Золотые имена

Что бы ни говорили или как бы ни игнорировали сегодня писательское мастерство, писателем называется и остается в потомстве тот, кто умеет выдумывать классные истории. Сэмюэль Клеменс, оставшийся в истории литературы как Марк Твен, умел это, как мало кто, хотя американские критики высмеивали его за слабые сюжеты. Но мы, детьми читавшие Твена в русских переводах, сами оказались бы мало кем без Тома Сойера, Гека Финна и Тома Кенти. Вторая грань мастерства – это афоризмы, фразы, которые запоминаются и не выветриваются из памяти. Здесь Твену тоже мало равных. Например: «Когда сомневаетесь, говорите правду». Или: «Цензура – это то же самое, что сказать взрослому мужчине, что он не может есть стейк, потому что его не может прожевать младенец».

Кстати, о цензуре. В 1885 году публичная библиотека Массачусетса впервые решила изъять из фонда «Приключения Гекльберри Финна». Цензура запрещала многие писания Твена не только при жизни, но и десятилетия после смерти. В 2000‑е годы в США хотели запретить приключения Гека и Тома из-за выражений, якобы оскорбительных для цветных. Книгу сочли не подходящей для изучения в школах США. Между тем Твен был одним из учредителей фонда в Алабаме, выделявшего средства на поддержку «интеллектуальной, моральной и религиозной жизни африканских американцев». Твен помогал фонду Йельской юридической школы, первой для африканских студентов в Штатах, и утверждал: «Мы уничтожили их мужество, и мы должны платить за это».

В моем детстве книги без картинок ценились если и меньше иллюстрированных, то совсем ненамного. В 1959 г. Государственное издательство художественной литературы (ГИХЛ) приступило к выпуску 12‑томного собрания сочинений Марка Твена. Мой дядя работал в Лениздате и допуск к книжному дефициту кое-какой имел. По непостижимой везучести дядя каким-то образом становился обладателем двойных экземпляров некоторых изданий. Так, в один из дней рождений я получила в подарок 4‑й и 6‑й синие гихловские тома.

Вторые произведения, входившие в подаренные фолианты, – «Жизнь на Миссисипи» и «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» – не заинтересовали меня совершенно, так что я прочла эти романы уже в институте. Но в похождения двух социальных антиподов – Томаса Сойера и Гекльберри Финна – вцепилась как клещ и несколько лет буквально не выпускала из рук. Мое личное открытие Америки и непреходящая любовь к ее великой литературе начались с этих книг. Индеец Джо и раб Джим продемонстрировали мне, что расовые проблемы преодолеваются так же, как и все остальные, – любовью и попыткой понять другого. Мучения Гека по поводу недонесения на беглого раба, эпизод, где он называет Джима отцом, чтобы спасти от преследования, наконец его согласие попасть в ад, но не предать товарища по скитаниям воспитали меня не меньше, чем положительные герои пионерских книг. Н.Гумилев назвал «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» «Илиадой» и «Одиссеей» детства.

Конечно, беспризорный Гек, удравший от вдовы Дуглас, – воплощение всего, чего страстно желает ребенок, а именно полной независимости от взрослых, нравился мне гораздо больше, чем обаятельно-мечтательный, но живущий обычной жизнью под зорким пуританским приглядом тети Полли Том. Причем из двух героев, казалось бы, сочувствие должен вызывать именно он – полный сирота, тогда как у Гека есть пусть непутевый, но отец. Однако детство до поры оперирует другими ценностями.

Вторая после самостоятельности мечта каждого ребенка – стать принцем или принцессой. «Принца и нищего» – возможно, самую великую свою книгу – Твен сочинял для дочек Сузи и Джин. Намеревался создать светлую сказку. Создал притчу-реконструкцию Англии ХVI века. Ю.Олеша справедливо считал Твена автором одного из лучших «сюжетных изобретений в мировой литературе». О чем эта книга? О том, что моральных отличий между Двором Отбросов и королевским дворцом гораздо меньше, чем внешних отличий между наследным принцем и безродным оборванцем. О власти толпы и толпе при власти. О непрочности права рождения перед натиском случайности. О «краденом величии» и обретенном смирении. И о том, что добро, как и жестокость, не зависит от запаса золота в кубышке.

Сам Твен явно предпочитал Тома Сойера Тому Кенти, да и Геку Финну тоже. Он четырежды возвращался к образу мальчика, который эгоистически мечтал умереть, чтобы все поняли, кого потеряли. Две законченные повести – «Том Сойер за границей» и «Том Сойер – сыщик» – и две незавершенные – «Заговор Тома Сойера» и «Школьная горка», а также несколько рассказов посвящены юному уроженцу вымышленного Санкт-Петербурга в штате Миссури. Почему же домашний Том, а не маргинальный Гек так грел сердце автора? Неплохой ответ нашел Б.Парамонов: «В Томе Сойере гениально смоделирована ментальность американцев, этих великих оптимистов, желающих и умеющих улучшать жизнь, облегчать ее, делать веселее». Но высокие подытоживания все же доступны только поэтам. И не кто иной, как 17‑летняя М.Цветаева, написала:

О золотые времена,
Где взор смелей и сердце чище!
О золотые имена:
Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!