Жизнь

Помните дядю Степу? Да-да, того самого, из книжки, издававшейся в свое время многомиллионными тиражами: “По фамилии Степанов, и по имени Степан, из районных великанов – самый главный великан…” Помните?

де же ты теперь, дорогой мой дядя Степа – добрый, справедливый и бесстрашный милиционер, в любую минуту готовый защитить обиженных, помочь людям в беде, восстановить порядок, когда его нарушают хулиганы, лоботрясы и жулики?

наете, друзья, совсем недавно я сбрил свои усы, которые носил со школьной скамьи. Конечно, можно сказать, что эта процедура – сугубо личное дело. Однако есть несколько обстоятельств, о которых я не могу умолчать.

о-первых, я не хотел сбривать себе усы (они мне нравились), и, стало быть, пришлось сделать это не по собственной воле. Все было так. Однажды утром, торопясь в редакцию на “летучку”, я забежал в метро и, уже пройдя турникеты, неожиданно был остановлен милиционером. Ни слова не говоря, он ткнул мне в шею концом своей резиновой дубинки, направил в сторону дежурной части, расположенной здесь же, в подземелье. Войдя в помещение, напоминающее тюремные застенки, я увидел там еще двух милиционеров и много усатых мужчин, сидевших и стоявших за решеткой, возвышающейся от пола до потолка. Через несколько секунд я уже находился в душной клетке, в компании последних. Многие из “заключенных” за решетку тихо переговаривались, но, увы, на непонятном мне языке. И тут, начав постепенно приходить в себя после шока, который я только что испытал и от которого у меня, кажется, даже потемнело в глазах (как только разум не помутился!), я стал понимать, что произошло. Меня приняли за “лицо кавказской национальности”, за тех, которых в столице подчас подозревают в совершении того, о чем многие из них и понятия не имеют. Собравшись с силами, я потребовал, чтобы меня немедленно выпустили на свободу. “На каком основании?” – грубо оборвал меня один из стражей порядка. Доказывать вслух, что я – не “лицо кавказской национальности”, было бы нелепо и гадко. Спасла меня родная газета, а точнее – вырвало из лап наследников дяди Степы редакционное удостоверение, на котором золотыми буквами написано слово “Пресса”. Значит, пока еще можно сказать: “Знай наших!”. Правда, усы я напрасно сбрил – думал, не будут приставать – отвяжутся от меня, представителя другой национальности. Куда там! Меня после того случая еще несколько раз задерживали в метро, безусого. Теперь оказываются подозрительными милиционерам цвет моих волос и глаз, изгиб носа. Поэтому, когда выхожу на улицу, не расстаюсь с редакционным удостоверением. Это – моя палочка-выручалочка. Сильнее милицейской дубинки…

Валерий ЕРМОЛОВ

Вкратце

Смертельная вакцинация

Двадцать один ребенок умер в Йемене в результате ошибки при всеобщей вакцинации, сообщает египетское информационное агентство МЕНА со ссылкой на министерство здравоохранения страны. Трагедия произошла в провинции Масвар в 100 километрах от столицы страны Саны. Врачи делали прививки от инфекционных заболеваний, но вкололи детям инсулин, который, как известно, используется при диабете. Как только ошибка была обнаружена, власти прервали вакцинацию и начали расследование.

Медики бастуют – матери рожают

Продолжается голодовка медперсонала больницы из поселка Новошахтинска в Приморском крае.

Председатель профкома работников здравоохранения Приморья Галина Ермошина утверждает, что в акции протеста принимают участие 19 врачей. Они требуют выплаты зарплаты, которая не выдается с декабря, и обеспечения больницы средствами для закупки медикаментов и продуктов.

По сообщению Г.Ермошиной, в связи с отсутствием средств на закупку необходимых медикаментов и препаратов на лечение больных уже отмечен ряд несчастных случаев. Так, по ее словам, неделю назад в одном из родильных домов Владивостока умерла роженица. Причиной гибели женщины стало отсутствие крови, необходимой для переливания.

Врачи двух родильных домов Владивостока намерены обьявить забастовку, а 3 июня они будут пикетировать здание мэрии города.

В Приморье проходят также акции протеста педагогов, которые требуют погашения долгов. Учителя не получают зарплату с декабря прошлого года, и задолженность по ней превышает 300 млрд. рублей. Под угрозой срыва новый учебный год, так как педагоги заявили о своем намерении не уходить в отпуска до выплаты им зарплаты и отпускных.

“Интерфакс-Евразия”, ита╡-тасс

Петля для дочери

История жизни и смерти одной девочки

Восстановленный по часам и минутам последний день жизни Настики вобрал в себя предшествующие восемь лет, также расписанные теперь по дням и собранные в пухлом уголовном деле. Потому что в тот день все было так, как всегда…

изнь в доме была суетливой, шумной и злой. Отец с матерью часто “выясняли отношения”, дружно тянулись они лишь к бутылке. Пили обычно вдвоем, после чего отец начинал “воспитывать” детей. Впрочем, старшего сына, уже успевшего побывать в колонии, не трогал – побаивался. Средний, восьмиклассник, тоже при случае мог постоять за себя, так что для “педагогических изысканий” оставалась одна Настика. Худенькая и бледная от постоянного недоедания, она представляла для отца удобную и безропотную мишень, на которой он срывал злобу на все окружающее. Боль была первым ее реальным чувством с того момента, как она стала помнить себя. Били ее за малейшее нарушение домашних правил, малейшее неосознанное неподчинение, но чаще всего просто так, “для порядку”. Мать в лучшем случае молчала, не вмешиваясь ни во что, частенько под пьяную руку сама добавляла дочери подзатыльников и пинков. Не защищали ее и братья: в сельских семьях авторитет старших непререкаем, и даже непутевые дети обычно не рискуют пойти против отцовской воли. Почему никто из официальных, “по службе”, защитников детства не сделал никакой попытки спасти Настику от домашнего террора, хотя все происходящее в доме Пэдурару (имена и фамилии изменены, так как судебный процесс еще не закончен) ни для кого в селе секретом не было? Наивно спрашивать, потому что сегодня на подобные вопросы просто некому отвечать, впрочем, и задавать их тоже некому. Похоже, это начинают понимать даже дети возраста Настики и ее судьбы.

…Чем старше становилась Настика, тем чаще высказывал отец свое неодобрение по поводу того, что он должен кормить ее. …То ли ему “добрые” люди подсказали, то ли сам додумался, но однажды вечером Настика услышала приказ: “С завтрашнего дня будешь просить милостыню”.

“Для работы” Степан Пэдурару определил дочери многолюдный Кишинев и монастырь в соседнем районе, где бывало много молящихся.

…Село еще спит, а Настика уже спешит на первый автобус, дорога ей предстоит неблизкая, а не успеет вовремя занять выгодное “рабочее” место – и выручка будет меньше. Этого отец не прощал и, если девочка приносила домой мало денег, избивал ее с особой жестокостью.

В редкие дни, когда занятые своими делами родители забывали о ней, Настика бежала в школу. Читать и писать училась урывками, и хотя получалось это у нее не очень складно, учительница, зная, как живется девочке, перевела ее во второй, а потом и в третий класс. Но третьего класса в ее жизни уже не случилось…

В тот роковой день все складывалось против Настики. Накануне она сдала отцу денег меньше обычного, и он сильно побил ее за это. Утром не смогла вовремя подняться и опоздала на автобус. Пришлось вернуться домой. Увидев на улице сверстников, Настика, забыв обо всем, стала играть вместе с ними. Набегавшись вдоволь, дети решили попробовать, насколько же крепка крыша у соседней кэсуцы (небольшого домика). Но тут во двор вышел отец и, увидев дочь, приказал подойти к нему. Она хорошо знала, чем все закончится, да и ее друзья тоже, поэтому при виде дяди Степана они кинулись врассыпную. Тяжелый удар отцовского кулака свалил на землю. “Встать!” – приказал отец, и Настика послушно поднялась на коленки, но тут же снова упала, получив очередной удар.

…Жаркое летнее солнце, сельский двор, никому не нужная маленькая девочка, лежащая на земле… Она не знала, сколько времени прошло, но очень захотелось есть, и, с трудом поднявшись, Настика вошла в дом. На столе среди обьедков и пустых стаканов нашла колбасу, купленную вчера на добытые ею деньги. Только успела откусить кусочек, как в дверях показался отец.

– Так ты еще колбасу со стола воруешь? – закричал он и, схватив дочь за волосы, ударил кулаком по голове, а потом швырнул, как щенка, под стол. Родители вспомнили о ней, когда понадобилось сбегать в магазин за вином. Вино Настика принесла, но на беду потеряла по дороге мелочь, полученную в качестве сдачи. Дрожа от страха, призналась отцу. Недобро взглянув на дочь, он молча встал из-за стола, и все повторилось сначала – третий раз за день. Впервые она закричала – громко, отчаянно, в надежде быть хоть кем-то услышанной. “Пошла вон!” – приказал отец и сел за стол – допивать. Настика доплелась до порога, остановилась на мгновение, а потом, решительно толкнув дверь, вышла. Спустя какое-то время мать, заглянув в сарай, увидела там висящую в петле свою маленькую дочь. Судебная медэкспертиза подтвердила факт самоубийства.

…На занятиях учительница разрешала ей заниматься рисованием столько, сколько той хотелось. Рисование и пение были любимыми предметами Настики. На одном из последних ее рисунков – огромное, яркое, смеющееся солнце, а от него в разные стороны расходятся лучи, и на каждом растут яблоки, виноград, абрикосы и цветы. Много цветов. В день ее похорон, на которые пришло все село, ярко светило солнце, и у гроба было море цветов. Только она всего этого уже не видела.

А жизнь идет своим чередом, и со времени смерти Настики прошел уже год. В ближайшее время состоится суд. Степану Пэдурару как главному палачу собственной дочери грозит тюрьма – от одного до пяти лет. Такова по существующему закону цена загубленной родителями детской жизни.

Майя ИОНКО

Молдова

Двадцать третий выезд

“Домашние задания” для несовершеннолетней

а Щелковском шоссе милицейская машина прижала к обочине “Жигули”. Выскочили двое плечистых парней в штатском и распахнули дверцы.

– Вылезайте! Руки на машину! Расставить ноги! Не шевелиться!

Быстрые пальцы мгновенно прощупали от плеч до пяток обалдевшего водителя. В руках у обыскивающего оказались портмоне, паспорт и водительское удостоверение.

– Кто в машине?

– Да вот, девочка попросила подвезти, – смущенно залепетал водитель – мужчина “в возрасте”.

Один из парней ловко нырнул в салон и вытащил наружу упирающуюся пассажирку.

– Тебе сколько лет?

– Через два месяца четырнадцать будет.

– Имя, фамилия, домашний адрес! Он к тебе приставал?

Девочка краснеет и опускает голову. А парень вдруг ловким движением бесстыдно стягивает с нее колготки. На бедре – кровоподтек.

– Та-ак, попытка к изнасилованию? Товарищ капитан, составляем протокол!

Водитель в полуобморочном состоянии…

…Надя всегда была рослой девочкой и выглядела старше своих лет. На этом и “погорела”. Как все подростки, она тоже любила прихвастнуть. Однажды на дискотеке она зашла в туалет, когда там курили более старшие девочки. Тут же услышала: “Сколько тебе лет?!” (На дискотеке царят свои нравы: если, скажем, в туалете курят старшие девочки, то нужно или попросить разрешения войти, или терпеть до тех пор, пока те не выйдут. Иначе запросто “схлопочешь”). Надя, не моргнув глазом, ответила: “Почти шестнадцать”.

А через несколько дней грянула неприятность: одна из бывших на дискотеке девочек случайно зашла в Надину школу и попросила позвать свою подружку из 10-го. К Наде она обратилась по-свойски, как к знакомой и ровне. И, между прочим, поинтересовалась у подруги: “Ты с ней в одном классе учишься или в параллельных?” – “Что?! Эта малявка из 7-го”

После занятий Надю подстерегли на улице четверо взрослых парней. В ближайшей подворотне ей популярно обьяснили: или сейчас разденут догола и заставят идти до дома, так как она соврала. Или она должна выполнить несколько заданий. Тогда ее не только не тронут, но и будут платить за каждое по 25 долларов.

…Ничего особенного от нее не требовалось: нужно было выйти на большую дорогу, поднять руку… А потом машину останавливали, водителя “допрашивали” и шантажировали. Когда она первый раз готовилась “выйти на дело”, Олег, один из взрослых парней, вдруг засунул ей руку в колготки и больно ущипнул за бедро: “Так надо”, – предупредил он.

Через два дня поездка повторилась, а потом Надя стала регулярно ездить “на работу”. Однажды в минуту откровенности Лена (так звали девочку из дискотеки) призналась Наде, что она нужна компании до тех пор, пока ей не исполнится четырнадцать лет (потом “начинаются неприятности с законом”).

На двадцать третьем выезде все кончилось.

…Надя по знаку Олега остановила иномарку. Водитель не просто вышел, а даже открыл Наде дверцу, помог сесть. Проехали несколько километров, и все повторилось по известному сценарию. Только Надя заприметила, что водитель успел нажать какую-то кнопку на приборной доске. А вскоре раздался вой приближающейся милицейской сирены. Ребята, отталкивая друг друга, бросились в машину, забыв про Надю.

Надю задержали, были долгие допросы, сотрудники милиции пытались узнать как можно больше о Надиных “друзьях”. Но она действительно ничего не знала о них – даже подлинных имен. Однажды в школе к ней подошла та самая десятиклассница и шепнула, чтобы Надя держала язык за зубами, иначе ее искалечат. И она поняла, что за ней постоянно наблюдают бывшие “друзья”.

Недавно Наде исполнилось 14. “Накопленные” 550 долларов она отдала папе – так у него и хранятся…

Игорь НЕХАМЕС