На чтение: ≈ 14 мин.Александр Михайлов родился 5 октября 1944 г. в поселке Оловянное Читинской области. Учился в ремесленном училище, работал на рыболовецких судах. После театрального факультета Дальневосточного института искусств стал артистом Приморского краевого драматического театра имени Горького. Работал в Саратовском академическом театре драмы имени Маркса. На киноэкране дебютировал в главной роли в фильме «Это сильнее меня». Снимался в сериале «Следствие ведут знатоки», фильмах «Белый ворон», «Мужики!..», «Любовь и голуби», «Змеелов», «Очарованный странник». Лауреат премии Ленинского комсомола и Государственной премии РСФСР. С 1985 г. – актер Малого театра, исполнял главные роли в спектаклях «Леший», «И аз воздам», «Царь Иоанн Грозный». В 1992 г. попробовал себя в кинорежиссуре, сняв фильм «Только не уходи…», посвященный теме СПИДа. В 1997 г. дебютировал как певец, составив концертную программу из русских и казачьих песен.
– Александр Яковлевич, не каждый актер был моряком и рыбаком…
– В 18 лет я ходил в море учеником моториста на дизель-электроходе предприятия «Востокрыбхолодфлот» из Владивостока через Сангарский пролив в Охотское, Берингово моря, в районы промысла. Траулеры ловили селедку, а наше судно перегрузжало и шло в Петропавловск-Камчатский, Южно-Сахалинск, Находку, Владивосток.
Помню время, когда извергался Авачинской вулкан. По-моему, в 1963 г. Я как раз находился на вахте, весь в мазуте – форсунки чистил в машинном отделении. Вышел и увидел, что все – под слоем пепла, толщиной сантиметров пять. Все серое, даже море. Подумал – галлюцинации. Потом мне объяснили, что шло извержение вулкана.
Однажды мы попали в десятибалльный шторм. Тогда в Охотском море погибло очень много рыбаков, серьезная трагедия произошла. И нас потрепало, но мы вышли. Когда вернулись во Владивосток, нас уже похоронили. Мама тогда меня встретила на причале поседевшая. Сказала мне: «Сын, или море, или я». После этого я списался на берег и устроился электромехаником на швейную фабрику во Владивостоке. Думал, что страсти улягутся через год, мама успокоится, и я опять уйду на судно – без моря я жизни не мыслил.
Откуда это все, даже не знаю. То ли Айвазовский потряс, то ли форма морская. Было что-то непонятное, просто патология какая-то. Я вырос в деревне. Еще мальчишкой, в
4-м классе, «втрескался» в море, собирал пуговицы морские. Однажды пришел в деревню на побывку моряк из какого-то училища. Я за ним ходил хвостом. У меня был фотоаппарат «Смена-2», и я выменял на него у этого моряка старую грязную бескозырку, вычистил ее. И тельняшку выменял на тульскую гармошку-двухрядку.
Чтобы попасть в мореходку, мне не хватило года. Поступил в ремесленное училище, и только потому, что ни в одном ремесленном училище тельняшек не давали, кроме этого. Я в тельняшке и робе бегал смотреть, как приходили корабли, сидел на берегу, дышал запахом водорослей, запахом моря. Что-то невероятное было. Когда окончил училище, нужно было отрабатывать минимум 2 года. Через матушку сделали мне документы, и я пришел на корабль, тощий, 17-летний, буквально упал на колени перед капитаном судна. Меня взяли учеником моториста.
А еще Джека Лондона начитался. Всегда говорю на встречах с молодежью: «Чтобы не быть Борями Моисеевыми, читайте Джека Лондона, тогда будет нормально с психикой, станете настоящими мужиками».
– Вы так увлеченно говорите о море… Что же привело вас в актерскую профессию?
– Случайность. Во Владивостоке знакомый предложил мне пойти на спектакль первого выпуска театрального института. Я отказывался: «Да ну, – говорю, – у меня с моря ребята приходят, путину заканчивают, друзья пригласили в «Золотой Рог», в ресторан». Уговаривал долго. Я согласился, подумав: не понравится – пойду в ресторан. Когда увидел спектакль Чехова, чувствую – у меня, морского волка, слезки побежали. Казалось бы, возрастная пьеса, играют мальчишки и девчонки, в гриме, в седых париках. Но я был просто потрясен.
Хотите верьте, хотите нет, после этого спектакля пришел на берег Амурского залива и просидел там всю ночь, прощался с Тихим океаном, потому что понял: заразился театром, это моя стихия, моя стезя. Дал слово, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы поступить в театральный институт. И поступил. С дополнительным набором. Два года меня пытались выгнать за профнепригодность. Я был уже великовозрастный, а другие студенты – мальчишки и девчонки после 10 класса. Им эти бирюлечки, этюдики играть было просто, а я потел, зажатый был. И сейчас еще не освободился от застенчивости в свои 60 с хвостиком.
Спасла меня Вера Николаевна Сундукова, удивительная женщина. Когда в очередной раз ставили вопрос о моей профпригодности, она единственная на кафедре актерского мастерства поднималась и говорила: «Я в этого парня верю. В нем что-то есть». Ко мне поворачивались и спрашивали: «А что скажет сам Михайлов?» Я, как девочка, краснел, сразу покрывался потом, двух слов сказать не мог.
Перелом произошел после второго курса. После этюдов, которые я ненавижу до сих пор, пошли отрывки. Мой однокурсник – всем известный «Мухомор» из «Ментов» Юрий Кузнецов – и я делали отрывок из «Поднятой целины». Я играл Нагульнова, а он Разметнова. Очень мощный был отрывок – изучение английского языка…
– Как вы попали в Москву?
– Это длинная история. Играл в драмтеатре имени Горького. Первая роль – Раскольников. Потом главный режиссер переехал в Саратов и меня вызвал телеграммой туда. Тогда там работал Олег Янковской, он очень много снимался, поэтому режиссеру нужен был актер такого типа, что называется, на замену.
Мы в то время с Янковским очень походили друг на друга. Меня пригласили дублером. Когда приезжал кто-то из критиков, Олег бросал съемки и играл в спектакле. Как-то приехали, пригласили меня сняться в фильме «Это сильнее меня». И пошли картины. Десять лет проработал в Саратовском драмтеатре, а в 80-м меня пригласили в театр имени Марии Ермоловой, играл в нем 5 лет, после этого 22 года в Малом театре. Недавно уволился. Попросил год побыть вне театра.
– Как вы относитесь к самой знаменитой из своих ролей в фильме «Любовь и голуби»?
– Очень хорошо. Меньшов не сразу согласился взять меня на роль. Но ассистентка режиссера была очень настойчива. Когда она в первый раз меня привела, я был в галстуке. Сказали: «Нет-нет-нет. Куда в галстуке-то?» Второй раз привела. Опять Меньшов через губу со мной разговаривал. Потом я сказал: «Володь, пойдем, поговорим…». Пришли в какую-то забегаловку. Я говорю, что прочел сценарий, мне он очень понравился. То, что там написано, очень близко. Я сам из деревни.
«Как из деревни? Какое ты имеешь к ней отношение?» – удивился Меньшов. Но все же назначил пробы, я сделал характер, сибирский акцент. Очень благодарен Володе за то, что он мне тогда поверил. В одном интервью он сказал, что многое в фильме было привнесено актерами, в частности Александром Михайловым. Это большая редкость, когда режиссер может позволить себе сказать такое.
На съемках атмосфера была потрясающая. Людмила Марковна Гурченко была тогда без тараканов в голове. На съемках мы хулиганили, фантазировали, и нам это доставляло удовольствие. Мы что-то делали, режиссер по полу катался, со смеху умирал. А потом говорил: «Нет, все это не то, давай еще раз». И опять все повторялось. Так и искали.
– Любовь зрителей вам принесли роли чудаковатых, несколько нескладных героев? Как вы думаете, почему?
– Мне? Чудаковатых?
– Вспомним те же «Любовь и голуби». А «Мужики!..», «Одиноким предоставляется общежитие»?!
– Да, может, вы и правы. Не знаю, не знаю. Но у меня же есть и другого плана роли. Недавно снялся в роли белого генерала, у меня была роль Алехина, аристократа, гениального шахматиста в фильме «Белый снег России». Но самая любимая моя работа – «Очарованный странник».
– В последнее время появилось огромное количество новых кинотеатров. Говорят, что это признак подъема в киноискусстве. Разделяете ли вы эту точку зрения?
– К тому, что происходит сегодня, отношусь нормально, философски. В прошлом можно найти много таких вариантов развития событий и в России, и в других государствах. Они неизбежны и предсказаны Серафимом Саровским, Сергием Радонежским, Пушкиным, Есениным.
Кинотеатры – это нормально. Нормально то, что совершенствуется техника. Но ушло что-то ностальгическое, что напоминает о том времени, когда мы сидели в кино в пальтишках, лузгали семечки, трещал экран, изо рта шел пар. Я счастлив, что застал то время красивых картин.
Не могу сравнить сегодняшних актеров с тем же Жженовым, Кадочниковым, Крючковым. От них исходило мощное биополе, энергетика чистых людей, внутренне озаренных. Сегодня этого не хватает. Индивидуальностей мало.
В Москве половина современных кинотеатров построены с условием, что в них не будет российских фильмов в течение многих лет. Время сегодня безобразное, без образа. Мне не за себя обидно. За детей обидно. Они не знают, что есть прекрасное искусство.
Что мы видим сегодня? Выходят на сцену «Татушки» и поют: «Нас не догонят»… Ведь они целую когорту лесбиянок выпустили. Сказано: «Война – это убиение тела. В мирное время – убиение души, и неизвестно, где больше жертв». А жертвы исчисляются миллионами. СПИД, алкоголизм, реклама пива – это просто катастрофа. По официальным данным, уничтожено 22 тысячи деревень. На самом деле гораздо больше. А ведь люди прикасались к природе, несли красивое, умное, образное зерно. Сейчас – это спившаяся масса.
Очень переживаю за то, что происходит. Это больная тема. Знаю, в городах огромное количество казино, игровых автоматов. Обратите внимание: цифры на рулетке – 666. Это должно насторожить! Цифра зверя! Человек никогда не выиграет. Но подобные вещи имеют свойство пленять и завораживать души человеческие.
– Вы упомянули о том, что сыграли роль белого генерала. Каково ваше отношение к людям военной профессии?
– Очень хорошее. Тем более у меня дед из белой гвардии. Но для меня нет разницы – белые или красные. Когда дед умирал, сказал мне: «Шурка, запомни четыре фразы, и ты выживешь. Люби Родину свою – Россию – больше, чем свою жизнь. Если надо, отдай за нее жизнь. Сердце людям отдай. Душу – Господу Богу. Честь сохрани себе и никому ее не отдавай».
Запомнил…
Выбор читателей
Комментарии