Жизнь с чистого листа. Алексей ПАНИН

В 25 лет из рук президента он получил Госпремию РФ за фильм «Звезда». Популярная личность. Актер, чье лицо не сходит с обложек таблоидов и желтой прессы, без него не обходится ни одна колонка «Скандалы недели». Не зная его, можно во все это поверить: внешность располагающая. Выявление фактов – самая последняя причина, почему мы назначили встречу. Хотелось поговорить. С момента нашей последней встречи прошло уже достаточно много времени. Слишком многое изменилось. Слишком изменился Леша Панин.

– Не знаю, как у тебя, а для меня прошлый год был просто кошмаром…

– У всех был плохой год. У меня так просто ужасный. Но этот – год собаки – вроде ничего. Собаки, они хорошие.

– У тебя была когда-нибудь собака?

– В прошлом году подарили на день рождения. Умерла через две недели. Йоркширский терьер. Плохой был год…

– И газеты еще масла в огонь подливают.

– Я думал, что это читают только артисты, журналисты и знакомые, а иногда я напарываюсь на людей, которым вообще по идее не до этого. Таксисты, например: «Здрасьте, Алексей. Ну что вы там опять натворили?.. А это что за история с вами приключилась?..» Разные люди, взрослые мужики, они читают все эти газеты, которые, оказывается, очень популярны в народе. Всем куда интереснее, что происходит в моей личной жизни, нежели на съемочной площадке. «Подрался, напился, упал» – половина всего этого – фантазия автора. А есть истории, в основе которых – незначительный инцидент, но на него наворачивают еще кучу всего. Факт аварии был? Был. Машина разбилась? Разбилась. Но 80% сверх этого – выдуманная галиматья, с какими-то фотографиями какой-то машины, совершенно не той.

– Твоей работе вся эта пена мешает? Например, я режиссер, читаю про Лешу Панина и думаю: «Нет, не хочу я его приглашать в фильм. Мало ли чего он вытворит». Насколько рискованно брать тебя сниматься?

– Достаточно спросить об этом режиссеров, с которыми я работал. Если говорить совсем уже прямо, то послушнее и покорнее актера, чем я, вообще нет. Но я хочу сразу оговориться: для этого нужно, чтобы и люди, с которыми я работаю, были нормальными, вменяемыми. Я работал с Романом Балаяном, спросите у него: можно со мной работать или нет? Он задолго до меня снимал, например, Янковского в «Полетах во сне и наяву». Это уже классика! Ну как можно скандалить с такой личностью?! И спросите человека, который только называет себя режиссером, например некоего Руслана Бальцева. Фильм «Даже не думай», конечно, был популярен, но Бальцев ни к режиссуре, ни к кинематографу не имеет вообще никакого отношения. За него кино доделывали другие люди, продюсеры.

– Ты когда-нибудь дрался с режиссерами?

– Статьи о том, что мы подрались с режиссером «Четырех таксистов и собаки» Федором Поповым, – это, мягко говоря, неправда. Мы сидели с Федором, обсуждали новый фильм «Четыре таксиста и собака-2», и тут выходит газета, где мы читаем, что тем же утром я звонил режиссеру и подал на него в суд. А мы с ним на самом деле сидим и чай пьем.

Еще все решили, что я много выпиваю. Это бред. Я очень давно не пью. Я вижу на разных мероприятиях актеров, которые выпивают – сильно или не сильно – и у меня спрашивают: «Ну что, хочется?» Да не хочется! Не хочу я пить! Я выпил уже свое. Всему есть предел.

– Ты часто говоришь фразу: «Я не актер, я Леша Панин». Где начинается актер и заканчивается Леша Панин?

– Актер начинается, когда раздается команда «Мотор!». «Стоп!» – все, актера больше нет. Я играл очень разные роли. Это просто так сложилось, что самые популярные фильмы, которые создали мой образ и обеспечили мою узнаваемость, – это картины или про бандитов, или про разгильдяев, или про военных. «Звезда», «Даже не думай», «Жмурки». «Жмурки» смотрели, наверное, все, поэтому я теперь для всех типичный бандит.

Но все забывают, что я играл у Балаяна воспитателя в интернате для слепоглухонемых детей. У Суриковой – ученого-метеоролога.

Я не медитирую над ролями. У меня всего лишь первый курс театрального института, в котором я учился два раза. «Я» в предлагаемых обстоятельствах. Все остальное – органику – дает Бог. Можно проучиться в десяти институтах и быть деревяшкой. К сожалению, по-настоящему органичных актеров я знаю очень мало. Живых – еще меньше.

– Кто-то считает, что у тебя есть такая штука – «отрицательное обаяние».

– В первый раз такое слышу, клянусь. Наоборот, мне говорили, что у меня не получается играть отрицательные роли, потому что у меня глаза добрые. Например, в сериале «Люди-тени 2» я играл бандита. Там по сценарию я убиваю человека, а мой подельник должен стоять рядом. И сценарий переписали так, чтобы именно этот подельник убивал, потому что народ так полюбил моего отрицательного героя, что решили из меня убийцу не делать. А ты говоришь «отрицательное обаяние». Наоборот, если уж обаяние, то «положительное».

– Какими чертами своего характера ты можешь блеснуть перед камерой, а какими нет?

– Есть вещи, которые останутся только моими.

– Какие?

– Жизненные. То, что касается только меня. Я, по сути, одинок. Это уже личное. Я не пытаюсь кому-то понравиться. Наоборот, вот этой своей простотой я очень многое испортил. Я пересмотрел за последние полгода какие-то моменты своей жизни, и у меня сейчас все сначала начинается. Многое в голове перестроилось. Все то, о чем мечтал десять лет назад, когда пришел в эту профессию, все сбылось. Говорю тебе: у меня сбылось вообще все! Все что касается ролей, денег, машин!..

Но я понял, что это не главное, есть другие, более важные ценности. А кино-вино – это все вторичное. В первую очередь – семья, а не профессия. Только идиот может думать, что «Мерседес» с откидной крышей приносит счастье. Или человек, у которого не было «Мерседеса». У меня был. Я менял его на колье. Приходил в ювелирный, клал ключи на прилавок, потому что у меня не хватало денег, чтобы помириться с любимой девушкой, а мне хотелось сделать ей подарок. И по Парижу я накатался. И в Сену прыгал ради любимой женщины.

– Что еще можешь сделать ради женщины?

– Все. Абсолютно.

– А ударить женщину можешь?

– Могу. Но чтобы объяснить тебе, почему я это сделал, мне нужно начать рассказывать в восемь утра, а закончить в девять вечера.

– Сколько тебе лет?

– 28. И у меня более 50 фильмов.

– Есть любимый фильм?

– «Звезда». Потрясающее кино. Как тема войны может вообще оставить кого-то равнодушным? Терпеть не могу «Жмурки», ужас.

– Ты никогда не скрывал, что тебе может не нравиться фильм, но ты будешь в нем сниматься ради денег.

– Я привык в жизни ни в чем себе не отказывать. А без денег это невозможно.

– А еще я тебя как-то в «Ералаше» видел.

– «Ералаш» – это бренд. Это тот вариант, когда тебе просто нравится то, что ты делаешь. У Балаяна мне совершенно не важны были деньги. У Аллы Суриковой, у Масленникова – тоже. Мне интересно общаться и работать с такими людьми.

– Несколько лет назад ты играл в театре, в «Солдатиках». Какие сейчас отношения со сценой?

– Сейчас с Оскаром Кучерой мы репетируем новый спектакль, антрепризу, «Алхимики». Астрахан ставит. Это спектакль на двоих. В принципе, там еще есть актеры, но мы – два главных героя. Я не знаю, что это будет, потому что Астрахан – очень непредсказуемый режиссер. Я удивляюсь, как ему вообще удается создавать вещи, которые так нравятся людям. Все, что он делает, пользуется популярностью у народа. Ну и дай Бог. Театр для меня – это хобби. Кино – работа. У всех обычно наоборот.

– «Хобби, работа». А семья у тебя есть?

– Своей семьи нет. Но есть мама, дедушка. Папа, к сожалению, умер. Но я уже внутренне готов и к жене, и к ребенку. В связи с этим, наверное, и изменил свою жизнь. Я готов и хочу родить ребенка, дом построить и посадить дерево. Сниматься в кино ради удовольствия. Между кино и семьей выбрать семью.

– А как же многочисленные друзья, компании?

– Да надоело все! Конечно, есть люди, которых я всегда рад видеть. Тот же Оскар Кучера, Леша Кравченко. Вот у меня спрашивают: «Какой у вас был самый экстраординарный поступок в жизни?» Для кого-то – мои поступки действительно нонсенс. А я живу так. У меня есть в жизни что вспомнить.

Но сейчас такой этап: я уже не там, но еще и не тут. Переходящий. Я уже не тот Леша Панин, который был год назад, но еще непонятно, что выйдет.

– Ты сам управляешь тем, что с тобой происходит, или плывешь и смотришь, что получится?

– Плыву. И счастлив. Несмотря на какие-то неудачи, болячки, прощания с любимыми людьми, несчастную любовь, драмы. Все это, конечно, здорово, но это жизнь. Понимаешь, я не хочу полностью меняться, есть вещи, с которыми я не хотел бы прощаться. Я все равно готов прыгать в Сену посреди Парижа.