Зарубежье

“Это не конец. Это и не начало”

Индиана, Блумингтон, штаб-квартира Пфай Дельта Каппа

Пфай Дельта Каппа – професcиональная организация американских учителей. Ее исполнительный директор Лоуэлл Роуз как раз во время моего визита уходил на пенсию, и все ждали, что его, может быть, заменит Джордж Керси, но совет директоров посчитал, что ему еще рановато на такую солидную должность – пусть пока походит в заместителях. Джорджу никак не дашь его пятидесяти лет, он кипуч, сегодня здесь, завтра там, ни одна конференция не обходится без него. Он таскает вместе с собой тонны бумаг, в офисе то и дело слышно: Джордж, посмотри, Джордж, позвони.

“Нет, никакой гостиницы, – сказал он твердо. – Ты будешь жить у меня. Не надо будет лишний раз мотаться по городу. Время сэкономим”. “Только не для выступлений”, – я умоляюще смотрю на него. “Да, мне уже рассказывали о твоей программе в Западном Лафайете, в Perduе University”.

Там “перепутали” цель моего визита. Вместо того чтобы показать свою систему образования, предложили провести серию семинаров для студентов. В один день пять разных групп, пять разных тем: “Образование в меняющейся России”, “Сегодняшняя российская политика”, “Переходный период и изменения в российской историографии”, “Подготовка учителей в России”, “Права национальных меньшинств на Украине”. На следующий день отвезли в школу, где пришлось дать пять занятий – по русскому языку и журналистике. “Обещаю, здесь ты будешь спрашивать, а не тебя”, – говорит мне Джордж, открывая двери своего дома. Я внес чемодан и обомлел: совиное царство. Совы везде – на стенах, столах, диванах, на полу и даже в ванной. Сотни, тысячи сов, игрушечные, мягкие, керамические, деревянные, стеклянные, сделанные детскими руками и заводские. “Когда я начинал учителем, мои ребята подарили мне, кажется, на день рождения, игрушечную сову, с тех пор я их и собираю”.

Над моей кроватью в спальне, которую мне отвел Джордж, висела картина в раме из неструганого дерева, словно сбили четыре куска старой доски, и все. Посреди ночи я вдруг проснулся. Мне захотелось взглянуть на картину. Деревянный дом в кустах, еле видна тропинка, одинокое колесо от повозки – я был уверен, что был в этом месте, что уже видел этот дом. Не спал до утра, стараясь вспомнить дачи, которые снимал, деревни, где бывал в командировках, свое детство. За завтраком спросил у хозяина, что за картина там висит. “Купил на первый свой гонорар, – ответил Джордж. – Тогда она стоила пятьсот баксов, теперь это целое состояние. Художник стал знаменитым и модным. А купил ее потому, что мне показалось, что я видел это место раньше”. Чашка тонкого фарфора вырвалась из моих рук и стала медленно падать. Я не мог оторвать от нее глаз. Благо, на полу лежал толстенный ковер. Кофейное пятно медленно расплывалось на белесой шерсти.

На работе у Джорджа в кабинете прекрасная коллекция альбомов – музеи мира. “Есть время любоваться?” – ехидничаю я. “Когда совсем зверею от бумаг, две-три минуты полистаю, и в норме”.

Пфай Дельта Каппа выпускает журнал, издает книги, проводит семинары и конференции, научные исследования. “Это организация профессионалов”, – повторяет мне в который раз Джордж.

Особо нашумевшее их исследование – дети риска. Шеф программы Ларри Барбер очень гордится этим проектом. Они обследовали три тысячи детей, определили 45 факторов, из-за которых ребята оказываются в этой категории. Результаты ошеломили самих исследователей: только пять факторов связаны со школой. Что тут началось, особенно в прессе. Мол, школа пытается переложить свою вину на другие институты, результаты не корректны, они чуть ли не подрывают демократические устои американского общества. Но Ларри был спокоен: результаты есть, и от них никуда не деться. Дети риска – семейный продукт. Книгу по итогам проекта расхватали вмиг – не педагоги, родители.

Несколько лет назад, еще в советское время, Ларри начинал вместе с Зоей Мальковой российско-американский проект, касающийся исследования академических успехов первоклассников. Результаты не очень удивили: никакой разницы между маленькими россиянами и американцами. А вот что поразило Ларри, так это профессионализм социологов, занимающихся образованием. Вернее, отсутствие профессионализма. В то время социология была еще под негласным запретом, и поэтому ни учебников, ни переводной литературы не было. Ларри купил на собственные деньги 150 книг по социологии образования и отправил их в Россию. В другую посылку положил тысячу калькуляторов для полевых исследований. В третьем ящике отправил лекарства от простуды, апельсиновый сок, ручки и карандаши для ребятишек из тех школ, где они с Мальковой работали. Разговаривая с Ларри, я вспомнил другую историю о Зое Мальковой. Это случилось задолго до перестройки. Малькова, как всегда, изучала “разлагающуюся американскую действительность”. В один из дней она дала интервью “Голосу Америки”. На следующее утро в Кентском университете раздался звонок из советского посольства. Железным тоном требовали товарища Малькову. “Вы должны немедленно вернуться в Москву”,- поставили ей ультиматум. Несмотря на уговоры американцев проигнорировать указание, она вернулась. А через какое-то время снова изучала “буржуазную систему образования”.

Исследованиями по социологии образования, которые ведет Пфай Дельта Каппа, интересуются не только американцы. Недавно австралийское правительство запросило все разработки. Китайцы тоже обратились за помощью.

Каждые два года Пфай Дельта Каппа определяет восемь выдающихся диссертаций по образованию, а Ларри выпускает книгу. В прошлом году награды получили Silvia Voorhees, University of Washington (“Исследование реакции учителей на комплексную оценку их работы”); Jennifer Whitlok Robles, University of Southern California (“Факторы, влияющие на выбор двуязычными учителями начальных школ для работы”); Carol Stringer Cawyer, University of Oklahoma (“Междисциплинарное исследование коммуникативного поведения преподавателя в колледже”); Donald E. Healy, University of Iowa (“Качественный анализ методов обучения “исключительных” детей, которые учатся в обычных элементарных школах”. К исключительным детям в США относят как одаренных детей, так и детей с умственными и физическими недостатками); Sook-Hi Kang, University of Illinois at Urbana-Champaign (“Влияние использования компьютерного и контекстного подходов в обучении на развитие словарного запаса по второму языку”); Edith Fisher Miller, Temple University (“Влияние развивающего обучения чтению на академическую успеваемость слабо успевающих первокурсников колледжей”); Jo Anne Welch, Louisiana State University (“Изучение нетрадиционного отбора и обучения одаренных детей различных культур”. Традиционный… – отбор с помощью интеллектуальных тестов. Нетрадиционный – отбор с учетом черт характера, традиций данной культуры); Beth Jones, Memphis State University (“Влияние прямого обучения в курсах граждановедения в начальной школе на развитие умственных мыслительных умений”).

Фила Хариса, психолога из Пфай Дельта Каппа, волнует содержание образования. Период обучения удлиняется. Теперь он часто заканчивается почти в тридцать пять лет. В начале века отец учил сына, как управлять фирмой, передавал ему знания, моральные ценности. Личностный опыт – самый важный в процессе воспитания. Психологи считают, что школе срочно надо избавляться от вещательного метода. Ценен сам процесс познания. Поиск ответа значимее, чем ответ. Задача школы не в том, чтобы ребята усваивали готовую информацию, чтобы постоянно создавали новое знание. Поэтому нужно менять учебные планы, учебники. Много шума наделали вышедшие в 1993 году книги Ховарда Гарднера “Frames of Mind” и “Multiple Intelligences”. Автор утверждает, что существует семь различных форм выражения человеческих чувств, педагоги же знают в лучшем случае четыре. Переучивать их почти невозможно. Социологический опрос подтверждает: проработавшие 25 лет не хотят и не собираются менять свои методы. Они отказываются верить, что их усилия могут быть неэффективными и что молодые учителя способны делать что-то лучше. Конечно, в ближайшие десять лет они уйдут на пенсию, но кто их заменит? Компьютеры? Фил утверждает, что это будет самая непростительная ошибка общества. Тогда человеческое бытие приобретет новую сущность: люди забудут, как общаться друг с другом. Уже теперь человек может “годами” сидеть дома: заказывать покупки, билеты, читать электронные версии газет, консультироваться с доктором, выполнять служебные обязанности – технология позволяет. Некоторые фирмы предпочитают, чтобы их сотрудники оставались дома за компьютером, “сбрасывая” через сеть готовый продукт. Фил волнуется: если мы позволим машинам доминировать над нами, если потеряем заинтересованность друг в друге, в общении – это начало нашего конца. Образование должно воспрепятствовать этому. Вот почему содержание образования – один из приоритетов для Пфай Дельта Каппа.

Bloomington High School South

Тридцатисемилетний Майкл Риглл директорствует в этой школе шестой год, до этого 14 лет преподавал химию и физику и год был помощником директора. Крупный, сильный, спортивного телосложения, ростом 190 см, он словно сошел с обложки спортивного журнала. Все говорят, что и сегодня он еще хороший спортсмен. Может, именно поэтому в спортивные сооружения школа за последние два года вложила 10 миллионов долларов. Теперь у них собственная спортивная арена на три с половиной тысячи мест. На баскетбольные матчи не всегда можно билеты достать. Легкоатлетический зал, плавательный бассейн. Директор доволен своим спортивным хозяйством. Школьные команды не последние в штате. Но никаких скидок для спортсменов. Если плохо учишься, тебя вряд ли возьмут в школьную сборную, никто не освобождается от тестов, эссе, рефератов, даже если вчера вернулся с национального первенства.

Если честно, то ребята у Майкла сложные. 40 процентов – из разведенных семей. Большинство их родителей никогда не учились в колледже. Впрочем, в школе есть и одаренные дети, их процентов 25, для них образование – ценность. Есть дети с умственными и физическими недостатками – 120 человек. Кстати, всего здесь 1500 ребят. Требования для всех одинаковые: надо усвоить школьный стандарт. В расписании пять языков – французский, немецкий, испанский плюс латынь и японский. В прошлом году 30 человек захотели заниматься японским, пришлось искать преподавателя. Нашли с трудом. Квалификации высочайшей – девушка несколько семестров училась в Токио. В эти дни все обсуждали страшную трагедию в Теннесси. Шестнадцатилетний юнец ворвался в класс, застрелил учительницу и свою подружку. Майкл говорит: “Это может случиться и у нас в любой день. Такие преступления непредсказуемы. Существует две реальности. Посмотрите: в школе никто не курит – запрещено, а выйдите за угол – все подростки дымят”.

Техасские исследователи работали с группой из 25 человек. Это были ребята из семей с низким доходом, причем из сельской местности Кервилль. Им задали вопрос: из-за чего они вступают в драки и при каких обстоятельствах могут убить человека? Все ответили, что обычно начинают не первыми, а просто защищаются, если на них нападают. Но всегда первым надо бить вора, пытавшегося стащить бумажник, того, кто оскорбляет членов твоей семьи или лучших друзей, сплетников и подхалимов. Можно подраться с соперником в любовных делах. Убить ребята могли бы того, кто изнасиловал их самих или любимых людей, убийцу родственников, защищаясь от нападения. Могут убить, если заметят, что кто-то пристально уставился на них. Стоит заметить, что никто из этих ребят не привлекался к ответственности и ни с полицией, ни в школе у них не было никаких проблем. Та же группа отвечала на вопрос: каким образом можно остановить насилие в школе? (См. таблицу 1).

Американцы стали все чаще вспоминать старую африканскую пословицу: “Ребенка можно воспитать только всей деревней”. Может, поэтому школы начали организовывать для родителей специальные семинары: как помочь детям учиться. Почти треть родителей утверждает, что бессильны перед домашними заданиями, ибо в их время учили другому и по-другому. В Калифорнии совсем крошечная организация – Родительский институт – пропустила через свои сессии уже 50 тысяч родителей. Еще один интересный факт: социологи говорят, что 42 процента родителей 3-5-классников участвуют в школьной жизни, добровольно работая в столовых, убирая классы, дежуря. Среди родителей старшеклассников этот процент падает: подростки часто стесняются такой роли родителей.

В американской школе детям ставят A, B, C, D и F, что соответствует 5, 4, и т.д. В прошлом году Пфай Дельта Каппа провела родительский опрос. Какие оценки получили американские государственные школы, смотрите на таблице 2.

Часто вновь назначаемому директору задают вопрос: чем отличается хорошая школа от очень хорошей? Родительским участием – правильный ответ. Правильный сегодня, впрочем, как всегда.

Что главное в школе Майкла? Видеть в ребенке – ребенка, в подростке – подростка, не требовать от них по взрослым счетам и главное – уважать их личность.

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ

Москва – Блумингтон – Москва

Окончание следует.

Родительский рейтинг государственных школ (в процентах) Таблица 2a Таблица 2б

Таблица 2a

Таблица 2б