Жизнь без перегородок. или «Теория кирпичей» Николая Егоркина

В автобусе с заиндевевшими окнами представляешь себя игрушкой в шкатулке. Но вот по воле волшебника шкатулка открылась, и ты выброшен в тихое морозное пространство зимы. На деревьях – белая паутина ветвей, под ногами – скрипучая мелодия дороги, и – о, преимущество сельского пейзажа! – слепящее, яркое, освобожденное от заборов мегаполиса солнце. Признаюсь, несмотря на жгучее морозное дружелюбие, захотелось постоять немного в этой тишине, пронизанной солнцем.

Впрочем, солнца мне и так досталось с избытком в ушакинской средней школе №1. В образном понимании этого слова. Широкие окна, обильная зелень, улыбки, картины на стенах – все это в совокупности сразу же сложилось в одно замечательное полотно, где преобладающим стал теплый, добрый оранжевый цвет.

И это потом неоднократно подтвердившееся ощущение тепла помогло разобраться в моем внутреннем, не без подвоха, вопросе: почему Николай Егоркин, победитель регионального этапа конкурса «Учитель года России-2009», вот уже четырнадцать лет работает в школе, где обучаются всего 180 детей?

– Да, мы сельская школа, – доверительно сообщает мне обаятельная директор Ушакинской школы Ольга Чеснокова, – но районный центр, город Тосно, от нас недалеко. И переманивают Николая Сергеевича туда, переманивают, но… – Ольга Николаевна победно улыбается, – мы его не можем отпустить. Потому что уважаем и любим. Потому что он фанатично предан своему предмету, и я, как математик, преклоняюсь перед его умением решить любую задачу. Для детей Николай Сергеевич делает все что может. Он хороший семьянин и всегда помогает советом родителям своих учеников.

Вообще следует заметить, что открытость, даже какая-то детская доверчивость, – это отличительная черта Николая Сергеевича. Он не пытается выстроить траекторию разговора, удобную ему, не подчеркивает с едва приметной снисходительностью своего преимущества как обладателя знаний, в то время как собеседник ими не наделен, он любит шутки и увлекается темой так глубоко, что приходится взывать о помощи. Невидимые знаки и на первый взгляд незначительные детали убеждают – он добрый человек. Наверное, поэтому его любят ребята. Во всяком случае, это угадывалось за частотой их посещений в тот краткий промежуток времени, пока Николай Сергеевич угощал автора статьи кофе и прочими вкусностями.

– Я убежден, что многое зависит от личности учителя, – говорит он. – Если дети тебя не любят, в школе делать нечего. Мне не нравится декларация типа: главной фигурой в школе остается учитель. Да, доля истины в этом есть, но я считаю, что главные в школе не педагоги, а дети. Учитель всегда был важным школьным слагаемым, но школа всегда работала ради ученика, который приходил туда ради потока информации, который мы ошибочно называем знанием. Знание – это информация, обработанная в мозгу и ставшая плодом собственного размышления. Я убежден, что интерес к предмету у детей складывается из трех основных источников: новизна предмета, привычка хорошо учиться, интерес к учителю.

– Именно в этой последовательности?

– Ранжирование пунктов зависит от личности, которую мы рассматриваем. Привычка хорошо учиться есть у девочек, зато новизна предмета может увлечь мальчиков. И все же, как учитель, я делаю все, чтобы самому быть интересным ребятам. То есть превалирующим все-таки становится интерес к учителю.

– Думаю, вы правы, потому что в наших воспоминаниях мы обращаемся не к стенам, не к параграфам, а к человеку, который нас учил.

– Увы, не могу вспомнить человека, которому был бы обязан за этот выбранный путь, – вздыхает Николай Сергеевич. – Когда мне было немного за сорок, я стал рефлексировать по этому поводу и пришел к выводу, что, видимо, путь мой был предопределен. Я с детства любил возиться с малышами, учил их чему-то, командовал, не обижая. С моей подачи они марки, монеты собирали, занимались гимнастикой.

– Николай Сергеевич, вы окончили физический факультет Ленинградского государственного университета имени Жданова. Работали радиофизиком в оборонной промышленности. А потом пришли в школу. Что вами двигало?

– Старший сын. Когда ему не было еще года, я пришел в школу. Но я со своими детьми в школе не работал, не опекал. Решил, что они не должны иметь наседку. Опеки не было, но тыл был всегда, и когда им становилось трудно, они знали, к кому обращаться за помощью. Причем я старался помочь не только в естественных науках. Например, мы вели беседы о литературе в старших классах, и, кстати сказать, соглашаясь с моими доводами, сыновья частенько имели плохие оценки по литературе.

На мое удивление относительно этого высказывания Николай Сергеевич отвечает:

– Дети имели представление о системе отношений в нашей семье. Мы с женой любим и верны друг другу вот уже 27 лет, мы любим своих детей. Наша позиция такова: любви в семье должно быть много, она должна в ней процветать, тогда дети вырастут хорошими людьми. Любовь – это не избалованность, а помощь в росте и срез кривых ветвей, которые мешают ребенку. Мои дети знали, что я никогда не собирался идти на поводу у государства и заявлять, что женщины имеют равные права с мужчинами. Женщина должна быть мужчиной охраняема, как драгоценнейший сосуд. Только тогда теплота людских отношений может сохраниться надолго. Мой дед прожил с бабушкой 53 года, и для меня это главный ориентир. С такой позицией мои дети зачастую вступали в противоречие с героями Островского, Чехова. К сожалению, в нашей школе такой предмет, как литература, который предполагает, что человек должен иметь свой взгляд на вещи и умение защищать свою позицию, навязывает определенные стереотипы. Это школа не развивающая, а тормозящая.

– Досталось вашим детям, наверное?

– Да, но они научились защищать свое мнение. И когда старшему сыну в седьмом классе было задано сочинение о друге, он написал: «Мой друг – папа», тогда как все писали о ровесниках. Это дорогого стоит и является следствием того, что я применял в своей жизни «теорию кирпичей».

В голосе Николая Сергеевича явно звучит интрига, и я, кажется, понимаю, чем он увлекает своих учеников. Очень трудно остаться вне поля его открытий, касаются ли они научных или жизненных областей.

– А что такое «теория кирпичей»?

– По сути это система воспитания. Почему «кирпичей»? Потому что метафоры, аллегории помогают рассказать даже о сложных вещах наглядно и доступно. Кирпич представить легко. Вот и представим: каждый поступок ребенка – это кирпич. Вот он положил кирпич так. Если вы не обратили внимания, то следующий кирпич будет положен так же. И так далее, пока не вырастет… стена. Между вами и вашим ребенком. Пока она невысокая и ребенок маленький, вы можете ее перешагнуть и оказаться на его территории. Но с годами вы все меньше обращаете внимания на то, как он себя ведет, и стена растет. Вы уже не можете ее перешагнуть, можете только перегнуться. А потом можете только крикнуть через стену: «Как там дела в школе?» А он из-за стены: «Все нормально». И стена становиться глухой. Это не значит, что общения нет, просто у родителей однажды словно открываются глаза, и они изумляются: тот, кто сидит на скамье подсудимых, или наркоман, который все ворует из дома, оказывается, их родной сын.

– И как найти кирпич-виновник?

– Это первый кирпич. Все начинается с него. Помоги с высоты своего опыта правильно его положить и терпеливо жди, когда следующий кирпич ребенок верно положит сам, чтобы строить стену вашего общего дома. Чтобы вы были в его мире, а он – в вашем. Когда я делюсь этой теорией, она заставляет многих родителей задуматься.

Пока мы беседовали с Николаем Сергеевичем, я поймала себя на мысли, что если бы у меня был учитель физики, подобный ему, я бы реализовала себя на другом поле деятельности. Потому что этот человек совсем не походит на… учителя. Он скорее ученик. И его сосредоточенный взгляд ничем не отличается от взгляда мальчишки, исследующего новый элемент мироздания. Для него любой предмет имеет уникальную многозначительность: пустые коробки могут играть роль кирпичей, с помощью крахмала можно показать принцип действия нанотехнологий, а на примере двух ручек легко объяснить парадокс восприятия человека человеком. Лежащая ручка всегда кажется длиннее, чем тянущаяся вверх…

Он и сам не скрывает, что любит держать руку на пульсе современности. Потому что «ребятам это интересно». Но сожалеет, что система восприятия детей сбита с последовательной, нормальной, глубокой концентрации на одном говорящем на клиповую систему. Поэтому знания часто выглядят так: где-то слышал, где-то видел, что-то знаю.

– Николай Сергеевич, почему фрагментарность стала доминирующей? Дети не хотят делать усилия?

– Сложный вопрос. И нельзя принижать роль массмедиа в этом. Если ребенку 99 раз говорить: «Бери от жизни все, оттянись» – то он будет жить с этой философией. С этой виртуальностью, где стены раскрашены в яркие краски, а что позади стен, не видно.

– За что вы любите физику?

– Это жизнеобразующее знание. Физика отличается от всех остальных предметов тем, что мы можем жить, не зная ее законы, и все же пользоваться этим. В то время как, не зная законов психологии, законов математики, биологии, нельзя ими пользоваться. Физика единственная в этом плане наука, которая позволяет человеку, опираясь на какой-то повседневный опыт, существовать нормально, даже не зная, что он живет по законам физики.

– А в чем вы видите свою миссию учителя?

– Не только в том, чтобы преподавать ребятам физику, но и в том, чтобы я был для них учителем по жизни. Это оказывается более важным, чем знание физики. Не важно, знает ли ребенок закон Ома, важно, порядочный ли он человек. Я когда-то размышлял над вопросом, каким должен быть наш выпускник, и давал определения: думающий, активный, умелый, нравственный. Прочтите аббревиатуру. Прочли? Получившееся помогло пересмотреть эти позиции, и я все изменил. Да, думающий ученик – это хорошо, но, наверное, важнее – нравственный, а потом уже – думающий, активный и умелый. Увы, сейчас вопросы нравственности в семье поднимаются редко, потому что родители занимаются всем, чем угодно, но не воспитанием.

– И мы опять выходим на личность учителя, его важную роль в воспитании.

– От степени доверия к учителю зависит рост ребенка, уровень его развития.

…Я, конечно, не удержалась от коварного вопроса, не жалеет ли бывший радиофизик, почти ученый-исследователь, о том, что стал работать в школе. И, конечно, хотела услышать твердое «нет». Оно прозвучало. Только… в стихах. Причем в детских.

«Может, нет в нас Эдисонов, не дотянем до Ньютонов, и совсем не был таков папа радио – Попов. Пусть паскали, ватты, герцы не вошли нам в плоть и кровь, но зато навечно в сердце будет к физике любовь!»

Но даже если бы это коллективное ученическое послание, стоящее на видном месте в лаборантской, осталось незамеченным, ответа на вопрос о «сожалении» не потребовалось бы. Пусть «оборонка» потеряла сильного инженера, зато приобрела школа, где вопреки законам строительства между учителем и учениками нет перегородок. Согласно «теории кирпичей».

Наталья АЛЕКСЮТИНА, Ушаки, Тосненский район, Ленинградская область

Николай ЕГОРКИН уверен: от степени доверия к учителю зависит уровень развития ребенка