Звезда Виктора Вдовкина

Начальник юридической службы ВМФ подполковник юстиции Виктор Вдовкин удостоен звания Героя России еще за первую чеченскую кампанию. Тогда он был капитаном, начальником штаба батальона морской пехоты Северного флота. И, пожалуй, так и оставался бы строевым командиром, да судьба распорядилась иначе. А она у офицера далеко не простая. Хоть и привела к званию Героя России, но столько всего взяла…

Разведка боем

– Командир, может, закурите? Попробуйте, хоть на некоторое время пить будет меньше хотеться…

После недели голода и жажды в это верилось с трудом. Вода была только для раненых, да и то нацеженная из канализации в каску с обеззараживающей таблеткой из индивидуального пакета. Так что, капитан сигарету взял. Хоть и не курил, но заботу бойцов не хотелось оставлять без внимания.

После недели боя в здании Совмина в Грозном начальнику штаба батальона морской пехоты Северного флота Виктору Вдовкину, кроме заботы о пропитании надо было решить самую главную задачу – скорейшим образом пополнить боекомплект. Команда же сверху была до скучного однообразной: «Вперед!» Чтобы связаться со штабом, нужно было пересечь площадь, простреливаемую боевиками. Вдовкин пошел сам…

В бой морская пехота вступила практически сразу после переброски в Грозный. Скорее всего, командиру «Северной» группировки федеральных войск пришла «деза» о том, что Совмин взят десантниками. Последовал приказ ввести туда морпехов. Вторая рота прорвалась, а десантники взяли буквально только переднюю стенку здания. С ротой ушли заместители командира батальона Гущин и Левчук.

Прицельным огнем боевики роту расчленили. Потери были большие. Вдовкин дал команду Малине, бойцу из охраны штаба, принести раненого ротного – Шуляка. Малина приказ выполнил, доставил и свалился с ног от усталости. Раненый Шуляк, скрипя зубами, стараясь не потерять сознание, доложил обстановку. Но связи с ротой, где находился Гущин, не было. Попытались ее восстановить.

Начальника связи лейтенанта Игоря Лукьянова и матроса Рашида Галиева накрыло одной миной. Галиева сразу насмерть, а Игорю ноги оторвало. Он в горячке все встать пытался, чтобы самому до штаба дойти. Умер в госпитале от потери крови.

Связи с Гущиным не было потому, что рация, которую носил на плечах Сергей Кириллов, была разбита. Боец жив, а из корпуса станции огромный осколок торчал. У запасной сели аккумуляторы. Но это выяснилось позже, а пока, получив приказ от комбрига полковника Сокушева восстановить связь, начальник штаба батальона Виктор Вдовкин решил сам возглавить группу. Вроде не по рангу, но на войне Виктор по ситуации действовал. И в силу характера.

А группа была всего-то из трех человек. Поднял Малину, который знал трассу, взял связиста и пошли, пока не рассвело. Пересекли площадь, добрались до своих. Связь наладили, в обстановке разобрались. 18 человек оказались отрезаны от роты, Гущин контужен. Необходимо соединиться. В штаб не вернулся, остался в Совмине. Вдвоем с Малиной провели разведку боем, прошли вдоль здания, дальше хода нет – решетка. Гранатой взорвали замок. Вышли во двор, а там танк стоит, по нашим работает. Вдовкин связался с минометчиками.

Залп. Была «коробочка»… Прикрывая друг друга, попытались пройти дальше. Тут Малину ранило, снайпер в руку попал. Вернулись к взорванной решетке. Вдовкин проволокой бойцу руку перетянул.

– Никогда не забуду, как в госпитале, куда я к Малине заезжал, моя маленькая дочурка его бананами кормила. У него рука-то перебита, на ней аппарат Елизарова закреплен, – вспоминал Вдовкин.

Малина был награжден орденом Мужества. Между прочим, начальник штаба в любой ситуации исправно свою тетрадочку вел. Записывал, кто как воевал, все как положено. Отчасти и благодаря этому никто забыт не был.

…В Грозном у Вдовкина забота была одна: нельзя людей на верную смерть посылать, нужно доложить в штаб и принять разумное решение. Ночью им с Гущиным удавалось несколько раз злополучное открытое пространство – площадь перед Совмином пересекать. Но очередная вылазка чуть не стоила Вдовкину жизни. Поднялся из-за БМП, слышит: «Тынь-тынь», – пули по броне, снайпер работает, не пройти. А тут наших два танка на площадь выкатывают. Связался по рации: «Броня, видишь кинотеатр, рядом гостиница? Этаж такой-то, посредине…» Снайпер, конечно, замолчал. Но по танку открыли огонь. Первая граната взорвалась рядом с Виктором. Оглушила, обдала горячим воздухом. Затем вторая взрывом бросила в стену…

Дальнейшие события Вдовкину после его возвращения из госпиталя рассказали сослуживцы. Привезли в штаб. Только спустя полчаса там поняли, кто перед ними. Вдовкин был неузнаваем. С него сняли бронежилет, достали гранаты. Единственное, что в шоке никак не соглашался отдать, так это автомат. Пришлось комбригу лично уговаривать. Каску снял уже перед госпитальной машиной, отдал начальнику связи Саше Лазовскому, видимо вспомнив, что тот даже в Совмин приползал аккумуляторы менять, со словами: «На, Петрович, носи. Да смотри, до конца войны не снимай!» Петрович в ней и воевал.

– В морской пехоте, – считает Вдовкин, – служить легко. (Это после всего того, что испытать довелось. – Прим. авт.). Потому, что там не очень-то смотрят на звания. Смотрят на человека, какой у него опыт. Каков в деле.

Конечно, важно, когда за профессионализм воздается по заслугам. Путь, правда, к нему тернист и труден. Но Виктора это никогда не смущало. Еще мальчишкой хотел стать моряком. После школы поступил в мореходку в Петрокрепости под Ленинградом. Отучился год с отличием и, бывает же такое, попросился в армию. Из Северодвинска взяли в Киев в школу техников. Затем служба мичманом в Таллине.

В 1987 г. перевелся в «Спутник». Комбат встретил словами: «Разведчик? Молодец, уважаю, пойдешь в десантно-штурмовой батальон командиром взвода». Закончил факультет радиотехнического вооружения надводных кораблей Ленинградского высшего военно-морского училища. Заочно. Такой вот послужной список. Из широкой географии сразу бросается в глаза постоянная смена Юга и Севера: Южный Казахстан – Северная Пальмира, Северодвинск – Киев (Таллин, правда, под правило не подходит), Мурманск. А еще Чечня…

Семь раз отмерь – отрежут без тебя

К своему участию в войне морпехи готовились по уму.

– Учения проводили, – вспоминает Виктор, – батальонные тактические учения с боевой стрельбой. Технику готовили. «Партизан» же не призовешь, развертывались силами Северного флота. Потом, уже в Грозном, мы видели, как другие полки пригоняли – брали полностью, с необстрелянной молодежью. У нас было все иначе. Молодежь переводили в другие батальоны, оттуда забирали более опытных, если человек хоть сколько-нибудь сомневался, тоже с собой не брали. С каждым проводили индивидуальные беседы. Здесь надо отдать должное начальнику береговых войск Северного флота покойному генералу Отраковскому. Работа была проведена большая. С каждым разговаривали начальник штаба бригады подполковник Алябьев и я. Причем прямо, откровенно: «Давай безо всяких, нас никто не слышит, добровольно идешь? Знаешь куда? Готов выполнить приказ?» Если «да» – записываем. При малейшем колебании – нет.

Готовились идти железнодорожным путем. И тут команда – самолетом. А у нас вся связь в машинах. С собой, мол, брать только штатные боеприпасы. Искусственно созданная суматоха. Четвертая рота вообще осталась, им боеприпасы не успели подвезти. Ну так и получилось, что мы прилетаем в Моздок, у нас, например, в минометной батарее 82-миллиметровые «самовары» есть, а мин к ним нет. Уже на месте получили технику, боеприпасы, связь. и колонной – через перевал в Грозный. Добрались нормально, но время потеряли. Кстати, думаю, если бы действовал основной аэродром в Грозном, то исход совсем иным мог быть. Комендант Грозного мне первоначально такую задачу и поставил: выставить посты, оцепить аэродром колючкой, чтобы все под контролем – дальний привод, ближний, дождаться своих…

Некоторое время до прибытия нового комбата – Жукова, его обязанности выпали на долю Виктора. «Казалось, – продолжал он, – ситуацию еще можно было поправить, восстановить разрушенный спешкой порядок, но один горе-инициативный полковник умудрился доложить в штаб «Северной», что морпехи полностью боеготовы. Вторая рота ушла, за ней третья…»

Голос Вдовкина становился все глуше. Если до этого он с трудом (болел позвоночник), но все же сидел на стуле в редакционном кабинете, то тут вскочил, казалось, не находя себе места в мирной тишине комнаты. Да и я как-то осеклась на очередном вопросе…

Очень важно, что у таких, как Вдовкин, профессионалов, которым довелось выполнять изнурительную работу войны, не ожесточилось сердце. Рискуя собственной жизнью, узаконенным правом убивать они не злоупотребляли. И это, увы, иногда оборачивалось против них же самих. Был случай – всю ночь из окна дома, в так называемом мирном квартале, работал пулемет. Утром морпехи осмотрели дом, нашли его, пол в стреляных гильзах, и никого нет. Вдруг, шорох в подвале, на окрики «Выходи!» тишина. Ситуация очевидная: бросай гранату и делу конец. Нет же, ротный один, нож в зубы и в подвал. А там беременная женщина. «Кто стрелял?» – «Не скажу». И не то чтобы «не знаю», а упрямое «не скажу». Может быть, и сама. Все равно отпустили. А она – живот вперед и в центр города, под видеокамеры (там какая-то съемочная группа работала) с рассказами про угрозу, которой ее старший лейтенант подверг. Ну, как же, такой удобный случай – в гуманизм поиграть. Вдовкину приказ: ротного снять. Но Виктор своих под топор поспешных решений не даст. Хотя приказ, конечно, выполнил. Ротного снял и… на другую роту поставил.

Знает Вдовкин своих офицеров, уважает их, доверяет. Впрочем, не только офицеров. Бывало бойцы с ним самым сокровенным делились. Как-то раз один домой пришел:

– Вот, письмо от девушки получил, пишет, нашла другого.

Пришлось командиру нужные слова выбирать, советы давать. Сумел бойца убедить, что ему повезло, раз все так рано открылось. Но старания напрасными оказались. Девчонка, видите ли, решила просто проверить, как ее парень на такое известие отреагирует. «Ну, что поделаешь, женщина ж загадка», – небезосновательно считает Виктор.

Любовь

Со своей «загадкой» – супругой Женей, Виктор познакомился еще в школе. Сидели за одной партой, танцевали в одном ансамбле. Виктор еще боксом занимался, в мореходку пришел кандидатом в мастера. Пока учился, Женя, видимо, решив быть ближе, приехала в Питер, поступила в пединститут. Но доучиться была не судьба, Вдовкина направили в школу техников в Киев. Рассказывает: «Возвращались мы из шлюпочного похода по Киевскому морю. В самом конце – финишная гонка, уже виден наш КПП, смотрю, а там Женя стоит. Кричу ей: «Жень!» И тут мичман, рулевой, мне такой подзатыльник отвесил, греби, мол. «Мужики, – говорю, – девчонка моя приехала!» Ну, и тут мы как налегли на весла, пришли первыми».

Перед выпуском расписались. В Таллине родилась первая дочь. Вторая – на Севере. Место, которое в жизни Виктора занимают родные ему люди, он определил одной фразой: «Все, что у меня есть, – это моя семья». Представьте, что пришлось пережить Жене, когда она, возвращаясь с похорон отца, проездом оказалась в Питере, где Виктор в госпитале лежал. У морпехов спайка особая. Родители начштаба бригады живут в Питере, они приходили к раненым. Через комендатуру вокзала разыскали Женю: не волнуйтесь, говорят, ваш муж жив, он только ходит и разговаривает. Очень старались успокоить, да от волнения лишнее слово «только» вставили. А у женщины мысль: «Как это, все время ходит и разговаривает?» Отвезли в госпиталь, но Жене в этот же день в Мурманск надо было возвращаться. Дети одни оставались.

А в «Спутнике» в это время творилось невероятное. В семьях – полная суматоха. Вспоминают, как девчонка одна вылетает от дежурного с радостным криком: «Ура! Моего ранили!» Понятно, счастье, что жив остался. Ну, а о семьях погибших заботились сообща. Бесквартирные ведь. Вдовкин рассказывал, сколько они Сартиным квартиру выбивали. Целая «война». Не знаю, может, теперь ему подобными вопросами немного легче заниматься, все-таки правовик.

Ему б по жизни, по службе лучше в командную академию поступать, но это если бы не было войны, ранения, если б не здоровье… И хоть при поступлении в гуманитарный вуз определенная психологическая ломка была, но и побудительный мотив Вдовкин сформулировал четко: «Незащищенность наших пацанов». И в его нынешней профессии главное – свойственное ему отношение к людям, стремление помочь, поддержать. Бывших своих бойцов помогает на работу устраивать.

К судьбе Виктора его товарищи тоже безучастными не остаются. Как-то стал с палочкой ходить – позвоночник, официальная военно-госпитальная медицина помочь не в состоянии. Жене сказали, чтоб готовилась его в коляске возить. Но разыскали мужики мануального терапевта, тот помог на ноги встать.

Закончу эту главку о любви словами Виктора Вдовкина: «Нельзя сейчас уходить из армии. Не буду говорить за всех, но я в такой тяжелый момент не уволюсь». Ведь любовь еще и к Родине, и к армии бывает…

Подполковник Елена СИЗОВА