Женская рука сегодня посильнее мужской. Светлана ВРАГОВА

Название московского театра «Модернъ» не случайно пишется с «твердым знаком». Руководитель театра Светлана Врагова хотела подчеркнуть этим особое отношение к серебряному веку. «Мне же всегда хотелось дать зрителям возможность понять и полюбить людей того времени.

Так родилась «Катерина Ивановна», поставленная по пьесе Леонида Андреева, до нас почти не шедшей», – говорит она. «Модернъ» разрабатывает проблематику рубежа ХIХ-ХХ веков, связанную с таким явлением в культуре, как стиль «модерн». Спектакль «Катерина Ивановна», поставленный в 1995 году, стал поворотным для театра. Он представлял Россию на юбилейном Белградском театральном фестивале. Критики назвали его спектаклем, прокладывающим новые пути в искусстве. Впрочем, репертуар театра не ограничивается пьесами рубежа веков.

– Светлана, что для вас человеческий идеал?

– Он основывается на десяти евангельских заповедях, из которых, дай Бог, мне удавалось соблюдать хотя бы три. На тех пунктах, по которым Чехов выдавливал из себя раба. Если говорить о мужчине, то это прежде всего человек, способный постоять за себя и свою женщину, который обеспечивает семью, для которого важнее всего личное достоинство. Таким был мой папа – генерал внешней разведки.

– Если вы дочь военного, наверное, всю страну объездили?

– Мы долго жили за границей, в Германии.

– Вы, должно быть, получили хорошее образование, выучили немецкий…

– Нет, совершенно не знаю немецкого языка, хотя папа, знающий целых 16, убеждал меня учиться. Но я была лентяйкой, к тому же жили за «железным занавесом». А сейчас, как и предсказывал папа, очень жалею. Вот когда были в Америке на гастролях с «Дорогой Еленой Сергеевной», немножко выучила английский.

Но мы жили не только в Берлине, но и в Армении, в Дагестане. Мама – филолог, работала в издательстве «Высшая школа». С ее стороны были музыканты, первый военный прокурор Московской области. И я, имея таких предков, в особенности горцев, родилась, конечно, лидером. То есть человеком, который, по моему мнению, видя, как пройти через лес, способен вырвать сердце, чтобы осветить дорогу через этот самый лес.

– Учились у Завадского?

– Думаю, что мое окончательное рождение было тогда, когда я поступила в ГИТИС, в мастерскую Юрия Александровича и его режиссера-педагога Ирины Сергеевны Анисимовой-Вульф. Вся эта мастерская, по сути дела, сформировала мое духовное начало. И я попала в свою лузу. И поскольку кумирами Завадского были Станиславский и Вахтангов, они стали и моими кумирами. И хотя наш театр – экспериментаторство, но в то же время и уважение к классическим традициям и высокой культуре, которую сегодня стало так тяжело поддерживать. Все разрушается, а молодежь из театральных институтов приходит совершенно невоспитанная, неорганизованная, с единственной только целью выгодно себя продать. Меня просто спасает компас, маяк культуры – Юрий Завадский.

– Вы, наверное, были в него влюблены?

– Я благоговела перед ним. Он всегда держал ровную дистанцию между собой и учениками. И в то же время умел видеть в своем ученике или актере что-то важное, неведомое даже самому актеру или ученику. Это не значит, что он всем был мил, что все его любили. Но для меня он был все, и если бы я была актрисой, то, конечно, захотела бы играть только с ним. Никогда не забуду, как перед тем как ехать на дипломные постановки, пришла к нему домой посоветоваться. Как этот удивительный мужчина смотрел на меня, когда подавал пальто!

– С самого начала вы были на режиссерском отделении?

– Нет, я долго играла, и у меня есть актерские способности, которые поддерживались Анисимовой-Вульф. Так сложилась жизнь, что победило режиссерское начало, но я могу и петь, и танцевать. В «Катерине Ивановне» играю. Но чтобы серьезно этим заниматься, нужны физические силы. И Юрий Александрович считал, что актер и режиссер – две разные профессии, при совмещении они утрачиваются, с чем я абсолютно согласна.

– Почему Ибрагимбеков свою пьесу «Петля» о самоубийстве Субботина, русского аристократа по духу и по происхождению, срежиссировавшего собственную смерть, дал именно вам?

– Рустам мой друг более двадцати лет, еще с тех пор, когда я выбрала для режиссерской постановки в Новом драматическом театре его «Отель забвения». Вот с той постановки мы и дружим. Он хотел «Петлю» поставить сам, но в тот момент не было денег. Многое рассказал, объяснил, так сказать, размял материал, и его аура в спектакле существует в любом случае. Моя заслуга в том, что вывела спектакль на уровень стиля театра «Модернъ». Ибрагимбеков – азербайджанец, в то же время русский писатель. В его пьесе сплошные реминисценции из Достоевского, Чехова, Толстого. Эти художники даже сумели создать собственную эстетику смерти. Жили красиво и умерли красиво.

– Мне кажется, что «Петля» совершенно не понятна людям с современным менталитетом…

– Ну почему? Это спектакль о любви.

– По-моему, в основном о чести. Героям Ибрагимбекова дороже всего душа, человеческое достоинство. Главный герой отказывается жить за счет женщины, отказывается быть прихлебателем. И в итоге предпочитает уйти из жизни, лишь бы не изменить своей человеческой сути. Весь спектакль звучат слова из лексикона русских офицеров «честь имею».

– Я думаю, что души у всех одинаковы, но «сбиты с компаса». А внутри них – небо и совесть.

– Хотя Рустам Ибрагимбеков и русский писатель, тем не менее в постановке есть и восточные мотивы.

– В театр он принес огромный казан персидского плова с откидным рисом, с каштанами… Все объелись такой вкуснотой и уже не могли репетировать, поскольку не могли сказать ни слова. По его широте чувствуется, что он в лучшем смысле этого слова настоящий восточный мужчина. Хотя по интеллекту и европеец. В нем настолько сильно мужское начало, что, когда дело касается принципов, Рустам готов противостоять даже лучшим друзьям. Я не думаю, что с ним, всегда держащемся на определенной дистанции, вообще можно быть закадычными друзьями. И это делает его еще более интересным.

– Что вы можете сказать об актерах среднего поколения, которые могли бы наиболее точно выразить наше время?

– Раньше актеры сразу начинали играть в кино серьезные проблемные роли, а теперь зачастую подражают шоуменам, которых все знают, – Ярмольнику и Якубовичу. Кому не хочется сразу в звезды? А в России все постепенно и консервативно.

– Как вы относитесь к женской режиссуре? Есть мнение, что только режиссер-женщина Лиознова своим женским взглядом смогла разглядеть в Тихонове такого яркого Штирлица…

– Женский взгляд – это программа Оксаны Пушкиной про личную домашнюю жизнь. А на самом деле женский взгляд, женская рука сегодня – очень мощная рука, посильнее мужской. Поскольку женщины выдержали экзамен на порядочность. Есть, конечно, женская, «бабская» режиссура, где много эмоций, глупостей… В Лиозновой сколько угодно интуиции, понимания человека, женской проницательности. Женщинам дан Богом огромный инстинкт самосохранения. Волчек сохранила «Современник». Доронина – МХАТ. Но я думаю, что им так же, как и мне, нелегко среди мужчин, которые стараются задавить локтями, хотя и признают как художника. Могу перечислить гвардию настоящих мужчин, которые уважают художника, а не пол, – Табаков, Зельдин, Ибрагимбеков, покойные Менглет, Быков, Смоктуновский… Думаю, что если бы во главе страны стояла женщина – не кухарка, а высокообразованная, то воровства и непорядочности было бы меньше. Другое дело, что режиссерская профессия физически тяжелая. И эгоистическая, как любая другая творческая. Женщине-режиссеру чрезвычайно трудно в семье. Она нуждается во внимании, в обожании… И если нет этого обожания, то лучше вообще ничего не надо. Женщина-режиссер не может вести обычную жизнь, когда муж изменяет, приходит поздно. Невозможно всю ночь не спать, а назавтра руководить репетицией. Тут надо выбирать.

– Как вы относитесь к тому, что сейчас часто женщины выходят замуж за мужчин моложе себя?

– Хорошо отношусь.

– И за подчиненных даже?

– Это нормально до тех пор, пока не нарушается экология отношений. А что такое «моложе себя»? Я могу сказать по себе, я не знаю, кто из нас моложе – я или мой сегодняшний избранник. Он во многом старше. Ведь женщина – это ребенок. У нас есть беспомощность, нам нужна мужская сила, обожание. «Взрослые» режиссеры женятся на совсем молодых девушках. Почему-то мужчинам это можно, а женщинам нельзя. Я получила огромный подарок судьбы – многие годы живу с человеком, который меня любит, а я – его. До сих пор. А там посмотрим.