На чтение: ≈ 13 мин.Мои дедушка и бабушка, Адриан Степанович и Нина Васильевна Юркины, – народные учителя Республики Коми, о которых до сих пор жива память на этой земле. Я никогда не видела их, не общалась с ними, дедушки не стало в 1934‑м, бабушки – в 1940‑м. Знакомилась с ними по воспоминаниям родных, старожилов Слободы, по документам из разных архивов.
Десять лет назад мне удалось побывать на земле коми. На деревянных и потемневших от времени крестах погоста еще можно было прочесть: «Здесь покоятся народные учителя…» А потом были встречи с людьми, которые за семейным столом вспоминали своих учителей с благодарностью. Они научили их в детстве писать, читать на русском языке, вывели на простор самостоятельной жизни.
В моем архиве хранится аттестат, выданный Адриану Степановичу Юркину, который гласит: «…имел отличное поведение и примерные оценки». Примечательно, что указаны дополнительные предметы, направленные на развитие личности: пение, гимнастика, ручной труд по столярной и жестяной отделке. Городское училище давало неполное среднее образование, что позволяло выпускнику работать в начальной школе в качестве помощника основного учителя. Он мог готовить классную комнату к очередному уроку, проверять домашние задания, помогать ученикам их выполнять и т. д.
Адриан Степанович Юркин родился в 1884 году в многодетной крестьянской семье («юр» в переводе с коми на русский означает «голова»). Окончил Усть-Сысольское городское училище в 1902‑м. Знаменательно, что в октябре 1904‑го юноша смог сдать экстерном экзамен на звание народного учителя и поэтому с сентября 1906‑го стал уже самостоятельно преподавать в начальной школе. Кстати, во всех дореволюционных документах педагогический труд считался государственной службой. Есть в моем архиве и паспорт дедушки, в одной из граф которого указано звание «учитель начального народного сельского училища».
Документы о назначениях и перемещениях по службе хранят память о том, как далек был тот язык от нынешнего, делового и сухого. Например, в документе от 12 ноября 1906 года указывается: «…по соглашению с Земскою управою с 15 ноября Вы перемещаетесь для пользы службы из Устькуломского училища в Кунибское. Земская управа предлагает Вам, милостивый государь, немедленно отправиться к месту нового служения. При сем прилагаются 14 квитанций на бесплатный проезд от Устькулома до Куниба».
Самостоятельная служба Адриана Степановича начинается, когда он назначается учителем во вновь открытое Загарское начальное земское училище. Сообщая об этом, инспектор народных училищ В.Кичин пишет: «Предлагаю Вам, милостивый государь, немедленно отправиться к месту служебного назначения. О времени открытия учебных занятий и числа поступивших детей отдельно: сколько мальчиков и девочек, мне донести».
Работая с документами более чем столетней давности, я ощущала особое чувство гордости, что педагогический труд считался не просто работой, а государственной службой. Наверное, поэтому молодые учителя ехали даже в самые глухие, медвежьи углы. Поражало и изумляло обращение к педагогу «милостивый государь», «господин учитель». Обращалось внимание и на льготы – бесплатный проезд к месту службы за счет земства. Такое впечатление, что для инспектора В.Кичина (все документы шли за его подписью) эти юноши и девушки – учителя – дети родные.
Я думаю, что и современным ведомствам стоило бы ознакомиться с документами столетней давности. Документы новой, советской, эпохи уже пишутся другим языком. В ответе Сысольского уездного отдела народного образования на заявление А.С.Юркина уже нет и намека на ту культуру написания документов, какая была в дореволюционной России. Работая учителем объячевской советской школы №3 в 1924 году, Адриан Степанович просил ввиду семейных обстоятельств перевести его вместе с женой в Загарскую школу.
В документе, изданном через два месяца в ответ на заявление, читаем: «Шк. раб. Юркину А.С. и Юркиной Н.В. Постановлением Обоно Вы переводитесь в Слободскую школу I ст. Предлагается с получением сего приступить к занятиям». Куда подевались «милостивый государь» и «господин учитель», кто придумал этого «шкраба», отринув даже привычное «уважаемый»?! Вот так мгновенно в жизни все упростилось. О какой же высоте для советского учительства мечтал тогда вождь пролетариата В.И.Ленин? Явно не о высоте милостивых государей.
При изучении множества анкет советского периода бросилось в глаза слово «опорники» (дедушка был им в 1923-1924 учебном году). Полагаю, что опорники – это наставники для молодых учителей, которые приступали к работе без специального образования, и поэтому опытные учителя становились для них опорой.
В характеристике народного учителя А.С.Юркина, написанной председателем Слободского сельского совета Коданевым, дан всесторонний портрет нашего дедушки и как учителя, и как строителя, и как общественника. За 10 лет своей работы в Слободской начальной школе (с 1924 года до своей кончины в октябре 1934 года) он зарекомендовал себя «самым активным, самым отзывчивым работником во всех проводимых партией и правительством мероприятиях». Уже в ноябре 1924 года он организовал в Слободе кооператив путем подворного обхода населения и принимал активное участие в его укреплении. Убедившись, что в старом здании школы невозможно проводить занятия в зимнее время, сам составил смету, «исходатайствовал» средства на ремонт и произвел капитальный ремонт здания, после чего оно стало пригодным для занятий. Но с введением всеобщего начального обучения в школе стало мало места для организации уроков ввиду большого количества детей, и учитель А.С.Юркин обратился в Коми ОИК с просьбой об отпуске средств на постройку нового здания. Когда началось строительство школы, он своим авторитетом привлекал население Слободы к подвозке строительных материалов. Школа была пущена в эксплуатацию в 1931‑м. (Ныне того здания уже нет. На его месте установлен камень с табличкой, на которой значится имя школы.)
В январе 1930 года школу посетил заместитель наркома просвещения Эпштейн, который отметил хорошую организацию работы в Слободской школе и ставил ее в пример всем на учительской конференции в Сыктывкаре.
Сохранились в архиве три дореволюционных документа о награждении учителя А.С.Юркина. Два из них по 20 рублей каждое – денежное вознаграждение за добросовестную службу. А в 1914 году Юркин был награжден серебряным нагрудным знаком, учрежденным в память 50‑летия со дня утверждения (1 января 1884 года) Положения о губернских и уездных земских учреждениях. Во времена становления советской власти учителей больше награждали вещами, например отрезами ситца, и продуктами.
Я восхищаюсь своим дедушкой, который так много успевал делать, имея большую семью. У них с бабушкой было восемь детей, к сожалению, двое умерли в раннем возрасте. Дедушка с полной самоотдачей выполнял свою работу, забывая о слабом здоровье.
Не могу не привести еще один документ. Это завещание, которое он написал за год до своей кончины. Когда мне в архиве сказали, что есть копия этого завещания, я подумала: «Какое может быть богатство у сельских учителей, имеющих большую семью, перебивающихся с копейки на копейку?!» Когда же документ оказался у меня в руках, я поняла, что это не материальное, а духовное завещание. Оно адресовано самому старшему сыну, Николаю. Но, по словам дочери Николая, завещание – это завет целому поколению, который и сегодня злободневен.
Вот что пишет в завещании сыну отец: «Дорогой Колюшка, ты мало жил и многое пережил, и впереди еще неизвестно, сколько придется пережить…
Ты меня, отца родного, должен простить за нанесенные мною тебе обиды действием или словом, так как в каждую минуту кроме добра я тебе ничего не желал. Ты хорошо сейчас знаешь мои мысли и чувства. Вот придется мне оставлять еще четверых: сестер и брата, которых я должен был поднять и поставить на ноги, но мне силы начали изменять, и их приходится покидать на тебя, дорогой Колюшка.
Ты должен заботиться так же, как и я заботился о вас, ты должен ту тяготу перенести. Конечно, если бы я не был и твоя дорогая мамочка сельским учителем, то, конечно, еще бы прожил много, много лет. Мы работали честно, потому и сгорели не вовремя. Будь, дорогой мой Колюшка, по отношению сестриц и брата таким же чутким, какими были твои родители по отношению к вам. Мы бы, конечно, еще могли поднять детей, если бы могли жить другим трудом, более легким, но силы начали нам изменять… Нас может оценить тот человек, который столько же лет проработал учителем…
Храни свое здоровье, дорогой Колюшка! Желаю быть тебе трезвым и честным. В тяжелую минуту попроси помочь Ваню, у него тоже доброе сердце.
Будь же здоров, милый и дорогой Колюшка! Прощай.
Твой папа – А.Юркин.
Октября 14 дня 2 часа ночи 1933 года».
Без слез это завещание читать было невозможно. Сколько мыслей и чувств поселилось во мне после знакомства с завещанием, написанным осенней ночью! Его писал человек, внутренне богатый мыслями и поступками, выходец из простых крестьян-бедняков. Я думаю, что такие завещания отцов старшим сыновьям были характерны для людей, родившихся в дореволюционное время и переживших на своем веку много разных исторических событий, но сохранивших честность, порядочность, отзывчивость, ответственность. Таким был и наш дедушка. Прожил он всего 50 лет, но память о нем жива до сих пор, и верю, что в нашем большом родовом семействе эта память будет сохраняться вечно.
Татьяна ЮРКИНА, учитель с 37‑летним стажем, отличник народного просвещения, Канск, Красноярский край
Выбор читателей
Комментарии