лозунг: «Школа – для всех, школа – для каждого», и в этом лозунге мы всегда подразумеваем ученика. Однако я считаю, что школа – и для родителей, и для ученика, и для учителя. Если в школе создан определенный уклад для всех участников образовательного процесса, то и количество таких конфликтов будет гораздо меньше.

Если мы будем менять схему аттестации учителя, то достаточно легко будет проверить его предметную компетентность, методическую грамотность. Но каким образом мы проверим нравственные установки этого учителя, его гражданскую позицию? Ведь для того чтобы это определить, требуется время, требуются какие-то совместные действия, необходимые для того, чтобы понять, что это за человек.

Почему когда человек идет поступать, например, в институт ФСБ, ему требуются поручители и рекомендательные письма, а когда он идет работать с детьми (это ведь тоже определенная безопасность нашей страны), от него ничего не требуется, кроме сдачи экзаменов, даже простейшего собеседования нет?

Когда-то этот учитель пришел в школу, но ведь прежде он пришел в педагогический вуз, его там учили литературе, физике, технологии, его учили педагогике и дидактике, но, как правило, не пытались определить, подходит ли он для учительской работы по своим человеческим качествам. Мне кажется, нужно говорить о том, чтобы при поступлении в педагогические вузы были либо рекомендательные письма школ, которые знают этого человека, либо рекомендательные письма общественных организаций, которые, с одной стороны, рекомендовали бы человека, а с другой – несли бы за него определенную ответственность. Открытость этого пространства нужна чрезвычайно.

Мы знаем родителей по поступкам их детей – хорошим и не совсем хорошим. Очень часто то, что происходит в семье, потом отражается в поведении ребенка. Через ребенка мы о семьях знаем очень много, встречаемся с родителями, разговариваем. Родитель несет определенную ответственность за воспитание ребенка, он так же, как и директор, несет ответственность за то, как работает его учитель. Поэтому, когда мы говорим о правах, мы должны говорить еще и об определенной ответственности, в том числе и родителей, за то, каким ребенок приходит в школу. Когда мы принимаем детей в первый класс, они совершенно разные, мы их еще не знаем, но мы сразу оцениваем уровень их школьной зрелости, готовности к тому, что их ожидает в школе. Уровень этих детей чрезвычайно разнообразный. Я не говорю о том, что кто-то умеет писать, а кто-то не умеет писать или читать, а о том, что дети совершенно по-разному относятся к тем жизненным ситуациям, которые складываются в школе. Кто-то готов высказывать свое мнение, кто-то сразу плачет, кто-то сразу ябедничает. Поэтому здесь надо учить сразу и родителей, и учителей общению с детьми. Я не говорю о предметной компетентности, говорю о педагогической составляющей этого процесса.

Ольга ОВСЕЙЧИК:

– Для того чтобы исключить конфликтные ситуации в образовательной среде, мы должны понимать, что не ребенок для школы, а школа для ребенка. Это сегодня самое главное в деятельности, скажем, нашей школы. Кроме того, что я директор, я еще и учитель, до сих пор преподаю, пытаюсь совместить эти две должности, хотя это, в общем, не всегда просто. Мне всегда больно слышать истории о «плохих учителях», потому что я знаю и других учителей.

Учитель не может быть хорошим или плохим. Он – учитель. Очень важно, чтобы было установлено уважительное отношение между учителем и учеником, учителем и родителем. Для того чтобы это осуществить, недостаточно только проводить уроки, давать какие-то знания, получать в ответ домашние задания, расставлять отметки. Требуется еще что-то, что говорило бы о том, что в школе есть какая-то совместная деятельность. Организовать эту совместную деятельность учителей, родителей, учеников, выпускников как раз задача, в том числе и директора школы. Безусловно, у каждого участника образовательного процесса (и у педагога, и у ученика, и у родителя) есть свои права, и сегодня об этом говорят очень много. Но, конечно, мне кажется, что не следует никому забывать о том, что права влекут колоссальную ответственность и обязанности. Мы в гимназии договорились, что у нас есть декларация прав и обязанностей участников образовательного процесса, они открыты, они опубликованы на сайте школы.

Очень важен уклад школьной жизни, который сегодня складывается не только из урочной деятельности. Если есть нормальный диалог между всеми участниками, равноправный диалог, тогда и школа будет успешной.

Мой призыв: нужно видеть в каждом человеке личность и уважать эту личность. В Трудовом кодексе РФ прописано, за что мы можем однозначно уволить человека по соответствующей статье. Но в массовой практике бывают такие случаи, которые достаточно тонки – на грани острых моральных вопросов. Иногда ведь очень трудно понять и решить, что считать этичным в поведении учителя по отношению к ученику, в поведении ученика по отношению к учителю.

Закон говорит нам о том, что мы можем уволить учителя за профнепригодность. Сегодня очень широко обсуждается вопрос о новых правилах проведения аттестации педагогических работников, которые предлагает нам Министерство образования и науки РФ. Если раньше учителя работали по разрядам, получали квалификационные категории по результатам аттестации, то сейчас речь идет о том, что будет базовая категория, которую должны будут получать все сотрудники школы, не исключено, что речь идет о сдаче учителем экзаменов по своему предмету.

Я думаю, одним из возможных вариантов исключения конфликтов могло быть обсуждение и выбор учителя на следующий учебный год. Например, мы в нашей гимназии регулярно проводим родительские собрания, и весной на родительском собрании (об этом знают и родители, и дети, и педагоги) мы даем право на следующий год выбрать учителя. К нашему счастью, желание администрации полностью, как правило, совпадает с желанием родителей.

Сегодня мы много говорим о роли общественных организаций, родительских комитетов или советов школы в управлении, но очень часто мы слышим в основном о контролирующих функциях всех этих организаций, когда они могут потребовать поменять программу, поменять учебник, поменять учителя. Дело в том, что все люди, которые приходят к нам в школу, приходят, как правило, с целью контроля. У нас контролирующих организаций очень много. Если еще и общественные организации будут заниматься контролем деятельности школы, то это будет явный перебор.

Нам нужны партнеры, которые помогали бы работе с детьми.

Именно социальное партнерство – то, чего сегодня в школе не хватает. Социальное партнерство не подразумевает сбор денег и культпоходы (это нужно делать вместе на паритетных основах, при желании всех сторон). Школа должна быть открыта, но это значит не только то, что туда свободно должны прийти родители и общественные организации, но и то, что дети вместе с этими организациями должны выйти за ее пределы, заниматься социально значимой деятельностью. Это может быть и помощь ветеранам, и оформление школьного парка, и работа с детьми в детском саду или в детском доме. Я – за открытость школы, но за ту открытость, которая основана на конкретной совместной деятельности детей и взрослых.

Мы сегодня каждую четверть проводим Дни открытых дверей для родителей. День открытых дверей – это не только возможность пообщаться с учителем, это возможность для родителей принять участие в совместных творческих делах, в конкурсах, в олимпиадах, в постановках спектаклей, у нас родители равноправные участники образовательного процесса.

Мы вместе должны сделать школы открытыми, расширить рамки той деятельности, в которой принимают участие наши ученики.

У нас разные учителя, разные дети, разные родители. Я не говорю, плохие они или хорошие, они все разные, у каждой из этих групп своя правда. Роль директора – это роль определенного миротворца при возникновении конфликтных ситуаций. Очень важно, чтобы директор занял позицию, равноудаленную от всех этих групп, чтобы не говорил, что учитель всегда прав или что родитель всегда прав. Он должен выслушать всех и понять, а потом найти способы примирения и разрешения этого конфликта. Если мы говорим о юридической основе участия общественных организаций и родителей в работе школы, то действительно нам не хватает юридической поддержки. В уставе каждого образовательного учреждения прописано, что в школе должен быть совет школы или учреждения. Это все есть, это действительно существует. Но для того, чтобы это работало, надо изменять не только уклад школьной жизни, но и законодательные акты, и нормативы, которые работают над школой и вокруг школы. Совет школы принимает решение коллегиальное, но персональную ответственность за это решение несет не совет школы, а директор, потому что все органы, которые стоят над школой, спрашивают не с совета школы, они спрашивают с того человека, который конкретно занимается управляющей деятельностью в школе – с директора, который распоряжается бюджетными средствами и отвечает за все то, что происходит. Поэтому менять надо не только то, что в школе, но и то, что за ее пределами.

Мнение по поводу

Виктория МОЛОДЦОВА, шеф-редактор «УГ-М»:

– Я понимаю, что учителя, как и все люди, бывают разными. Но мне бесконечно горько от того, что во всем, что происходит в школе и вокруг школы, винят только учителя, что премьер (как Гайдар) может сказать, что все учителя у нас серые и необразованные, при этом никто не подает на него в суд, хотя дело было бы явно выигрышным для любого смелого педагога, а министр образования упорно повторяет, что наши учителя плохо учат детей, – тут тоже можно было бы поспорить в суде, только и с министром никто не решается судиться, нет пока такой смелой организации – защитницы интересов российского учительства.

Почему-то считается, что родители – те судьи, которые могут сами решать, хорош или плох учитель. Нравственные качества родителей при этом во внимание не принимаются. Дескать, родители априори правы. Так же правы в глазах общества и дети, видимо, кто-то считает, что они безгрешны от рождения. Наверное, тот, кто скажет вдруг, что не прав ребенок, а прав учитель, подвергнется остракизму общества. Но приведу один пример. В сентябре нынешнего года мне пришло письмо выпускницы, к сожалению, анонимное, но в нем указан номер школы, которую она окончила. О чем речь в письме? Автор признается, что не была готова к сдаче ЕГЭ, не могла выполнить ни часть А, ни часть В, не говоря уже о части С. Но учителя каким-то образом помогли девочке, она успешно получила сертификат и поступила в вуз. Так вот, студентка хочет теперь, чтобы тех учителей, которые ей помогли, наказали: учили поступать правильно, а сами поступили не так. Не подписано письмо потому, что брат студентки учится в той же школе и она боится, как бы он не пострадал от гнева критикуемых учителей. Что в этой истории этично, а что нет, я предоставляю судить читателям. Одно могу сказать: если этот «ангел»-выпускница так уж ратует за высоконравственные принципы, то почему бы ей не отказаться от учебы в вузе, от сертификата по ЕГЭ, полученного, как ей кажется, неправедным образом, и не сдать этот экзамен самостоятельно без помощи учителей?! Кстати, я очень сомневаюсь, что учителя в самом деле ей смогли помочь при нынешних правилах сдачи ЕГЭ. Скорее всего, тут элементарное сведение каких-то счетов с педагогами, чем-то не угодившими выпускнице. А они-то, бедные, считают, наверное, что могут гордиться своей ученицей, успешно поступившей в вуз. Но все это скорее для рассуждения о том, насколько успешно в школе воспитание подрастающего поколения. Тема, которой посвящен нынешний номер нашей газеты.