Знак, ниспосланный свыше

Поодиночке, стайками детишки спешат подойти под благословение священника. Завидев его, они, как гуси, тянут свои склоненные головки, и он прикасается к каждой, а если торопится, отпускает “общее благословение”, и они тут же разлетаются. День начинается с молитвы, которую они вместе с духовником отцом Михаилом произносят вслух перед началом занятий – внятно и неторопливо.

Православная гимназия города Рославля помещается в Спасо-Преображенском мужском монастыре. Ей седьмой год, 96 учеников, самые старшие – семиклассники. Монастырь только восстанавливается, мерзость запустения, поразившая его в ХХ веке, все еще зияет развороченными язвами. У насельников никаких удобств, самые необходимые – на улице. Чего не скажешь о гимназических корпусах – они просторны и светлы.
Когда игумену отцу Сергию Зятькову было предложено приютить под своей опекой детское учреждение, он принял это как промысел Божий и главные силы сосредоточил на нем. Монастырскому укладу мирская жизнь не помеха, а может быть, и напротив: сообразуясь с отечественными условиями, дает возможность обрести своевременный опыт “спасаться в миру”. На Западе есть монашеские ордена, сосредоточенные в мегаполисах. Они трудятся, как пчелки на разнотравье – открыто и жертвенно. Первым, кто на пороге ХХ века “разрушил” стены своего монастыря, был француз Шарль де Фуко. Он трудился в Сахаре, помогая как врач и просветитель враждующим племенам и мирным кочевникам. Русская монахиня Мария (Кузьмина-Караваева) тоже подвизалась в миру – в последние годы на почве, выжженной фашизмом. А чем не пустыня бескрайнее постсоветское пространство, оживленное редкими оазисами…
Отец Сергий молод, хорошо образован, по-доброму ироничен, чувство юмора не оставляет его. Вот характерный анекдот, рассказанный им, над которым сам же густо и заразительно хохочет: “Зашел священник к старухе в дом. Та говорит: согрешила, батюшка, бес попутал. А бес из-за печки подает голос: я и подумать еще не успел об этом, а она уж согрешила”.
Рославль в двух шагах от Белоруссии; рядом с монастырем пролегает шумная деловая дорога на Запад, куда неуследимо катится наркотическая дурь с Востока. Где ее купить в городе, знает любой подросток. С одним я разговорился, правда, ошибся в возрасте, “подростку” 28 лет: “Курят план, опиум; анашу за наркотик не считают. Из моих друзей никого в живых уже нет – тот укололся с перегрузом, тот нашей табуретовкой опился, того зарезали, тот повесился. А Никиту шальная пуля нашла в родном доме. На улице перестрелка, соседи в кухне на пол попадали, а он у окна торчит, ему интересно…”
И в городе, и в деревне молодежь развлекается одинаково. В сельскую дискотеку ворвались трое в масках и – полосовать ножами кого попало! Кто? За что? Непонятно… Прыгнули в машину и след простыл. Граница-то рядом…
Сам президент Путин осведомлен о здешних разборках. А все же Рославль – не Грозный и даже не Гудермес. Как никак, в городе несколько храмов. Спасо-Преображенский собор – на Пролетарской, Богородичный – на Ленина, а идем мы сейчас с Ларисой Алексеевной, заместителем директора гимназии, по улице имени Розы Люксембург. Названия улиц словно всосались в кровь и невытравимы, как татуировка.
– Чем же отличается ваша гимназия от обыкновенной школы? – спрашиваю я.
– Мы, надеюсь, закладываем в детях фундамент настоящей культуры, неотделимой от религиозных ценностей. Сначала азы, церковное пение, потом христианская этика, с шестого класса история церкви, с седьмого – введение в богословие.
– А если бы мусульманская или еврейская семья захотела отдать своего ребенка в гимназию, какую бы этику вы им предложили?
– Пока никто из инославных к нам не обращался. Но отец Михаил, читающий религиозные предметы, и его матушка Татьяна – люди безотказные, не сомневаюсь, нашли бы какие-нибудь факультативные варианты.
А общеобразовательная программа у нас ничем не отличается от стандартной, разве что иностранными языками, которых пока два, а хотели бы ввести еще греческий и латынь.
– Неужели дети не дерутся и не шалят?
– Шалят, конечно, мы таких на богослужении в храме ставим на левую сторону, к девочкам. А если случается драка, то это крупное ЧП.
Но вообще-то родители спокойны за своих детей, которые остаются до вечера. Выбор у них богатый: индивидуальные дополнительные занятия, художественная мастерская, хореография, хоровое пение, детский театр, спортзал. А летом – походы, хочется знать родные места… Известные оптинские старцы Леонид, Макарий, Амвросий вышли отсюда, из рославльских лесов.
– Каковы же успехи, много ли второгодников?
– Второгодников нет. Мы усиленно помогаем отстающим, тем более если семья воцерковленная. Это очень важно, когда помощь приходит из дома. К сожалению, воцерковленных семей меньшинство… Но, может быть, дети заронят дома то, что получают от нас…
И Лариса Алексеевна поведала удивительную историю, с точки зрения лечебной медицины необъяснимую…
Бабушка, прихожанка монастырского храма, уговорила сына отдать дочку в гимназию. Сын и сноха люди неверующие. Два года родители терпели, видя, как дочка крестится перед едой, как молится перед иконкой над кроватью. А на третий решили – хватит с нее религиозного воспитания – и перевели в обычную школу. А сказали, что денег нет, да и возить далеко. Она походила в эту школу одну четверть и… слегла. Странное неизвестное заболевание замкнуло в позвоночнике один позвонок. Ее перекосило, правое плечо задралось выше левого на 15 сантиметров. Врачи рекомендовали специальный санаторий, где в гипсе она должна пролежать не менее трех лет. Мать готова была там работать нянечкой. Однажды она мыла девочку в ванной и снова увидела ее искривленное тельце, не выдержала, бросилась на колени и завопила: “Господи, помоги дочке! Если поможешь, верну в гимназию…”. И вдруг мать увидела: что-то произошло, что-то сдвинулось в маленьком измученном тельце. Однажды девочка встала и, покачиваясь, подошла к окну. Выздоровление началось… На очередной комиссии в Смоленске спросили: “Какие лекарства вы ей даете?” На этот вопрос, наверное, могла ответить только бабушка, которая крепко молилась за всю семью…
А я вспомнил мнение священника, у которого в приходе одни старушки: “Без толку приобщать детей к церковной традиции, если в семье бардак. Ты ему здесь о смирении, о постах, а мать ему дома: садись, жри, чего дают, попы сами не делают того, чему учат”.
Одно обстоятельство сыграло важную роль в становлении гимназии. В 1998 году митрополит Кирилл заключил соглашение между Смоленской епархией и администрацией о сотрудничестве и взаимной поддержке. Только тогда отреагировал комитет по образованию. Дал команду учителям, и отец Михаил дважды в месяц в течение года собирал их на семинары. Приезжали даже из дальних деревень.
Он ставил перед ними и детские вопросы, и взрослые: что есть человек? Зачем живем? Как соотносятся библейское откровение и современность? Готовил с ними программы, объяснял смысл праздников, постов. Очень пригодились книги Александра Меня. Одну из них “Культура. Христианство. Церковь” учителя целый год читали по кругу. Ликбез на улице Ленина.
Дела земные идут в связке. Приходится искать спонсоров для гимназии. И нельзя сказать, что они охотно отзываются, особенно если нет полного взаимопонимания, что, увы, имело место во время двухгодичной отлучки отца Сергия на другой приход.
Когда игумен вернулся к своему детищу – гимназии и монастырю, – его охватил столбняк, он не узнал собора. Белокаменный храм всегда утопал в океане зелени и птичьих трелей. Не только благовест, но и соловьиные раскаты возносили его до небес. Липовая роща окружала его… А сейчас… Двадцать два пня горбились среди поваленных оголенных стволов…
Отец Сергий не хотел вспоминать об этом. Зато тетя Маша, закупающая стеклотару у населения, выдала мне полную информацию.
Настоятелю, заступившему на место игумена, гимназия была как кость в горле, чего он не скрывал. А роща и того страшнее…
С полей, вплотную подступающих к городу, тянет муторной гарью. Там, где раньше высеивались и убирались злаки, вымахивают ядреные травы, полынные будыльники – приманчивые пампасы для ребятишек. Весной они палят их повсеместно. Пиромания – обычный детский синдром. С верхних этажей видно ночью, как огненная конница пластается по горизонту.
Развлечение небезобидное. 29 марта сего года в Угранском районе огонь, подступивший с заброшенных полей, уничтожил целую деревню – двадцать девять домов.
Монастырю, конечно, такое бедствие не грозит. Но ведь он не за каменной стеной, он вобрал в себя ощутимую часть мирской жизни. Может быть, это и есть российский вариант монастыря в миру?.. “Почти так, мир близко, – соглашается отец Сергий, – но только в дозволенной по уставу близости”.
Среди братии был еще один монах, кому гомон и мельтешня детей казались непреодолимым искушением. Однажды, выйдя из своей кельи, он, запрокинув голову, взмолился Создателю – можно ли ему, многогрешному, пребывать в такой близости к мирскому учреждению?! В небе кружилась стая голубей… Высоко посверкивая на солнце, они вдруг стали снижаться, круг за кругом, все ниже, ниже и опустились… на крышу гимназии. Внятный ответ смутному сердцу – знак, ниспосланный свыше.

Александр ЗОРИН
Рославль,
Смоленская область