Золотой абажур

Перевозчик, мальчик древний,
Славно ль в жизни погулял?
Смычку города с деревней
Сорок лет осуществлял.
Ты на трубы заводские
Правил лодку – вез туда
Сало, дыни золотые
И молодок – хоть куда!
Вез обратно их с платками,
Все с товаром дорогим,
Брал за службу пятаками,
А когда и чем другим.
Стал ты старый и недужный,
А закон у пользы прост:
Вот и встал он, очень нужный,
Очень скучный, важный мост.
Он доставит вас с поклажей
В город и наоборот,
А вот сказку не расскажет
И вот песню не споет.
Я припомню все, что было,
Погрущу издалека –
На бугре твоя могила,
Под бугром твоя река.
Вот доносит с теплым ветром
Плеск волны, осины дрожь.
…То не ты ли в лодке светлой
Тихо по небу плывешь?

***
“Пиши о главном”, – говорят.
Пишу о главном.
Пишу который год подряд
О снеге плавном.

О желтых окнах наших сел,
О следе санном,
Считая так, что это все –
О самом-самом.

Пишу о близких, дорогих
Вечерней темью,
Не почитая судьбы их
За мелкотемье.

Иду тропинкою своей
По всей планете.
И где больней – там и главней
Всего на свете.

БЕРЕЗКА НА ЦЕРКВИ
На церкви ты растешь, березка,
В предощущении беды.
И до земли не доберешься,
И не достанешь до звезды.

И, глядя вниз, где возле пашни
Земных берез грустит семья,
Томишься, как царевна в башне,
Испуг серебряный тая.

А в кирпиче немного соков,
И корни вглубь тянулись зря,
Но ты пока шуми высоко,
Над всеми сестрами паря.

Пусть ветер ветви обвевает,
Пусть поит листья стадо гроз,
Пусть нелегко, но так бывает
И у людей, и у берез.

***
Тень упала в реку, зной не давит,
не душит,
И с надеждой лопочет ожившая
зелень.
Может, в облаке этом –
родителей души.
Возвратившиеся, обогнувшие
землю?

Не поднялся отец до господних
пределов:
Тяжело – не пустили грехи
и медали,
Через десять годков мать легонько
взлетела,
И друг друга их души в пути
угадали.
И поплыли в закат, на Смоленск
и на Прагу,
Вслед за пушкой отца,
над Европой мощеной,
И вернулись в Россию, в июльскую
брагу,
Где раскинулась родина мамы –
Мещера.

Не пришлось им при жизни
поездить, поплавать –
Проверяли тетрадки, варили
картошки,
На крыльцо выходили о сыне
поплакать –
Не с того ли подгнили у дома
порожки?

А сейчас, надышавшиеся океаном
И вдыхая тепло сенокосых угодий,
Засветили глаза свои в облаке
странном:
“До свиданья, сынок. Мы пошли”.
Не уходят.

То ль глаза от слепящего неба устали,
Или дремную сказку стрижи
насвистели?
Но из облака крупные капли упали,
И щипали, и пресными быть
не хотели.
Николай ДМИТРИЕВ