Жажда свободы

Перестать быть цифрой в отчетах

Секрет любого хорошего материала – личная заинтересованность в теме. Так что вполне логично, что писать я буду о системе образования и о том, как сложно «несистемному» человеку с ней ужиться. Скорее всего, это будет местечково и поверхностно. Я не теоретик, не сильный методист, я наивна до идиотизма, потому что до сих пор не могу понять, почему врачи, учителя, пожарные получают зарплату, равную прожиточному минимуму, а футболисты – миллионы долларов, не понимаю, почему законы, по которым живет школа, принимают люди, которых с ней связывает только то, что они ее энное количество лет окончили. Но это система. Надо приспособиться. В какой-то момент я перестала задавать вопросы, потому что все равно ничего не могу изменить глобально, могу только делать так, как считаю нужным, пока система меня не пережует и не выплюнет.

Система сама по себе – это множество элементов, представляющих собой единство. Вот есть система образования, и я ее элемент, и ученики мои. Элементы. Как-то неуютно мне от этого в последнее время. Да, мы строим новые школы, запускаем национальные проекты вроде «Успех каждого ребенка». Я так порадовалась, когда слово «ребенок» увидела. Честно. Потому что складывается порой ощущение, что система образование не видит и не хочет видеть ребенка, даже во всех нормативных документах слово «ученик» заменено на слово «обучающийся» (субстантивированное причастие, признак, превращенный в предмет), казалось бы, мелочь, но…

Но за этим причастием живой ребенок, человек, личность. Меня недавно попросили прокомментировать одну онлайн-платформу с другими учителями, и все преподаватели говорили о своем удобстве, а об удобстве учеников? Мне удобно – это главное. А ребенку? А ему интересно? Да какая разница, он обязан учиться. Он может и обязан, но не хочет. Что будем делать? Давить. Согните линейку, а потом отпустите. В лоб получили? И правильно. Чем сильнее давишь, тем сильнее ребенку хочется сбросить с себя давление. Заинтересовать сложнее, для этого надо увидеть конкретного Петю или Васю, а не обучающегося. Конечно, это не только вина учителя. В классе 30 Петь, классов 4‑5, нагрузка под 30 часов, отчеты – тут не до жиру, быть бы живу. Какой тут может быть индивидуальный подход? А еще у всех есть репетиторство, потому что, сколько бы мы ни говорили, что учительство – это призвание, но учитель все равно остается человеком, которому надо есть, одеваться, платить за коммунальные услуги. Все мои друзья-коллеги имеют еще одну работу или подработку, чтобы оставаться в профессии. Печальная истина. Самая радостная моя пора в школе была в первые два года работы – у меня была нагрузка 18 часов, я имела возможность вчитываться в работы своих учеников, качественно готовиться к урокам, помогать им участвовать в конкурсах и олимпиадах, любить их и не забывать о себе: смотреть фильмы, читать книги, быть заинтересованной жизнью и своим предметом, передавать это детям. Потом я перестала быть студенткой, пришлось снимать квартиру и брать 30 часов, работа превратила меня в загнанную дерганную лошадь, которой хватало сил доползти до кровати.

А еще первое время я впадала в ступор, когда надо было выставить оценку за работу. Вообще ученик мой предмет, как говорят, «не тянет», но в сентябре он делал 25 ошибок в диктанте, а в марте всего 12, но это все равно двойка. Что делать? Ставить «3»? Нечестно по отношению к тем, кто допустил всего 5 ошибок. Ставить «2»? У ребенка руки опустятся, он ведь старался, у него прогресс, но его в оценках не видно. Я пыталась ставить «цветные» оценки, зеленая пятерка была чуть слабее красной, например. Но мои тетради взял на проверку завуч и устроил мне грандиозный нагоняй. Только красная ручка! А мне не хватает пятибалльной системы. По факту четырехбалльной, а если совсем честно, то трехбалльной (если речь идет о четвертных оценках), потому что двойку преподаватель ставит себе. Поэтому мы рисуем тройки, чтобы не понизить собственные показатели и показатели школы, чтобы не писать кучу бумажек, почему я поставила «2». Так что двоечников у нас почти и нет.

В образовании вообще к решению многих проблем подходят формально. Наши дети не умеют писать сочинения, клиповое мышление. Путь решения? Нет, не переработать учебные программы, нет, не поработать с педагогическими работниками. Добавим экзамен. Сочинение. Потом, конечно, пожалуемся, что все работы клишированные, посетуем на натаскивание учителей. А про детей опять забудем. Каково им вдруг начать писать сочинения, которые они и не писали толком? Какой тут полет фантазии, когда есть четкие критерии?!
Не важно. Главное – есть показатель, что сочинение написали, оценки получили, покажем интервью с учителем, который работает в селекционной школе, он зачитает сочинение своего одиннадцатиклассника, достойное Пулитцеровской премии, победно посмотрит в объектив: «Вот как работать надо, дорогие коллеги!»
Я и еще сотни учителей скрипнут зубами: «Тебя бы в мой класс, и классное руководство, и нагрузку в 35 часов, и школьную газету, и театральный кружок, и зарплату тоже мою». Нет, у меня не плохие дети, просто дети, просто иногда иммигранты или живущие в условиях, очень далеких от идеальных. Так что я все равно ими горжусь, даже когда они получают «3» на экзамене, потому что только мы с ними знаем, сколько трудов вложено в эту оценку.

Ребенок в школе проводит едва ли не половину всего своего времени. Надо бы создать комфортную среду, а их посадили затылок в затылок и сказали учиться, во время перемен не бегать, быть удобными. Я в классе парты переставила, нет у меня ни первых, ни последних парт. Хотя не имею права – есть всемогущий СанПиН по расстановке мебели в классе, я нарушаю правила. Я вообще криминальная личность.

Читаем классику, разбираем с детьми произведения, маркировка у которых «+18», – я нарушаю закон каждый божий день. Ко мне приходят негодующие дети, они не смогли купить книгу, им нет 18. Купить ее онлайн они, правда, могут. Тогда в чем смысл? Смысл в том, что есть Закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», исходя из которого детей надо защищать до 12 лет от «Преступления и наказания», «Братьев Карамазовых», «Анны Карениной», «Войны и мира», «Тихого Дона», а вот от «Мастера и Маргариты» аж до 16. Жестокости и насилия в «Тихом Доне» в разы больше, чем в романе Булгакова, но там, конечно, Гелла голая ходит, может, поэтому. Непонятно.

Нам всем, всем элементам системы, не хватает воздуха, свободы, слишком много тех, кто контролирует, как я работаю, слишком много тех, кто учит меня работать, не проработав ни дня в школе или работая в селекционных школах. Мы просто цифры в отчетах, педагогические работники и обучающиеся. А я бы очень хотела отвоевать себе право быть учителем учеников. Пусть будет, как у Эрленда Лу: «Наивно. Супер».

Лариса АРАЧАШВИЛИ, абсолютный победитель конкурса «Учитель года России»-2019, учитель русского языка и литературы МОУ СШ №55, Волгоград, Волгоградская область