Здоровье солдата – сила государства

Игорь Быков родился 26 января 1954 г. в Тамбове в семье военного врача. В 1977 г. с отличием окончил факультет подготовки врачей (для Ракетных и Сухопутных войск) Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, служил в Прибалтийском военном округе начальником дивизионного лазарета, командиром роты – врачом отдельной медроты гвардейской мотострелковой дивизии. После окончания с отличием в 1984 г. факультета руководящего состава Военно-медицинской академии был начальником медслужбы мотострелковой дивизии, общевойсковой армии, заместителем начальника и начальником медслужбы военного округа. С 1994 г. – начальник 1-го управления – заместитель начальника Главного военно-медицинского управления Минобороны. Указом Президента РФ №1585 от 24 декабря 2004 г. назначен начальником Главного военно-медицинского управления Минобороны – начальником медслужбы Вооруженных Сил России. Президент Международного комитета военной медицины, доктор медицинских наук, профессор, генерал-полковник медицинской службы.

– Игорь Юрьевич, а для чего нужны военная медицина, дорогостоящие медицинские комплексы, когда в стране есть гражданское здравоохранение и, как говорят некоторые политики, нет потенциальных противников?

– Мы никогда не противопоставляем гражданскую и военную медицину. Это в высшей степени некорректно. У каждой – своя зона ответственности.

Приоритет и необходимость военной медицины обусловлены простыми обстоятельствами. Человечество пока не совершенно, пока государства не могут существовать без армий. И чем больше государство, тем больше и сильнее должна быть армия. Она всегда выполняет специфические задачи: защита – война – победа. Для их решения есть существенные особенности организации, дислокации и особые условия труда, наиболее ярко проявляющиеся в боевых действиях, методы воздействия и уничтожения противника, которые специфично влияют на здоровье военного и человека, подвергшегося воздействию поражающих факторов современного оружия. Значительные особенности и закономерности патологии, связанной с воинской службой, войнами и воздействием поражающих факторов современного оружия, а также прогнозируемое в современной войне огромное число раненых и пораженных – основные аргументы необходимости существования военной медицины и таких госпиталей, как Главный военный клинический госпиталь им. академика Н.Н. Бурденко.

К слову, недавно ему исполнилось 300 лет. Это крупнейшее многопрофильное лечебное учреждение Вооруженных Сил, официально аккредитованное еще и как научная организация.

В состав госпиталя входят более 130 лечебно-диагностических отделений и лабораторий, 14 крупных профилизированных центров, летающая операционная-реанимационная лаборатория «Скальпель», поликлиника с дневным стационаром, ученый и специализированный диссертационный советы. Там применяются самые передовые методы обследования и лечения больных с использованием новейших медицинских технологий. На базе госпиталя активно работают 10 кафедр, интернатура и медицинское училище Государственного института усовершенствования врачей Минобороны, 2 кафедры Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова.

– Должен ли военный медик знать и уметь все, что гражданский?

– Естественно! Военный медик – прежде всего врач, а уж потом – военный. Без знания достижений современной медицинской науки и техники невозможно совершенствовать и развивать военную медицину. Если военный врач не знает или не умеет лечить патологию мирного времени, он никогда не сможет полноценно лечить раненых, больных и пораженных с патологией военного времени.

– Что ныне представляет собой отечественная военная медицина?

– Сегодня у нас 200 военных госпиталей, 152 поликлинические структуры, 47 санаториев и домов отдыха, 63 учреждения государственного санитарно-эпидемиологического надзора, 44 учреждения медицинского снабжения, 5 вузов с клинической базой и другие учреждения.

Ежегодно в военно-медицинских подразделениях, частях и учреждениях стационарно лечатся около 1 млн. человек, до 15 млн. посещений в амбулаторно-поликлинических учреждениях, более 200 тысяч человек отдыхают и лечатся в военных здравницах.

– Каковы современные приоритеты российских военных медиков?

– Главное – профилактика. Военные врачи прилагают огромные усилия для укрепления системы профилактики наиболее актуальных для войск заболеваний. Начиная с середины 1990-х гг. прошлого столетия не прекращается рост числа заболеваний органов дыхания, особенно пневмониями. Замечу, что эта проблема актуальна и для гражданского здравоохранения. Так, в докладе Министерства здравоохранения по итогам 2002 г. отмечалось: «…ежегодно у нас от пневмоний умирает более 37000 человек. Этот факт говорит о многом и самое главное – о значимости профилактики пневмоний.

– Чем чаще всего болеют в Российской армии?

– На первом месте – болезни кожи и подкожной клетчатки, а также органов дыхания. По коже мы проводим эксперимент в одной из частей Северокавказского округа. Думаю, в ближайшее время заболеваемость нам удастся снизить.

– Военная служба сопряжена с физическими и психологическими перегрузками. Очевидно, военнослужащим необходима физическая и психологическая реабилитация. Как ведется эта работа?

– Медицинская реабилитация в Вооруженных Силах представляет собой организационно оформленную систему работы учреждений (амбулаторно-поликлинических, госпитальных, санаторно-курортных), которая функционирует на основе преемственности в организации восстановительного лечения и единой методологии.

Медицинская служба Вооруженных Сил России ведет реабилитацию пострадавших при исполнении воинского долга по нескольким направлениям. Это медицинская реабилитация раненых и больных с одновременной психологической реабилитацией, медико-психологическая реабилитация участников боевых действий, военно-врачебная и медико-социальная экспертизы с целью определения причинной связи ранений (заболеваний) с исполнением обязанностей военной службы, первичное протезирование и обеспечение предметами ухода.

Для медико-психологической реабилитации в структуре военно-медицинской службы специально созданы кабинеты медико-психологической коррекции, группы психического здоровья, специальные медико-психологические группы.

– Как вы оцениваете здоровье молодого пополнения армии и флота?

– Молодежь требует особой заботы и внимания. Она прибывает из различных регионов страны. В новом коллективе идет активный процесс обмена микрофлорой (в том числе через органы дыхания), в результате формируется новая эпидемиологическая среда обитания. Поэтому в период адаптации к внешним условиям риск заболеваемости наиболее высок.

Из опыта мы хорошо знаем, что в целом решение проблем организации быта войск требует времени и немалых материальных затрат. Поэтому на протяжении ряда последних лет серьезное внимание уделяется медицинской профилактике, в частности, применению вакцинных препаратов.

– Какие это приносит плоды?

– В результате вакцинации по сравнению с 1998 г. уровень заболеваемости корью и эпидемическим паротитом снизился в 10 раз с устойчивой тенденцией к дальнейшему снижению. Дифтерия регистрируется на спорадическом уровне. В целом же, анализируя эффективность профилактики заболеваемости, должен сказать: можно много говорить о различных ее аспектах и направлениях. Но коренного перелома в борьбе с болезнями мы добьемся тогда, когда каждый из нас изменит отношение к собственному здоровью.

Если офицер (он же командир и начальник) бережно относится к своему здоровью, систематически проходит профилактические осмотры и обследования, избегает вредных привычек, ведет активный образ жизни, он так же будет относиться к здоровью подчиненных. Надо признать: мы еще далеки от такого отношения. В этом плане довольно показательно отношение офицеров к диспансеризации.

– Неужели недуги нельзя выявить на ранних стадиях?

– Недооценка диспансеризации приводит к очень тяжелым последствиям – ранним инсультам, инфарктам, развитию других тяжелых расстройств. Вспомним историю: И. Сталин, У. Черчилль, Ф. Рузвельт победили фашизм, а их победил инсульт.

У организации диспансеризации в Вооруженных Силах есть законодательная база – Федеральный закон «О статусе военнослужащих». Поэтому в отношении лиц, не прошедших обследования, в армии и на флоте применяются жесткие административные меры. Великий полководец А.В. Суворов эту проблему решал просто: «Кто не бережет людей, офицеру – арест, унтер-офицеру и ефрейтору – палочки, да и самому – палочки, кто себя не бережет».

– А как рыночные условия влияют на обеспечение оборудованием?

– Скажем, в ходе конкурсов по тому плану, который нам предложили, в 2005 г. удалось снизить цены на медоборудование, в результате сэкономлены сотни тысяч рублей. Кардинально изменен и план-заказ на 2006 г. Если в прошлом году мы оснащали новым оборудованием в основном госпитали и лазареты центрального подчинения, то сейчас принято решение большую часть средств направить на развитие войсковой медицины, туда, где лечат большинство солдат и сержантов.

Кроме того, в 2005 г. мы закупили 90 процентов импортного оборудования. И это понятно. Шло оснащение госпиталей центра, которые оказывают высокотехнологичную медпомощь. Теперь на два года приоритет отдан оборудованию отечественному. 90 процентов будет продукцией наших заводов. Этим в принципе подрывается основа коррупции, потому что при работе с иностранной фирмой есть условия для завышения цены аппарата.

– Расскажите, пожалуйста, о работе военных медиков с призывниками, направляемыми к местам службы?

– Призывников мы сейчас переодеваем на всех призывных пунктах. Не секрет, что многие ребята приходят одетыми не по сезону. Когда попадали в эшелон, начинались простудные заболевания. Сейчас в эшелон они будут садиться уже в форме.

Внедрена и особая система медицинского контроля. Ни один эшелон не отправится к месту назначения без акта военного медика. На аэродромах посадки военной авиации во время призыва развернуты пункты, в которых призывники смогут отдохнуть, получить необходимую медпомощь. Плюс горячее питание.

– Какая операция в вашей практике – самая памятная?

– Солдат получил тяжелую травму во время танковых стрельб. Висящая на обрывках кожи нога – жуткое зрелище. Операцию проводили на месте, сделали ампутацию, удалось хорошо смоделировать культю. И через год этот солдат родом из Грузии вместе с отцом приехал в Эстонию, чтобы просто поблагодарить.

– Как вы оцениваете уровень военной медицины в сравнении с гражданской?

– Мы традиционно лидируем в ряде областей. Например, в лечении боевой травмы, военной травматологии, военно-полевой хирургии и терапии. Все эти разделы здравоохранения базируются на опыте войн, локальных конфликтов. Понятно, что военный хирург лучше гражданского справится, скажем, с осколочным или пулевым ранением.

Кроме того, в последнее время у нас активно развивалась сердечно-сосудистая хирургия, в которой лидируют госпитали им. Бурденко и Вишневского. Конечно, каких-то суперноу-хау там нет, но мы во многом вышли на уровень академических институтов.

У нас очень сильная нейрохирургия, опять же базирующаяся на военном опыте. Потому что такого обилия разнообразной боевой патологии нейрохирурги «на гражданке» не увидят и за десятки лет. К тому же оснащение ряда военных клиник сейчас – на мировом уровне.

– Повысился ли уровень эффективности работы наших военных врачей по сравнению со временами Афганистана?

– Безусловно. И хотя насчет критериев эффективности врачебной работы единства нет, одну цифру признают медики всего мира. Это показатель летальности на этапе эвакуации. Так вот, у США во Вьетнаме эта цифра была свыше 3 процентов, у нас в Афганистане – 4,4 процента, в Чечне – 1,5 процента.

Во время операции в Чечне благодаря широкому применению санитарной авиации сроки оказания неотложной помощи тяжелораненым не превышали 2 – 3 часов с момента ранения. В итоге летальность тяжелораненых там составила 12,8 процента против 25,2 процента в Афганистане. Итоговый же показатель летальности от общего числа раненых в Чечне втрое ниже, чем в Афганистане.