Живой урок, а не мертвая информация

Автор письма столкнулся с типичной трудностью начального этапа педагогической деятельности – налаживанием дисциплины. Кто куражом, кто жестокостью и мстительностью, кто терпением и любовью, кто последовательным тренажом берет эту вершину. У Алексея в руках была «козырная карта» – его предмет, история. Сколько интересного, необыкновенного, душераздирающего материала! Интерес – самый действенный мотиватор. Если есть интерес, не нужно заставлять, придумывать другие мотивы, чтобы включить ребенка в познавательную деятельность. И сам Алексей в этом убедился, когда однажды (только однажды!) включил в урок необычный, нестандартный прием, оживляющий «мертвую» информацию.

Но вслед за интуицией не пошел, не попытался повторить удавшийся эксперимент, «оживить» историю картинками из прошлого, сделать маленькое чудо, которое часто используется педагогами. Вспомним, у Паустовского есть биографическое воспоминание об учителе географии, которого ученики боготворили и обожали его предмет. Чем подкупал? Рассказывая о величайших реках планеты, он демонстрировал ученикам пробирки с водой, набранной в Ганге, из Миссисипи и Амазонки, Волги… У детей горели глаза, удивительные рассказы о тропиках, экзотических странах проходили как увлекательное путешествие, пережитое непосредственно. Каково же было удивление мальчика, когда он случайно узнал, что его удивительный учитель никогда не был ни в Индии, ни в Америке или Испании, а вода в пробирках – из водопроводного крана. Но как эта наглядность помогала развитию воображения, стимулировала интерес к предмету, мироустройству!

Вторая ошибка – отстраненность, дистанцирование от детей «третьего сорта». Детей нельзя обмануть, они очень чутки к фальши, к снобизму, а автор письма вольно или невольно выказал свое отношение к ним («существа, которых и детьми-то не назовешь»; «злобные, агрессивные существа, очень похожие на своих родителей», «родители – малограмотные работяги да беженцы»). Именно «вэшки» больше, чем кто-либо, нуждались в доброте, любви, которых недополучили дома, в семье, где взрослым тяжело работается и некогда приласкать ребенка. Доброта и участие, а порой снисходительность, умение простить невыученный урок – вот что они оценят выше вашего интеллекта. Для этих детей и план урока должен быть другим. Разбивка детей в этой школе предполагает дифференцированное обучение: «ашкам» можно успевать давать дополнительный материал, больше самостоятельной подготовительной работы, а «вэшкам» – «меньше, да лучше», самое необходимое, многократно повторенное, больше «картинок» из истории – эмоционально насыщенного материала.

А вообще учить мы должны на уроке. В начале 90-х даже практиковали отсутствие домашних заданий из-за детской перегруженности учебой в ущерб здоровью. Это, конечно, другая крайность, но успевайте все сделать на уроке. Тщательно готовьтесь к нему, планируя этапы, вплоть до формы приветствия, которое, как мы увидели из письма Алексея, так важно. Наш герой не счел необходимым потрудиться сам, больше почитать, пофантазировать, как сделать урок интересным. Ждать, что тебя полюбят просто за то, что ты умный, – наивно. Наш Алексей и сам еще большой ребенок, который ждет принятия себя окружающими без затрат сил, энергии, творчества. Точно так же ведут себя и его ученики – они хотят быть успешными и любимыми просто так, за то, что они дети и привыкли к снисходительному к ним отношению взрослых, а он не дает им реализации таких необходимых для гармоничного состояния вещей, они для него «звереныши и пофигисты». Он не разглядел в гадких утятах будущих прекрасных лебедей.

Алексею можно и нужно простить его несостоявшееся учительство, не его вина, а беда, как говорят психологи, что он не был знаком с педагогикой, а учиться мастерству не пожелал: «Не могу же я, в самом деле, на каждом занятии у этих шестиклашек выдумывать что-то сверхъестественное». Радует только одно – что в сердце его закралось сомнение: «Или я должен был так делать?»