“Здесь за Москву был бой когда-то…” Музыкально-литературный сценарий, посвященный 60-летию

Действующие лица: Родина-Мать, Воин-Освободитель, 28 гвардейцев-панфиловцев, Виктор Талалихин, Зоя Космодемьянская, Лиза Чайкина, Саша Чекалин, Солдат в окопе, Рокоссовский, Панфилов, Защитники Москвы: солдаты, женщины, матери, поэт, защитник с ключом от квартиры, подростки, молодой защитник и др.
(Кадры кинохроники или слайды: Москва готовится к отражению атак.) Звучит песня “Москва военная”. На сцене на фоне Кремля высвечивается плакат И.М.Тоидзе “Родина-Мать зовет!” (1941 г.) и памятник советскому Воину-Освободителю в Трептов-парке Е.В.Вучетича (1949 г.). Постепенно свет усиливается. Родина-Мать оживает на плакате и выходит на просцениум.
Родина-Мать: Братья и сестры, товарищи! В грозный час опасности для нашего государства жизнь каждого воина принадлежит Отчизне. Родина требует от каждого из нас величайшего напряжения сил, мужества, геройства и стойкости. Родина зовет нас стать нерушимой стеной и преградить путь фашистским ордам к родной Москве.
Продолжает звучать песня “Москва военная”. Луч света высвечивает памятник Воину-Освободителю. Он оживает и выходит на просцениум с противоположной стороны.
Воин-Освободитель:
Москва, моя родная мать,
Люблю тебя всем сердцем, свято.
Тебя иду я защищать
По долгу сына и солдата.
Честь и красу твою храня,
Тебя спасу я от огня.

Москва, священный город мой,
Мы связаны одной судьбою.
Мы за тебя уходим в бой,
Чтобы прикрыть тебя собою.
Чтоб ты могла вовеки жить –
Не страшно голову сложить.

Москва, я твой бесстрашный сын.
К врагам я беспощаден буду.
Я стану искрой той грозы,
Что пепелит врага повсюду.
Тебя, пройдя огонь и дым,
Спасу я подвигом своим.

Родина-Мать:
Москва под ударом, и малым, и старым
Тревога и гнев всколыхнули сердца.
Лишь весть пролетела – Москва под ударом,
Двойною броней одевая сердца.

По русским, грузинам, узбекам, татарам
Взметнулось, как гневное пламя в костре:
Москва под ударом, Москва под ударом,
На помощь, на выручку старшей сестре!

Победная участь дается не даром,
Единая мысль возникает в мозгу:
Ответить смертельным, разящим ударом
Врагу, подступившему под Москву.

(Кадры кинохроники или слайды: небо Москвы в прожекторах).

Виктор Талалихин (в костюме летчика):
Здесь каждый дом стоит, как дот,
И тянутся во мгле
Зенитки с крыши в небосвод,
Как шпили на Кремле.

Как знак, что в этот час родней
С Кремлем моя земля,
И даже кажутся тесней
Дома вокруг Кремля.

На окнах белые кресты
Мелькают второпях, –
Такой же крест поставишь ты,
Москва, на всех врагах.

И каждый взрыв или пожар
В любом твоем дому
Я ощущаю, как удар
По сердцу моему.

И чертят небо над Москвой
Прожекторов лучи.
И от застав шагают в бой
Родные москвичи…

(Кадры кинохроники или слайды: подмосковные дачи, окопы, рвы…)
Воин-Освободитель:
Подошла война к Подмосковью.
Ночь в накале зарев долга.
Будто русской жертвенной кровью
До земли намокли снега.

По дорогам гремят тачанки,
Эскадроны проходят вскачь,
Приготовились к бою танки
Возле стен подмосковных дач.

Стук подков на морозе четче.
В пар укутан блиндажный лаз.
У околицы пулеметчик
С темной рощи не сводит глаз.

Будто руки окаменели,
Будто вкопан он в грунт, во рву…
Этот парень в серой шинели
Не пропустит врага в Москву.
Звучит и инсценируется песня “На подступах к Москве”. (Кадры: впереди танки, за спиной вдалеке Москва).
Подросток:
Шли женщины, и на плечах –
лопаты:
Окопы рыть под городом Москвой.
Страна смотрела на меня
с плаката,
Седая, с непокрытой головой.
Она звала меня глазами строгими,
Сжав крепко губы, чтоб
не закричать.
И мне казалось, что похожа Родина
На тетю Дашу из квартиры пять.
На тетю Дашу, рядом с нами
жившую,
Двух сыновей на запад
проводившую,
Да, на нее, вдову
красноармейскую,
Усталую, упрямую и резкую.

И я смотрел с серьезностью
недетской
В ее лицо с морщинками у губ
И лишь на двойки отвечал
немецкий,
Чтоб выразить презрение к врагу.
Она звала меня глазами строгими,
Сжав губы крепко, чтобы
не кричать.
И мне казалось, что похожа
Родина
На тетю Дашу из квартиры пять.

(Вид из окна московской квартиры на горящее Подмосковье).
Поэт:
Остановясь на полуслове,
Встаю, бросаю карандаш.
Горит родное Подмосковье,
Горит от выстрелов блиндаж.

Ну что, поэт? Бери гранаты,
Тяни латунное кольцо!
По фронту блещут автоматы,
Песок и снег летят в лицо.

Умри, но стой! Назад ни шагу:
Ты эту землю не отдашь.
Здесь ценят стойкость и отвагу,
Здесь штык нужней, чем
карандаш.

(Поэт одевается в теплые одежды, берет винтовку).
Забудь пристрастье к
многословью,
К строке, что лирик сочинил.
Сегодня люди пишут кровью
За неимением чернил…

Земля, седая от мороза,
Окопы, надолбы, штыки.
Война, война – святая проза
И позабытые стихи.

Звучит песня “Здесь за Москву был бой когда-то…”. (Кадры кинохроники или слайды по сюжету песни).

Родина-Мать:
Вся Родина встала заслоном.
Нам биться с врагом до конца, –
Ведь пояс твоей обороны
Идет через наши сердца!

Идет через грозные годы
И долю народа всего,
Идет через сердце народа
И вечную славу его!

Идет через море людское,
Идет через все города…
И все это, братья, такое,
Что враг не возьмет никогда!

Москва! До последних патронов,
До дольки последней свинца
Мы в битвах! Твоя оборона
Идет через наши сердца!

(Развилка дорог. Осенний лес. Штаб-палатка Рокоссовского. Солдаты на привале после боя).
Рокоссовский:
На опушке дымятся подбитые
танки.
Остывают орудия. Грохот затих.
Мы в леске придорожном,
на светлой полянке
Схоронили друзей боевых.

А места здесь такие – одно
загляденье:
Рядом озимь, а дальше – стеною
боры.
Богатырской заставой здесь
сосны и ели
Сторожат Подмосковье с далекой
поры.

Только екает сердце с неясной
тревогой.
Стоит мне, обернувшись,
взглянуть на восток,
Снова кажется – вижу за дымкой
далекой
Я Москву на скрещенье дорог…

Хор и солисты исполняют песню “Рокоссовский”.

Защитник с ключом от квартиры:
Был сумрак ночи выстрелами
вспорот,
Лизал огонь разрывы дымных туч.
С последней частью я покинул
город.
Квартиру запер, уходя, на ключ.

И с тем ключом по всем дорогам
длинным
Я мерил горе городов и сел.
С ним я в разведку уходил
под Клином,
В атаку под Волоколамском шел.

И на привалах кратких командиру
Я говорил: “Пусть город мой
в дыму,
Я возвращусь на старую квартиру.
Вот этот ключ – свидетельство
тому!”

Молодой защитник:
Штыки от стужи побелели,
Снега мерцали синевой.
Мы, в первый раз надев шинели,
Сурово бились под Москвой.

Безусые, почти что дети,
Мы знали в яростный тот год,
Что вместо нас никто на свете
За этот город не умрет.

Подросток:
В ту осень на лугу широком,
Там, где течет река Москва,
Поблекла у дорог до срока
Войной помятая трава.

Зерно неубранное мокло,
И все сильней день ото дня
У нас в избе дрожали стекла
От орудийного огня.

…В разрывах небо под Москвою.
Замаскирован в окнах свет.
Все ближе, ближе грохот боя,
А нам повесток нет и нет.

Остановились эшелоны,
В вагонах рвется динамит…
Узнали мы от почтальона,
Что наш военкомат разбит.

А нам уже по восемнадцать,
И нас четырнадцать ребят…
Мы уходили призываться
В соседний райвоенкомат.

Звучит и инсценируется песня “Волоколамское шоссе”.
Нам на прощанье рук не жали
Подруги наши в эти дни.
Окопы для солдат копали
У Дубосекова они.

Нам на прощанье рук не жали
Подруги наши в эти дни.
И нас отцы не провожали,
А только матери одни.

Продолжает звучать песня “Волоколамское шоссе”. (Генерал Панфилов мчится на броневике. Его приветствуют воины).

Панфиловец:
Из друзей, ушедших в эту осень,
Не один простился с головой,
Но остановили двадцать восемь
Вражеские танки под Москвой.

(Слайд: монумент героев-панфиловцев в Дубосекове).

Родина-Мать:
Вся страна единым гневом
дышит.
Даль в снегу. Чуть брезжит зимний
день.
Не о мести ли взывают крыши
Разоренных черных деревень?

Не огнем ли мести запылали
Те мосты, что партизаны жгут?
Даже дети в гневе старше стали,
Матери с оружием идут.

Мы – одно. Мы насмерть будем
драться
За Москву, за Родину свою,
Не дадим над нею надругаться
Никакому злому воронью.

(Вдали видна деревня Петрищево).

Лиза Чайкина:
Тишина, ах, какая стоит тишина!
Даже шорохи ветра нечасты
и глухи.

Саша Чекалин:
Тихо так, будто в мире осталась
одна
Эта девочка в ватных штанах
и треухе.

Зоя Космодемьянская:
Догорает костер, разожженный
в снегу,
И последний дымок его стелется
низко.
“Погоди еще чуточку, не потухай.
Мне с тобой веселей. Я согрелась
немного.
Над Петрищевом – три огневых
петуха.
Там, наверное, шум, суета и
тревога.
Это я подожгла! Это я! Это я!

Все исполню, верна боевому
приказу,
И сильнее противника воля моя,
И сама я невидима вражьему
глазу”.

Лиза Чайкина:
Ты невидима вражьему глазу?
А вдруг?
Как тогда? Что тогда? Ты готова
на это?

Саша Чекалин:
Тишина, тишина нарастает вокруг.
Подымается девочка вместо
ответа.

Лиза Чайкина и Саша Чекалин:
Тихо так, что ты все это слышишь
в ту ночь,
Потрясенного мира
взволнованный житель.

Зоя Космодемьянская:
Дорогие мои, я хочу вам помочь!
Я готова. Я выдержку все.
Прикажите!
А кругом тишина, тишина, тишина.
И мороз не дрожит, не слабеет,
не тает…
И судьба твоя завтрашним
днем решена:
И дыханья, и голоса мне не хватает.

(Слайд: памятник Зое Космодемьянской).
Звучит песня “На заре простреленной”.
(Кадры кинохроники: Кремлевские шпили через окуляры бинокля).

Защитник с ключом от квартиры:
Передний край, коварный
и угрюмый,
Без жителей, без песен,
без огней…
Он говорит: ты о Москве не думай, –
А я молчу и думаю о ней.

Она моя! Она трудом досталась,
И потому она еще родней.
Я не в Москве, но сердце там
осталось.
Вот почему я думаю о ней.

И вражьих пикировщиков орава,
И грохот бомб солдату нипочем,
Когда в груди живет и крепнет
право
Любить Москву и зваться
москвичом!

Воин-Освободитель:
Москва моя, на каждом слове
Твоих приказов боевых
Запекшиеся капли крови
Солдат погибших и живых.

Деревья на ветру продрогли,
Сугробы оспенно черны.
И в цейсовские бинокли
Шпили кремлевские видны.

А из Берлина передали
По фронту радиомолвы,
Что отчеканены медали
За штурм и взятие Москвы.

Звучит песня “Москва военная”.
(Кадры кинохроники или слайды улиц военной Москвы и парада в
1941 г.).

Поэт:
Голуби обрушились с карниза
И закувыркались в синеве.
Вот они, над крышей – белый,
сизый…
Я родился в городе Москве.

Я бродил вдоль московских улиц,
Я пришел на Тверской бульвар.
От ветров тополя согнулись.
Снег ложился на тротуар.

Снег летел… И ветрам
открытый,
Над столицей прифронтовой
Человек стоял с непокрытой,
Чуть опущенной головой.

Снег летел… И, совсем не тая,
Набивался за воротник.
Но я знаю, о чем мечтая,
Человек головой поник…

Ветер гладил литые кудри,
Налетал и кружил хлеща.
И набилась снежная пудра
В складки бронзового плаща.

Утро смутные тени связало.
Посветлели края облаков…
Идут к Белорусскому вокзалу
Батальоны маршевиков.

Всходит солнце. Морозен воздух.
До чего же шаги легки!
И сверкают на шапках звезды,
и покачиваются штыки.

Оборачивается прохожий.
Останавливается трамвай.
– Шире шаг! Подравняться!
А что же
Молча топаете? Запевай!

Звучит песня “Парад в сорок первом”.

А над Москвою – день
небывалый,
Будто светом пронизанный,
голубой…
Идут к Белорусскому вокзалу,
от Кремля – с парада – в бой!

Снова, незадолго до рассвета,
Вспыхивает красная ракета.
Это к доту из-за буерака
Рота поднимается в атаку.

Ты бежишь, припомнив все
сначала,
Мокрый бинт сползает
с головы…
Это очень гордо прозвучало:
– Я защитник города Москвы!

Продолжает звучать песня “Парад в сорок первом”
(Кадры кинохроники или слайд: небо с голубями над Москвой).

Воин-Освободитель:
И пехотинцы в грохоте орудий
Идут, не наклоняя головы.
Запомни их, товарищ! Эти люди
Фашистов отогнали от Москвы.

(Кадры кинохроники по сюжету: идущие воины, обелиски, могила Неизвестного солдата у Кремлевской стены, Вечный огонь, Москва – город-герой).

Родина-Мать:
Неяркое над ними солнце светит.
Лежат они, торжественно чисты.
Из года в год и взрослые и дети
Сюда приносят свежие цветы.

“Не надо фраз про доблесть
и отвагу.
Слова – всего лишь навсего слова.
Мы здесь стояли. И назад –
ни шагу.
Мы здесь лежим. Зато стоит
Москва”.

Звучит “Гимн Неизвестному солдату”

Родина-Мать:
– В боях под Москвой проявился массовый героизм советских людей. Победоносное завершение московской битвы явилось закономерным результатом героической борьбы советского народа и его воинов, проявивших невиданную стойкость, высокий патриотизм, преданность своей социалистической Родине.

Воин-Освободитель:
– Всему миру известны беспримерные подвиги 28 гвардейцев-панфиловцев, летчика Виктора Талалихина, партизан Саши Чекалина, Лизы Чайкиной, Зои Космодемьянской и многих других героев великой битвы за Москву. Десятки тысяч воинов награждены орденами и медалями. Свыше миллиона человек удостоены медали “За оборону Москвы”, а столица Советского Союза – Москва по праву стала городом-героем.
Все участники выходят на авансцену. Горит Вечный огонь. Продолжает звучать “Гимн Неизвестному солдату”, а затем “Гимн Москвы” (муз. И. Дунаевского, ст. М. Лисянского).
В сценарии использованы документы и стихи военных лет: из воззвания Военного совета Западного фронта (октябрь 1941 г.), из выступления П.А.Жилина, генерал-лейтенанта. Стихи поэтов: Григора Акопяна (пер. с армян. И. Бурсова), Николая Асеева, Михаила Кульчицкого, Алексея Суркова, Евгения Храмова, Глеба Пагирева, Александра Прокофьева, Алексея Зарицкого (пер. с белор. И Бурсова), Николая Рыленкова, Игоря Иванова, Юрия Мельникова, Дмитрия Кедрина, Николая Брауна, Маргариты Алигер, Сергея Смирнова, Якова Козловского, Николая Старшинова, Алексея Суркова, Владимира Карпеко.
Сценарий и музыка
Геннадия ШАРИНА
Московская область

Москва военная
Стихи Александра Твардовского
Музыка Геннадия Шарина

Тьма предместий вокзальных
И – Москва. И над ней
Горделивый, печальный
Блеск зенитных огней.
И просились простые
К ней из сердца слова:
“Мать родная, Россия,
Москва, Москва…”

В эти горькие ночи
Ты поистине мать,
Та, что детям не хочет
Всей беды показать;
И, как клятва, святые
В тесном горле слова:
“Мать родная, Россия,
Москва, Москва…”

Шла, исполнена гнева,
В тот, в решающий бой.
И гудящее небо,
Точно щит над собой
Высоко проносила…
– Погляди, какова
Мать родная, Россия,
Москва, Москва!..

А-а-а
Память горя сурова,
Память славы жива.
Все вместит это слово:
“Москва! Москва!..”

Это имя столицы,
Как завет, повторим.
Расступились границы,
Рубежи перед ним…
Стой, красуйся в зарницах
И огнях торжества,
Мать родная, столица,
Москва! Москва!

Волоколамское шоссе
Стихи Марка Лисянского
Музыка Геннадия Шарина

Москва. Ноябрь. А между сосен
Во всей стремительной красе
Летит в дымящуюся осень (3 р.)
Волоколамское шоссе.

Замерзнуть не успела Руза,
Как двинулись на смертный бой
Грузовики с гремучим грузом (3 р.)
И танки тесною толпой.

На миг мелькнув папахой сивой
И сединою на виске
Иван Васильевич Панфилов (3 р.)
Промчался на броневике.

Шли добровольцы Подмосковья,
Шли горняки и слесаря
Туда, где порохом и кровью (3 р.)
Обозначала путь заря.

Шоссе хранило след летучий,
Вело в бессмертие оно.
И бомбы падали сквозь тучи, (3 р.)
Не попадая в полотно.
6.
Шоссе, трубя победным рогом,
Спешило обогнать молву
И не хотело стать дорогой (3 р.)
В заиндевевшую Москву.

Натянутое до предела,
Во всей стремительной красе
На запад от Москвы летело (3 р.)
Волоколамское шоссе.

Ноты музыкальных произведений опубликованы в печатной версии Приложения.