На чтение: ≈ 13 мин.Мой год рождения – 1941‑й. Начало войны застало нашу семью в Великом Устюге Вологодской области, где мы жили вместе с мамиными родителями – бабушкой Елизаветой Михайловной и дедушкой Василием Яковлевичем Корольковыми. Мой папа Иван Андрианович Юркин ушел на фронт в октябре 1941‑го в возрасте 28 лет. Мама в 26 лет осталась с пятью детьми на руках, все мал мала меньше. Троим братьям и сестре от восьми до двух лет, а мне был всего месяц.
Бабушка Елизавета Михайловна в годы войны стала главной добытчицей. Кроме нас в доме жила еще и семья дяди Анатолия, брата мамы. Продуктов не хватало, и бабушка очень часто ходила по ближним и дальним деревням, чтобы обменять разные вещи и кружки, которые дедушка делал из консервных банок, на картофель, муку, подсолнечное масло. Летом, бывало, плавала на пароходе, зимой ходила с санками. Случалось, что она приносила по два пуда продуктов. Как только выдерживали такой груз ее плечи и руки?! И на всех нас у бабушки Лизы хватало любви, ласки и строгости. Я помню из своего раннего детства, как зимой, набегавшись на улице в сильные морозы, мы возвращались домой «сосульками», а бабушка укладывала нас на печку-лежанку. Мы согревались не только теплом от печки, но и от ласковых рук, убаюкивающих сказок и припевок.
Дедушка помимо основной работы в годы войны дополнительно работал на спичечной фабрике, где мог всегда приобрести спички, которые были в то время на вес золота, как и свечи, и мыло.
Дедушка сам сеял зерновые на хлеб, молотил снопы. Когда созревало зерно на хлеб, дед около дома на улице ровнял площадку, утаптывал, делал чистой. Собранный в снопы хлеб молотил вручную палкой, на которой был ремешок, в нем другая палка, покороче. Ею он бил по колосьям, пыль стояла большая. Потом зерно просеивали – сначала через крупное сито, потом через среднее, наконец через самое мелкое. Выполнять эту работу помогали соседи. Когда управлялись с ней, уходили домой, там смывали с себя пыль, а потом собирались у нас за столом, поставленным прямо на улице. Так было заведено, кому помогали, тот и угощал. Ели, пили, пели. Дед обычно начинал песню: «Рукавицы да топор…» На другой день той же компанией шли помогать еще кому-то. И так продолжалось до конца всей уборки хлеба.
Зимой Василий Яковлевич на огороде ставил стожок сена, огораживал его жердями и выпускал туда кроликов. Они на воле быстро плодились. Бабушка тушила их потом в русской печи в глиняных лотках, сделанных дедом. Дед еще кроил всем внукам рукавицы из кроличьих шкурок, сшивал их, а бабушка сверху обшивала плотной материей… Дед любил внуков, понимая, что мальчишкам хочется побегать и поиграть, делал из пузыря козы или свиньи мяч. Чистил его, набивал чем-то, зашивал, и потом этот мяч все гоняли на улице. На носок обувки дед обычно подшивал кожанку, чтобы она не рвалась при игре с мячом…
Зимой Василий Яковлевич работал кочегаром на судоремонтном заводе, а летом плавал кочегаром на пароходе до Архангельска. В магазинах порта торговали товарами со всех стран, он привозил домой чай, головки сахара. При подходе судна к дому сбрасывал за борт сеть, в которую ловилась рыба, и возвращался к домашним с мешком рыбы. На пристани его обычно встречал с тележкой Сережа. Дед сам чистил и разделывал рыбу, приговаривая: «Сегодня у нас рыбный день».
Детство наше было полуголодным, все время хотелось есть. Летом мы со старшим братом Юрой почти каждый день ходили в лес за грибами. А за черникой и голубикой отправлялись с бабушкой в село Посельцы за шестнадцать километров от дома. Шли пешком, в селе у знакомой женщины устраивались на ночлег. Два или три дня собирали ягоды, а затем с полными корзинками шли домой. Бабушка варила варенье на всю зиму.
Особенно подробные рассказы о жизни у бабушки и дедушки оставил Стасик. Хотя он был самым младшим из братьев, но картины из нашего военного детства у него запечатлелись очень ярко.
«Наш дед – здоровый, с рыжей бородой, – вспоминал Стас, – когда моя рука лежит в его ладони, то такие ощущаются в сердце любовь и покой… Помнится, как жили мы в бревенчатом доме, где были русская печь, полати, на которых спал я. Бабушка вставала рано, доила коз, готовила завтрак. Дед кормил скотину, управлялся во дворе. Просыпался и я, чтобы идти в детский сад. Вот уже бабушка цедит козье молоко. Мы с дедом выпиваем по полной кружке. Он берет узелок с едой, и мы выходим из дома, я иду в детсад, дед – на работу.
Помню, как дед заготавливал за лето целую бочку огурцов. Укупоривал плотно верх, заливал варом и опускал на веревках вдвоем с Сережей бочку на дно озера, которое было за огородами. По весне бочку доставали, откупоривали, раскладывали огурцы по банкам и хранили на полках сбоку в колодце. Сережа сам все заготовки ставил на полки под руководством деда. Огурчики были хрустящие, плотные, очень вкусные…
Из подсолнухов дед сам выжимал масло. Перетирал семечки между двумя каменными кругами, фильтровал. Жмых вместе с шелухой шел на корм свиньям… Помню еще, как дед варил мыло. Пережигал, перемалывал в муку кости на своем приспособлении, добавлял жир, соду, золу, варил, разливал в высокие противни для застывания. В качестве отдушки для туалетного мыла добавлял немного одеколона, отвары трав, в другой противень добавлял деготь. Мыло застывало в противнях, и дед разрезал его на части, сушил эти куски».
И еще много чего вспоминал Стасик о своем талантливом дедушке, который многому научил внуков.
«Я рос в большой любви своих родителей, бабушки Лизы и дедушки Василия, братьев и сестер, – признавался наш брат. – Но премудростям жизни меня, мальчугана, учил с малолетства дед. Благодаря ему я вырос настоящим мужчиной, умеющим своими руками делать все. Спасибо родным за мое детство, золотую пору. Хотя всем жилось трудно, страна воевала, но как же взрослые берегли нас, детей!»
Когда я читала и перечитывала воспоминания брата Стасика, то всегда задумывалась о том, как же можно было содержать, обихаживать, кормить такое большое семейство, когда ни о какой бытовой технике не было даже и речи?! Ну как, скажем, к примеру, можно без холодильника сохранить продукты? А нашим трудолюбивым дедушкам и бабушкам все было подвластно: выручала смекалка – использовали холодный колодец, подвал с намороженным заранее льдом и даже дно озера.
В воспоминаниях старших братьев и сестры, которым дед и бабушка на четыре долгих года войны заменили родителей, так ярко видны мудрость, крепость характеров, любовь к жизни этих простых русских людей, умевших стойко переносить все трудности и невзгоды, всем сердцем верящих в победу над врагом. Тогда, в лихую годину, как же дружно все жили и поистине всем миром справлялись с любым делом!
Свой материнский подвиг совершила и наша мама Галина Васильевна Юркина. Я до сих пор не могу представить, как она, совсем молодая, в свои 26 лет управлялась с пятью детьми. В военные годы успевала работать на трех работах, ночью дежурила в пожарной части. Трудилась без выходных и отпусков.
Я нисколько не сомневаюсь, что наш папа Иван Андрианович на дорогах войны часто думал о детях, о жене, о своих родных, и это придавало ему сил. Из госпиталя он писал маме: «И раны, и боль я забываю, все мысли заняты тобой… Я скоро в бой пойду».
Очень хорошо нам, детям, запомнился день Победы. Гуляли всей улицей, радовались и плакали. Эти майские дни были светлыми и горькими. Не все фронтовики вернулись домой…
Мы были счастливы! Наш папа пришел с фронта, пусть израненный, но живой. Целый год он лежал забинтованный, и бабушка Лиза лечила его израненные ноги. После войны в нашей семье родились еще четверо детей. Папа научил всех нас жить, преодолевая трудности, радоваться каждому дню, любить людей и свою Родину. К 20‑летию Победы он подарил мне книгу «Великая Отечественная война советского народа» с дарственной надписью на целый лист, в которой заветом для меня стали слова: «Танечка, запомни, главное для нас – Родина!» Этот отцовский наказ ведет меня по жизни и сопровождает все мои дела.
Моих самых любимых из больших семейных фотографий – три. Первое фото «Проводы…», где Юре восемь лет, Сереже – шесть, Иде – четыре, Стасику два года. Мне был всего месяц, и так жаль, что я не попала в кадр хотя бы маленьким кулечком в пеленках… Дорого мне фото, где мы, пятеро детей, с мамой в 1943 году. И третья любимая фотография под названием «Папа вернулся с войны». Ордена и медали украшают гимнастерку отца. А у мамы грустные, усталые глаза, столько пережила она за годы войны.
Закаленные военным детством, мы во всех делах помогали своим родителям на новом месте жительства в Сибири, куда переехали в 1951‑м. Отца направили работать директором строительного техникума в Канск Красноярского края. К тому времени в семье было уже девять детей. Мы, старшие, во всем помогали родителям. Старались хорошо учиться. После школы брат Юрий стал офицером Советской армии, Сергей и сестра Ираида всю жизнь посвятили строительству, Станислав стал квалифицированным механиком по сборке и обслуживанию оборудования на крупном химическом комбинате, я посвятила всю свою жизнь педагогической деятельности. И сегодня при встречах с родными все наши воспоминания связаны с нашими самыми дорогими людьми. Жаль, что всех матерей, бабушек и дедушек, которые помогли выжить детям и внукам в страшные годы войны, не наградили медалями за сохранение жизней будущих поколений. Светлая память, низкий поклон всем за спасенные жизни!
Татьяна ЮРКИНА, отличник народного просвещения, ветеран педагогического труда, Канск, Красноярский край.
Выбор читателей
Комментарии