Жизнь

Было поздно, я катастрофически опаздывала домой. У метро “Новокузнецкая”, куда я приехала на частной машине, толпилась молодежь у ларьков со спиртным.

н стоял посреди темной улицы. Он не просил денег. Вся его фигура, страдальческое выражение лица молило об одном: выслушайте меня. Стоял нетвердо, опираясь палочкой на мостовую. Мы присели на крашенную известью ограду какой-то церкви, их много у этого метро. Я сразу же стала доставать дорогие продукты, которые купила с отпускных денег, и отдала их ему. Он зарыдал, закрыв лицо руками. И рассказал мне сквозь рыдания свою историю.

н был морским офицером, пока был здоров, был нужен жене и дочке. Но вот уже десять лет, как не живет с ними: застал жену с любовником и ушел. Работать нигде не может из-за ног; он показал, подняв штанины, страшные язвы на ногах. Врачи предлагают ампутацию – тут он зарыдал в голос. Он боится оказаться без ног. Но тяжелее всего выносить презрение молодняка – “я же морской офицер, как мне стерпеть такое унижение?” Живет где-то в подвале, куда я и торопилась его отправить с продуктами.

о он рыдал, что есть еще люди на Руси, что поставит 20 свечей за мое здоровье. Я заметила, что 20 свечей – это очень дорого, лучше пойти побыстрее спать. И что жена его и дочь – просто дуры, отказавшиеся от мужа и отца – героя. Тут он, обливаясь слезами, показал на седину в волосах и бороде – где их можно покрасить? Я сказала, что у меня только тушь с кисточкой, а седина ему очень идет. Наконец-то он успокоился и заковылял с продуктами куда-то в ночь. Я вся перепачкалась известкой, но отряхиваться было некогда, я помчалась к мужу. Дома меня, конечно же, ждал скандал. …Господи, сотвори чудо: излечи его язвы!

Ольга МАРИНИЧЕВА

Образовательный центр “Педагогический поиск”

Лицензия Департамента образования г. Москвы (N 1161/Н от 14.06.95 года)

Семинар: “Содержание деятельности завуча средней школы”.

Сроки проведения: 16-20 декабря 1996 года. Цена обучения – 780 тысяч рублей.

Программа семинара: 1. Планирование деятельности завуча средней школы. 2. Проектирование, планирование и организация учебного процесса. 3. Новые образовательные технологии в учебном процессе. 4. Стандарты образования и организация УВП. 5. Планирование и организация внутришкольного контроля (контроль, анализ и коррекция предметной среды, мониторинг). 6. Документальное обеспечение учебного процесса. 7. Дифференциация и индивидуализация обучения. 8. Организация деятельности школьных методобьединений. 9. Организация внутришкольной учебы кадров. 10. Организация творческой деятельности педагогов и учащихся. 11. Организация методической работы в школе. 12. Документально-организационная деятельность завуча по проведению аттестации школы и педагогических кадров.

В реализации всех образовательных программ принимают участие специалисты МО РФ, Московского департамента, ведущие ученые и известные руководители образовательных учреждений Москвы.

Занятия проводятся по адресу: Москва, ул. Паршина, 16, “Учебно-методический центр ЦК профсоюзов” (проезд ст. м.”Щукинская”, далее трамваем 28 до остановки “Бассейн”). Все участники семинаров обеспечиваются местами в гостиницах и питанием за наличный расчет. По окончании семинара всем участникам выдается свидетельство. Регистрация участников проводится с 11.00 до 14.00 в день заезда. В последний день занятия заканчиваются в 12.00.

Наш почтовый адрес: 103051, Москва, Цветной бульвар, д.25, стр.5, комн.35.

Наши телефоны: (095) 200-17-01, 200-17-56.

Наши реквизиты: АКБ “Электроника”. г. Москва БИК 044583825 корр/счет 825161800

ОЦ “Педагогический поиск” р/счет 61644800 ИНН 7716012465

КРИМИАЛ

“Я очень добра и═чувствительна”

Недавно я познакомилась с двумя девушками-сверстницами. Несходство их характеров и поступков было бы вполне логично и обьяснимо в любой другой ситуации…

Ей не давались точные науки, но, обладая богатым воображением и неуемной фантазией, девочка любила писать сочинения, много читала. Наверное, поэтому и поступила на филологический факультет пединститута. Вообще же в свои 17 она успела в жизни не так уж мало: параллельно с учебой в средней школе закончила с отличием музыкальную – по классу фортепиано, бизнес-колледж.

Она вела дневник. “Кто я?”, “Зачем я ?” – эти вечные вопросы, на которые ищут ответ только глубокие натуры, прямо или косвенно присутствуют на страницах ее заветной тетради.

“Я очень добра и чувствительна. Я могу смотреть на деревья, которыми играет ветер, и зарыдать так, словно у меня большая утрата. Я несчастлива, но не в упрек родителям. Я их люблю, они самые лучшие”.

А несчастной она чувствовала себя оттого, что в ее жизни еще не было той любви, о которой мечтает каждая девушка. И, конечно, Он появился.

“Ему 18 лет, он несколько раз был на пороге смерти, может, поэтому хочет взять как можно больше от жизни”.

“Мне больно об этом слышать, но он со всеми спит без любви. Это ужасно! Но что будет, если девчонка полюбит его по-настоящему?”

Читая сокровенную тетрадь, нельзя не проникнуться сочувствием к страданиям такой чувствительной и эмоциональной натуры, ищущей свою звезду и боящейся житейской грязи. Но оставим на время нашу первую знакомую и обратимся ко второй, тоже студентке.

Кобра

За три дня до случившегося в семье Ковалей отмечали мамин день рождения.

Именинница Нина Федоровна радостно хлопотала у праздничного стола, и каждый раз при взгляде на дочерей лицо ее светилось доброй улыбкой. Из троих детей Нины Федоровны и Андрея Владимировича с ними жила только младшая, Лада. Старшая дочь с мужем давно отделилась, а сын-офицер служил в Приморье.

За столом велась неспешная семейная беседа. Лада, пожелав маме здоровья и долгих лет жизни, первой покинула застолье и ушла к себе в комнату, вскоре попрощались и Катя с Алексеем – им надо было добираться в другой конец города.

Три дня, предшествующих трагедии, прошли как обычно, если не считать конфликта “местного значения”: Лада была уличена в пропусках занятий. Отсидев в наказание день дома и дав слово в дальнейшем регулярно посещать лекции, Лада была отпущена на свободу и отправилась в институт. Изложим дальнейшее в деталях, ибо они важны для понимания происшедшего. Лада вернулась домой ближе к вечеру, и не одна, а с подругами – они зашли за конспектами. Девочки остались ждать ее на лестничной площадке, она же вошла в дом и через несколько минут вернулась с конспектами и кульком яблок для угощения; в руках у нее еще был топорик, каким отбивают мясо или колют орехи, и тарелка с орехами.

– Классный топорик, – сказала она, – я им колю орехи для торта на мамин день рождения.

На эти слова никто особого внимания не обратил, тем более – на неправду об уже прошедшем дне рождения. Поболтав с подругами, она снова ушла, чтобы поесть и переобуться, а девочки остались ее ждать. Через несколько минут они услышали глухие удары – такие, как при колке орехов, но скоро все стихло…

…Андрей Владимирович в тот день был на работе лишь до обеда, а потом, плохо себя почувствовав, пришел домой. Обедать отказался: решил подождать возвращения Лады, кроме того, по телевизору показывали хоккей, и, несмотря на температуру, надел наушники и уселся перед голубым экраном. Вернувшейся домой Ладе мама очень обрадовалась: “Вот хорошо: сейчас вместе с отцом и пообедаете”. Позвонившая в то время Катя слышала, как мать попросила: “Ладушка, вынеси ведро с мусором”. – “Хорошо, мама”.

Лада: “Я поздоровалась сначала с мамой, потом с папой, и они обрадовались, когда узнали, что я была в институте.

Переодеваясь, на ходу сьела бутерброд с сыром, выпила чай, мать пожарила картошку”. И картошку Лада тоже сьела с удовольствием, картошка у мамы получалась всегда очень вкусной. Закончив дела, Нина Федоровна прошла в гостиную и села на диван, а Лада, взяв в руки тот самый классный топорик, подошла к ней сзади и со всего размаху ударила им мать по голове. Потом экспертиза покажет, что и одного такого удара было достаточно, чтобы лишить жизни, но ей почему-то показалось этого мало, и она еще 17 раз поднимала и с силой опускала на голову свое страшное орудие. Убедившись, что мать мертва, Лада бросила топорик на диван, взяла на балконе другой, посолиднее, и прошла в комнату к отцу, не забыв при этом врубить на всю мощность любимую музыку.

– Я потеряла колечко, оно закатилось под кресло. Не смог бы ты его поднять?

– Но я неважно себя чувствую, – возразил Андрей Владимирович. – Достань сама.

– У меня тоже болит голова, – пожаловалась дочь.

Этих слов было достаточно, чтобы строгий с виду отец, о жестокости которого она будет впоследствии говорить, тут же полез под кресло. Что произошло дальше, он не понял. Почувствовав сзади удар чем-то острым, инстинктивно пригнул голову и схватился за нее рукой. Следующий удар пришелся уже по руке, и это его спасло.

Андрей Владимирович: “У меня сознание затуманилось. Я подумал, что, может, землетрясение и, наверное, что-то упало мне на голову. Я видел, как дочка выбежала из квартиры, но так ничего и не понял”.

Пошел к жене. Открыв дверь в большую комнату, увидел Нину Федоровну с раздробленной головой. “И тогда я осознал, что это дочка ее убила”. Потом, отвечая на вопрос, зачем ей понадобилась комедия с “потерянным” колечком, Лада со знанием дела обьяснит: “Папа высокий, поэтому я попросила его пригнуться”.

Убедившись, что намеченный ею план так досадно сорван, Лада, как была в окровавленном халате, выскочила на лестничную площадку и сообщила подругам: “Все, с мамой кончено”. Те остолбенели, а она, воспользовавшись общим шоком, убежала. Искали ее недолго.

Из путаных обьяснений Лады можно понять, что родители вызывали в ней неприязнь, а потом и ненависть, потому что: “учили жить”, “требовали посещать занятия”, “не позволяли поздно гулять”. Находясь в следственном изоляторе, она умудрилась сделать на бедре татуировку и сама дала себе кличку Кобра.

Но мы так много говорим о Кобре, что поневоле ушла на второй план та первая, почти тургеневская девушка. А ведь она – не последний персонаж в этой истории. Все же дело в том, что оба эти лица принадлежат одному человеку… – Ладе. Одна Лада вела трогательный дневник и музицировала. Другая, она же, хладнокровно и цинично готовила убийство матери и отца.

Почти по Фрейду

Психотерапевты утверждают: подобного рода поступки совершаются при полном безмолвии сердца. А отчего же возникает оно, безмолвие, – вот тайна из тайн. А может, не такая уж и тайна, если припомнить другие детали этого дела? Задолго до убийства Лада делилась с друзьями своими планами и желанием “убрать” родителей. Дикость какая-то, и зачем это ей было обсуждать вслух такого рода “идею”? Наука о человеческой душе обьясняет это “нужно”. Оказывается, подобными разговорами потенциальный убийца сам заводит себя, доводя в воображении ситуацию до крайности. Иными словами, еще не совершив поступка, Лада уже хотела получить индульгенцию за вынашиваемый в душе грех. И дневник тургеневской девочки – это то же желание сотворить себе “грамоту” об отпущении грядущего греха.

Кстати, Лада начала его вести тогда, когда уже вслух обсуждала “идею”. Но о ней в дневнике – ни слова: одна девочка пишет красивое сочинение на заданную ею же тему о другой хорошей девочке.

Все в этом мире повторяется. Однажды у самого Фрейда была подобная пациентка, не ставшая убийцей лишь благодаря доктору. Пока он ее уговаривал, результат был нулевым. Тогда применил тактику холодного душа, заявив пациентке, что она не кто иной, как распущенная истеричка.

Понятно, к каждому потенциальному убийце своего Фрейда не приставишь (а хорошо бы!). Но рядом с Ладой были ее друзья, и поразительно, что никто из будущих педагогов не содрогнулся от самой темы разговора, не попытался предупредить ее родителей. Потом ребята скажут, что, зная страсть Лады к фантазиям, они не приняли всерьез ее слов.

А может, дело в другом? Может, нынче подобные разговоры – как пересказ очередного триллера? Вот такой факт: в настоящее время каждый третий убитый в странах СНГ приходится родственником убийце. Еще не подсчитано, какой процент в этом страшном реестре падает на долю убитых детьми родителей, но он достаточно высок – познакомьтесь с криминальной хроникой в любой газете, и вы в этом убедитесь.

Сразу оговорюсь: имею в виду не преступления “детей” как знак отчаяния и протеста против насилия “отцов” – это тема особая, а вот такие, относящиеся к “немотивированным”. Но поступка без мотива не бывает.

Мать подстригла сына не так, как ему хотелось бы, и он за это, позвав на помощь друзей, вливает ей в горло кипяток.

Отец поругал дочь за поздние гуляния и двойки в выпускном классе, а она его за это – в упор, из ружья.

Родители скопили деньги на ремонт квартиры, а дочери захотелось купить на них золотые сережки. Не согласны? Дочь нанимает киллера – и он “убирает” неугодных родителей, а деньги делятся пополам.

Хватит, пожалуй, примеров, но, увы, не из-за их недостатка.

Поражает в подобных историях, что “вина” отцов явно не соответствует тяжести выносимого детьми приговора. Но в том-то и дело, что к законам логики и здравомыслия тут прибегать бесполезно. Как правило, в таких случаях дети “наказывают” родителей не столько за конкретные “вины”, сколько за то, что они, родители, мешают детям самим фактом своего существования в этом мире, являясь носителями непонятых и чуждых им идей и устоев.

…У людей, находящихся за решеткой, особенно у них, самые светлые воспоминания чаще всего связаны с детством, с маленькими радостями, с мамой. Все пытаюсь представить, о чем же вспоминает длинными бессонными ночами Лада, – и не могу. А может, их вовсе нет, бессонных ночей?

Майя ИОНКО

Кишинев