20 лет реформ. или Все еще только начинается

В этом году российская система образования может отметить своеобразный юбилей: с момента начала ее реформирования минуло 20 лет. До сих пор в обществе идут горячие споры о том, стоило ли вообще в ней что-либо менять: вводить ЕГЭ, платные специальности в вузах, бакалавриат. Известен тезис, что в образовании, так же как и в «области балета», мы в свое время были «впереди планеты всей». И хотя статистики, подтверждающей это, нет, но косвенными доказательствами конкурентоспособности советского образования могут служить факты успешной карьеры многих российских выпускников, эмигрировавших в 90-е годы в США, Канаду, Германию, другие высокоразвитые страны.

Майкл Барбер и Питер Хилл приехали в Москву для участия в VI международной научно-практической конференции «Тенденции развития образования: 20 лет реформ, что дальше?», проходившей под патронатом Московской высшей школы социальных и экономических наук (МВШСЭН). Как выяснилось из их выступлений, реформа образования далеко не исключительно российская проблема. В последние десятилетия образовательные реформы проходили во всех ведущих западных странах. Правда, если в России реформа образования была связана в первую очередь с деидеологизацией советской школы, то за рубежом перед школой стояла задача приспособиться к требованиям времени: глобализации экономики, поликультурной среде и т. д. Одним из важных направлений реформ образования на Западе стало обеспечение широкого доступа учащихся к знаниям. «» – этот лозунг стал девизом американской реформы. Но помимо широкого охвата населения образованием необходимо было изменить и саму систему получения знаний.

Каково же российское образование сегодня, после двух десятилетий реформ? Одним из критериев оценки качества знаний школьников могут служить данные международных исследований PISA (Programme for International Student Assessment). Эти исследования проводятся раз в три года среди 15-летних подростков и являются своеобразным сравнительным мониторингом эффективности образования. Цель программы: выявить, насколько учащиеся, получившие основное среднее образование, могут применять полученные в школе знания в разных жизненных ситуациях. Таковы сегодня, по мнению международных экспертов, требования к оценке образовательных достижений школьников.

В 2006 году работы по программе PISA выполнили более 6 тысяч учащихся 9-10-х классов из 45 регионов России. Результаты оценивались по трем направлениям: по естественным наукам, математике и грамотности. В итоге среди 57 стран рейтинг России колебался между 33-40-м местом. То есть по международным критериям российское образование сегодня находится на уровне ниже среднего. В то же время наивысшие результаты, по данным PISA, показали такие страны, как Финляндия, Канада, Корея, Австралия, Гонконг, Швейцария.

В чем причина столь «скромных» результатов российских школьников: в неэффективности реформ? В том, что учим не тому и не так? Что реформирование не поспевает за постоянно меняющейся экономической ситуацией в стране? Получить ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с практикой реформирования системы образования, нам помогли профессор Майкл Барбер, которого называют «отцом» реформы английского образования, проведенной кабинетом Тони Блэра, и Питер Хилл, занимавший пост министра образования в Австралии (штат Виктория) и Гонконге. Благодаря введенным Питером Хиллом новым образовательным стандартам эти страны стали занимать ведущие позиции в мировом рейтинге образовательных систем.

Ни одного ребенка за бортом

Майкл Барбер и Питер Хилл приехали в Москву для участия в VI международной научно-практической конференции «Тенденции развития образования: 20 лет реформ, что дальше?», проходившей под патронатом Московской высшей школы социальных и экономических наук (МВШСЭН). Как выяснилось из их выступлений, реформа образования далеко не исключительно российская проблема. В последние десятилетия образовательные реформы проходили во всех ведущих западных странах. Правда, если в России реформа образования была связана в первую очередь с деидеологизацией советской школы, то за рубежом перед школой стояла задача приспособиться к требованиям времени: глобализации экономики, поликультурной среде и т. д. Одним из важных направлений реформ образования на Западе стало обеспечение широкого доступа учащихся к знаниям. «Ни одного ребенка за бортом» – этот лозунг стал девизом американской реформы. Но помимо широкого охвата населения образованием необходимо было изменить и саму систему получения знаний.

Питер ХИЛЛ: «Сегодня уже не так важно на уроке насыщать учащихся новой информацией и добиваться ее запоминания. Практически везде есть Интернет, и там можно найти все. Мы должны учить школьников мыслить, учить их самостоятельно добывать знания, приучать к самосовершенствованию, чтобы они могли непрерывно вести обучение на протяжении всей жизни. Эти задачи требуют новой учебной программы. Почему так важны программы и стандарты? Они показывают, чему нужно учить, что учащийся должен знать».

Хорошие стандарты – диагностика обучения

Точно прописанные стандарты – это своего рода инструмент для быстрой и точной диагностики образования. Во многих странах в рамках реформы был осуществлен переход на «стандарты нового поколения». Благодаря этому многие страны быстро поднялись в рейтинге той же PISA. Питер Хилл являлся одним из разработчиков современных программ обучения. В отличие от известных нам программ в них по каждому предмету детально описывается, чему должны быть обучены учащиеся, причем поэтапно: для каждого года обучения. В программах определяется не только тематика изучаемого материала, но и то, какие именно мыслительные навыки должны развиваться у учеников на каждом этапе, каким образом ребенок должен уметь применять полученные знания.

Питер ХИЛЛ: «Если программа определяет, что именно должно преподаваться, то стандарты фиксируют, чему должны быть обучены учащиеся и как хорошо они обучены. Иными словами, существуют стандарты содержания и стандарты достижений. Последнее – дело еще новое. Разрабатывать такие стандарты очень непросто. Но эффективность такой работы высока. Стандарты достижений также подразделяются на несколько уровней, таким образом, появляется возможность более точной оценки работы и способностей учащихся, а значит – возможность добиваться более высоких результатов».

Таким образом, учащиеся во многих западных странах как минимум ежегодно проходят тестирование, которое анализируется на соответствие стандартам. При этом тестируются не только знания, но и практические навыки: некоторые задания учащиеся выполняют на базе школы, а некоторые в особых пунктах тестирования. Сдавать тестирование один раз за все время учебы – все равно что мерить человеку температуру один раз в жизни: вряд ли полученный результат будет слишком информативен. Для того же, чтобы иметь более точное представление об уровне образования, учителю необходимы стандарты и соответствующие им разные контрольно-измерительные материалы.

Любопытно, что те же вопросы, которые возникают при введении тестирования в России, возникали и во многих других странах, где проводилась реформа. Это и проблема «прозрачности» результатов экзамена, и зависимость зарплаты учителя от показателей учащихся. Как утверждают западные эксперты, «это наши общие трудности», и готовых рецептов для решения этих проблем нет. Иное дело, что необходимо обмениваться опытом, учиться друг у друга, а особенно у тех, кто сумел добиться успеха.

Формулы образования будущего

Можно ли сказать, что задачи образовательной реформы в России совпадают с теми задачами, которые решали реформаторы на Западе? Судите сами: вот формула содержания образования в XXI веке, которую представил в своем выступлении Майкл Барбер: Нравственность (Знания + Интеллект + Лидерство).

В скобки взяты знания, которых недостаточно самих по себе без умения мыслить. Лидерство – необходимое качество современной личности, которое понимается не как «вождизм», а как умение работать в группе, в команде, не бояться ответственности. За скобки же вынесен этический аспект обучения. «Человек может обладать всеми необходимыми качествами, но при этом быть злодеем. В XX веке таким примерам несть числа, – говорит Майкл Барбер, – поэтому ни одна составляющая образования не может быть оторвана от этики. Мы должны вырастить молодых людей, которые смогут решать проблемы в многокультурном обществе, в основе которых лежит как раз моральный аспект. На сегодняшний день ни одна образовательная система в мире с этой задачей в полной мере не справляется». Почему, если есть ясные цели, намечены планы, отработаны механизмы? Как выяснилось, во всем мире при реформировании образования самое трудное изменить то, что происходит на уроке.

Питер ХИЛЛ: «В процессе реформы мы имеем дело с тремя переменными: учитель, ученик и материал, который должен он преподавать исходя из стандартов. Содержание процесса обучения можно изменить в одночасье решением сверху. Добиться же изменения работы учителя гораздо сложнее. Мы совершили кучу ошибок, потратили кучу денег, пока пришли к каким-то результатам. Думаю, у России это получится быстрее. В Гонконге после того, как мы ввели новую программу, мы изменили систему оценивания преподавателей. Затем учили учителей работать именно по этой программе. Первые результаты этой работы мы получили не ранее, чем через 12 лет».

Все же как ни крути, а ключевым звеном реформы остается учитель. И успех реформы образования в западных странах во многом связан и с изменением системы подготовки и аттестации учителей, и с положением учителя в обществе. Достаточно сказать, что в Финляндии конкурс в педагогические вузы достигает 10 человек на место. А в Сингапуре учителем становится каждый из 30 лучших выпускников.

Впрочем, по оценке международных экспертов, в России все «не так уж плохо», она «не так уж» отличается в системе образования от других стран. Советы зарубежных специалистов даже со скидкой на традиционную деликатность иностранцев были вполне оптимистичны: «У России все получится, и даже быстрее, чем у нас».