На чтение: ≈ 8 мин.День 22 июня 1941 года в нашем городке выдался пасмурным. Во второй половине дня я шлепал босиком по лужам. Навстречу мне попался приятель и сообщил о нападении фашистов. Это известие я воспринял спокойно, вполне уверенный, что враг будет немедленно отброшен и разбит. Но вскоре благодушное настроение сменилось тревожным. Один за другим оставлялись Красной Армией города. Однако даже в самые трудные дни, когда враг был уже у стен Москвы, вера в победу не оставляла и детей, и взрослых. У нас в доме висел на стене большой черный репродуктор. Он хрипел, слова слышны были плохо. Но последние известия собирали возле него всю семью, и мы с напряженным вниманием слушали сообщения с фронта.
Тревожней становилась и сама жизнь. Уже в июле в городе начались перебои с хлебом. Возле магазинов выстраивались длинные очереди. Мы с отцом-инвалидом еще затемно шли в хлебный магазин, но оказывались лишь во второй сотне стоящих в очереди, места в ней занимали еще с вечера. Было и так, что возвращались домой с пустыми руками, когда стоявшие в хвосте, видя, что им хлеба не хватит, бросались вперед и устраивали давку у входа в магазин. Некоторые из наиболее предприимчивых лезли по головам.
Но торговля хлебом вскоре была упорядочена. Этот продукт стали в ограниченном количестве выдавать по спискам. Затем была введена карточная система. Иждивенцы стали получать 400 граммов хлеба в день, служащие – 500, рабочие – 600 и 800 в зависимости от условий труда. Были введены также карточки на мясо, рыбу и жиры. Месячные нормы их были небольшими, если не сказать мизерными. Выручала картошка, которую в городке выращивали почти все.
С началом войны в неполной средней школе №4, где я учился, разместили госпиталь, а наше обучение велось в помещениях барачного типа с печным отоплением. Печки топил истопник, но уборку помещений делали сами ребята. Ученики писали тогда металлическими перьями. Ручки, куда вставлялись перья, уже не продавались. И те, кто их терял, привязывали нитками перо к выструганной палочке или карандашу. Чернила делались обычно так: расщеплялся химический карандаш, стержень измельчался, стружка его растворялась в воде. За неимением химических в ход шли цветные. Чернила наливались в небольшие пузырьки и затыкались чем придется. Нередко они проливались, измазывали матерчатые сумки и даже платье. Тетрадей тоже не было. Для выполнения письменных работ использовались различные бланки, а также и газеты.
Ученики начиная с пятого класса во внеучебное время и выходные собирали теплые вещи для бойцов Красной Армии, металлолом, бутылки, пригодные для заливки горючей смесью, брали шефство над семьями фронтовиков – копали огороды, заготавливали и пилили дрова, выполняли разного рода работы по дому и хозяйству. В летние каникулы в
1942 году наш шестой «Б» под руководством учительницы Г. Шарлаимовой работал в селе Павловка на колхозных полях. Мы пропалывали овощи. Кормили нас, видимо, не очень сытно, потому что ребятня, когда темнело, вытаскивала воробьев из гнезд, прямо в перьях поджаривала на костре и тут же поедала.
После окончания седьмого класса вместе с дружком Иваном Шевцовым мы трудились в деревне Кустанаевка в колхозе «Гуртова праця». Работали на лошадях, сами запрягали их, сгребали сено, подвозили воду к полевым станам, отвозили зерно от комбайнов. Дело делали на совесть и не только расплатились за питание, но и заработали по полтора пуда пшеницы и по два килограмма меду.
Работал я в колхозах и два последующих лета. Но и во время учебы школьники привлекались для уборки картофеля в подсобных хозяйствах предприятий до глубокой осени, пока не ударяли морозы. Трудиться приходилось и в зимнюю пору. Так, зимой 1942-1943 годов мы, семиклассники, на санках возили дрова на расстояние полкилометра от железной дороги к школе, затем распиливали двухметровые бревна и раскалывали чурки. А девятиклассниками ездили на станцию Джатва, где в ночное время (чтобы не было простоя вагонов) грузили вручную бревна. Делать это было непросто. Положив на верхний край вагона лаги, закатывали по ним на четырехметровую высоту пятиметровые бревна, пользуясь для этого специальными ухватами. Один раз бревно соскользнуло вниз. Но обошлось благополучно, только с меня сшибло шапку.
Конечно, все военные годы мы не только учились и работали, но и участвовали в художественной самодеятельности, играли в футбол, лапту, третий лишний, выжигалку, прятки, войну и другие игры. Мы с дружком Борисом Ведерниковым одну из зим чуть ли не все вечера посвящали шахматам. Но самым лучшим развлечением было кино. Особенно популярностью среди мальчишек пользовались киносборники и ленты про войну: «Парень из нашего города», «Константин Заслонов», «Нашествие», «Они сражались за Родину», «Беспокойное хозяйство», «Воздушный извозчик», «Небесный тихоход»; документальные – «Разгром немцев под Москвой», «Сталинградская битва». Помнится, во время одного из сеансов в столовой стройбата командир объявил: «Товарищи, сегодня наши войска освободили город Киев!» Раздались крики «ура!», ликованию не было предела.
По окончанию неполной средней школы №4 мы с Борисом Ведерниковым, с которым я учился с первого по десятый класс, а дружба наша продолжается и сейчас (он живет в Брянске), стали учиться в средней школе №1. Здесь на уроках военного дела мы изучали стрелковое оружие того времени, устройство гранат, учились приемам штыкового боя, сдавали нормы на значок «ГТО», «ПВХО», «Ворошиловский стрелок». В 9-10-х классах обычно по два человека, вооруженные винтовками образца 1891-1930 годов, несли охрану школы. Были у нас и патроны, правда, холостые.
Геннадий КУЗНЕЦОВ, Новокузнецк, Кемеровская область
Выбор читателей
Комментарии