«Звездной болезнью» я переболела. Марина ХЛЕБНИКОВА

Когда смотришь на одну из самых эффектных женщин на российской эстраде – Марину Хлебникову и слушаешь ее пение, с огромным трудом представляешь ее в качестве… металлурга. Тем не менее именно об этой профессии Марина мечтала в детстве, и, видимо, поэтому уже в зрелые годы в ней проявилась страсть к «железкам», правда, не к простым, а на колесах. И если она подойдет к группе шоферов и механиков, горячо обсуждающих далекие от сферы женских интересов проблемы карбюраторов, инжекторов, жиклеров и трамблеров, то запросто сможет поддержать этот животрепещущий разговор и сойдет за «свою» – разбирается.

– Марина, и в кого же вы такая «разборчивая»?

– Так я же из семьи инженеров-радиофизиков, которые работали на оборонку, в Долгопрудном. Но у нас в семье все были очень музыкальными. Мама часто вечерами садилась за пианино, отец, у которого был абсолютный музыкальный слух, хорошо играл на нескольких музыкальных инструментах. Меня же сначала отдали в балетную студию, но мама, после первого же занятия увидев мои черные от грязи колготки, сказала: пусть уж лучше дочка станет музыкантом. Тем более что в Долгопрудном располагался Физтех, где всегда сосредоточивались самые модные веяния.

– Вам в детстве родители уделяли много внимания?

– Много, и я за это им очень благодарна. Совсем маленькой вместе с отцом я ходила на лыжах и каталась на коньках, каждый год меня возили на юг, к морю. Родители постоянно интересовались моей учебой, мама меня очень ругала за тройки.

– Понимание с родителями всегда находили?

– Конечно, не всегда. Я в школе была отличницей и не могла сказать родителям, что мне хочется не заниматься, а идти гулять. Только с бабушкой у меня никогда не возникало проблем, ей я доверяла больше, чем маме, у нас с ней было много общих тайн. Благодаря ей, ее поддержке, например, я стала чемпионкой Москвы по плаванию. Потом, спустя годы, жалела, что мало рассказывала родителям о себе, может быть, меньше совершила бы собственных ошибок.

– У вас, кроме эстрадного, и классическое музыкальное образование.

– Я закончила Музыкальное училище имени Гнесиных и по классу фортепиано, и по классу вокала, училась у людей, которые в свое время прошли школу Нейгауза. Так что получила квалификацию концертного исполнителя, концертмейстера, солиста камерного ансамбля и педагога.

– Вы столько учились для того, чтобы потом все бросить и начать все сначала?

– Я с детства очень любила петь, на утренниках в детском саду была Снегурочкой, царевной в детских спектаклях, участвовала в домашних спектаклях, которые ставила моя мама. Когда училась в Гнесинском, пела в физтеховской рок-группе «Маринад». Мы много выступали, и тогда я точно поняла, что это мое. Как-то к нам на гастроли в Долгопрудный приехал коллектив «Доктор джаз». Музыкантам диксиленда понравилось, как я пою, и они пригласили меня стать солисткой их ансамбля. Два года я пела джазовые импровизации.

– Кто вас учил петь?

– У меня были замечательные преподаватели. Александр Градский прекрасно поставил мой голос. Бари Алибасов помог приобрести сценические навыки. Своему декану Иосифу Давыдовичу Кобзону я очень благодарна за поддержку и помощь. Он обладает удивительным качеством: безотносительно ранга и положения человека с уважением относиться к нему, как к творческой личности. Это личность, на которую мне хотелось бы быть похожей.

– Давайте пройдемся по вехам вашей творческой биографии.

– В 1991 году на конкурсе молодых исполнителей в Ялте я заняла второе место. В 1992 году в Австрии получила «ТОМ ПРЕМИУМ». В 1993 году появился мой первый сольный альбом «Останься», в 1996-м – «Чашка кофею»… Кстати, эту песню, а также «Солнышко мое, вставай», «Мой генерал» и «Косые дожди» я считаю своими визитными карточками.

– Вас в то время не коснулась «звездная болезнь»?

– Коснулась, и очень серьезно. Я слишком строго судила об абсолютно незнакомых мне людях, всегда считала правой только себя. Но потом я изменилась, для меня стало важным мнение любого человека. Годом своей творческой зрелости я считаю 1998-й. Все мои ценности переросли сами себя. Я получила то, к чему так стремилась: стала известной, меня полюбила публика.

– Кроме любви к тому, что вы делаете, что вами движет еще?

– Для меня главное – самооценка, мое «эго» заставляет меня работать, следить за фигурой, учиться и совершенствоваться.

– По миру много путешествуете?

– Вся моя жизнь в разъездах. Была с гастролями во Франции, в Штатах, Румынии, Испании, Монголии, на Кипре. Из каждой поездки привозишь особые воспоминания – и не только из-за границы. С концертами я объездила практически всю Россию, наверное, проще было бы назвать города, где я еще не была.

– Если так много воспоминаний, может, поделитесь хотя бы некоторыми? Наверняка случалось всякое.

– Вы правы, случаев было много. Как-то на концерте в Душанбе кто-то, видимо, на радостях открыл дезодорант и направил струю прямо на меня. Как я допела – сама не знаю, потом пришлось два месяца лечиться. В другой раз, во Владивостоке, на сцену выскочил какой-то моряк. Он сказал: «Мы тебя очень любим!», подхватил меня на руки и пронес по всей сцене.

– Вы смогли бы спеть в зале без микрофона?

– У меня на гастролях случалось, когда отключали электричество. Тогда музыкант садился за рояль, я выходила на авансцену, и мы работали «вживую». Это, конечно, сложно, особенно в большом зале, потому что голос должен доставать до последнего ряда. Но зал примерно на 800 мест я вполне могу озвучить.

– Артистический мир справедлив далеко не всегда. Вы, наверное, именно в нем столкнулись и с первой сплетней?

– Было такое. Прошли слухи, что я любовница Владимира Шахрина из группы «Чайф». Когда мы с ним встретились, Шахрин посмотрел на меня и сказал: «А ты очень красивая, надо же, теперь я увидел, какая у меня любовница. Пускай болтают!». Так как все закончилось благополучно, я тогда поняла, что глупо обращать внимание на всякие пересуды и вовсе не стоит расстраиваться из-за чьих-то дурацких домыслов.

– У вас, наверное, и врагов много. Вам ведь в гримерке перед выходом на сцену и костюм резали…

– Были и такие случаи. «Уходили» прямо из-за кулис концертные туфли, а совсем недавно пропало очень красивое платье.

– Вам не приходилось идти на уступки ради карьеры, достижения цели?

– Всякое было. Приходилось и сгибаться, изворачиваться, что-то придумывать. Были и очень сложные в чисто финансовом отношении периоды, да все было, как в жизни любого человека.

– Ваши концертные костюмы отличаются яркостью и экстравагантностью. Какую одежду вы предпочитаете носить в повседневной жизни?

– Я хочу, чтобы люди воспринимали меня такой, какая я есть, а не искусственной. Как-то в клубе меня пытался преобразить в своем шоу Сережа Зверев. Сделал мне прическу, макияж, одел в яркое желтое платье. Как только ушла со сцены, сразу все стащила с себя, не мое это, просто почувствовала себя не в своей тарелке. Мой стиль – джинсы, обувь без каблуков, свободные свитера.

– Вас поклонники не донимают?

– Бывает, что и донимают. Когда переехала в другой район, меня вычислили и по новому адресу. Исписали весь подъезд: «Марина, мы тебя нашли!». В дверь звонят, просят автограф. Конечно, бывает, что и утомительно это все, приходится гонять… Несколько лет назад произошел и вовсе из ряда вон выходящий случай. Сначала в мой адрес шли угрозы по интернету, на которые я сначала не обращала внимания. А однажды я вошла в свой подъезд, и здесь на меня неожиданно прыгнул какой-то мужчина. Правда, сильно испугаться я не успела, потому что именно в это время на лестнице появился мой сосед…

– Возьмите и заведите собаку, чтобы охраняла вас.

– Я же все время в разъездах, а у собаки хозяин должен быть. Хотя я животных очень люблю. С самого детства мое сердце отдано кошкам. Когда-то у нас в деревне под Владимиром родились котята. Сибирские, пушистые, с зелеными глазами, один – серый, другой – белый. Я взяла себе того, что покрупнее, думала, что это котик. И было полной неожиданностью, когда у моего «разжиревшего» Барсика родились котятки. Менять имя мы не стали, а просто называли ласково Барся. Моя Барселина прожила восемнадцать лет, я очень переживала, когда она умерла. В прошлом году у меня появилась Буська – разноцветная кошка, у которой оказались полчища блох. Когда я их увидела, сделала санитарную обработку, отчего у Буськи глаза вылезли из орбит, она громко орала и впилась мне в руку зубами и когтями. Но потом простила меня за все измывательства над ней. Я купила ей все, что можно купить кошке, даже специальную корзинку и матрасик, но она все-таки предпочитает спать со мной в кровати.

– Вы и какую-то гадюку опекали в зоопарке.

– Опекала целый год: именно на такой срок заключается подобный контракт. Она была просто замечательная, хотя и страшная. На террариуме висела специальная табличка, что эта гадюка опекается Мариной Хлебниковой.

– Всем известно, что вы заядлая автолюбительница. Какой была ваша первая машина?

– Первый раз за руль я села в двенадцать лет на дедушкину «Победу». И это действительно была моя первая победа, когда я сама выруливала на оживленную улицу. Автомобилисты знают, что сложно забыть свой первый автомобиль. Им стали «Жигули» шестой модели. Машина была старая и ржавая, поэтому я заклеивала поржавевшие участки наклейками-кляксами. В Долгопрудном, где я тогда жила, все ее знали и даже дали прозвище – «клякса». Гаишники, увидев это чудо техники, опускали жезл и только смеялись вслед. Потом я свою машину называла «селедкой», а нынешнему своему джипу дала прозвище «бегемот»: он такой же толстый, но очень подвижный и мощный.

– От техники – к романтике. Каким было ваше первое свидание?

– Оно было, когда я училась в седьмом классе. Мне передали записку от мальчика из параллельного класса. Был конец ноября, он держал меня за руку, мы долго гуляли… Когда на нашем пути встретился обледеневший участок дорожки, раскатанный детьми, мы поехали… Он придерживал меня, чтобы я не упала, и вдруг обнял! До этого я никогда не испытывала такого фантастического чувства, потому что мальчишки только дергали за косички и бросались ластиками, таким образом пытаясь привлечь к себе внимание. А этот мальчик был таким милым, обходительным, часто смущался и краснел. Так что я с радостью вспоминаю это детское романтическое чувство. Потом я очень сильно влюбилась, когда мне был 21 год. Он жил в другом городе, и я специально ездила к нему для того, чтобы только его увидеть. Это было потрясающе сильное чувство.

– А каким было первое замужество?

– Ой, все глупости я почему-то совершала в студенчестве. И замуж выскочила, когда еще училась, он был моим однокурсником. В Гнесинке училось довольно много мальчиков, поэтому это была моя очередная победа. Но любовь быстро закончилась, мы прожили около двух лет.

– Ну а потом у вас было много мужчин?

– Моя позиция – ничего не сообщать о личной жизни. А то, что я говорю о себе, не всегда соответствует действительности. В свое время Бари Алибасов вдолбил в мою юную голову: если хочешь добиться успеха, то, кроме таланта, нужно быть сексуально привлекательной и официально холостой. Поэтому я привыкла существовать как интересная личность вне личных отношений с кем-то. Единственное, что могу сказать, – это то, то в нынешнем сезоне собираюсь выпустить альбом, в котором запишу свои собственные песни и приоткрою тайну личной жизни. Так что ждать осталось недолго.

– А кто, по-вашему, настоящий мужчина?

– Несколько лет назад в Подольске я познакомилась с ребятами из Фонда ВДВ «Боевое братство», ветеранами боевых действий в Афганистане и Чечне. Мы вместе с ними участвовали в многочисленных акциях. И я поняла, что это настоящие мужчины: честные, мужественные, верные своим женам и своей Родине. Вот такого мужчину мечтает встретить каждая женщина.

– Ваш главный жизненный принцип?

– «Надо стоять», – эти два слова уже десять лет я считаю своим жизненным девизом.