«Запрет на любовь» – новое прочтение Рихарда Вагнера в «Геликон-Опере»

​Сразу скажем: слушать это творение раннего, 22-летнего, Рихарда Вагнера, просто наслаждаясь, не получится.

Вы не поймете, почему дирижер начинает и завершает спектакль жутким скрежетом дрели, почему на сцене все время снуют чумазые мужички в строительных касках и бегает вокруг будки сторож-гном с чайником и «Дошираком», зачем Вагнеру эти вполне современные ребята в очечках и с чертежами в руках. Но если вы в курсе эпопеи с затянувшимся строительством здания для театра на Большой Никитской, то все намеки становятся более чем прозрачными.Так оригинально режиссер Дмитрий Бертман призвал на помощь композитора в своей неутомимой полемике с активистами «Архнадзора»…Как искусный бармен, Бертман смешал в опере «Запрет на любовь, или Послушница из Палермо» предания старины глубокой, сицилийской, и злободневную современность, в общем-то, нетипичную для оперы. Так наболело. Так, видимо, осточертело ставить спектакли в офисной башне на Новом Арбате.Впрочем, сам материал подходящий. Опера-то комическая, даже фривольная, написанная композитором на собственное либретто по мотивам пьесы Шекспира «Мера за меру».При жизни автора была дана лишь однажды – в 1836 году в Магдебурге. А музыка эклектичная, явно с «французским акцентом», абсолютно не вагнеровская.Куртуазный сюжет крутится вокруг дурного начальника, закомплексованного немца Фридриха (Алексей Дедов), присланного королем навести порядок на любвеобильной Сицилии. Лицемер запрещает любовь, вино и карнавалы под страхом смертной казни. А сам меж тем пускается во все тяжкие, причем с монашенкой (яркая Карина Флорес). Будучи застуканным на месте преступления, дяденька опозорен и почти растерзан подданными. Лишь явление седовласого короля в финале окончательно умиротворяет народ, который на Сицилии отнюдь не безмолвствует, а всячески демонстрирует свое отношение к приказам начальства.Спектакль, конечно, о любви, причем в некоторых смелых сценах, скажем прямо, весьма телесной и чувственной. Но не только. Это и признание в любви своему дому. Не зря же действие происходит в уменьшенном дворике театра, который по проекту скоро превратится во внутренние интерьеры большого зала. Слева – красный кирпич монастыря. Справа – расписное крыльцо строящегося Дворца счастья – на самом деле будущего театра (сценография Хортмута Шоргхофера).«Сумрачный германский гений», каковым обычно считают Вагнера, вдруг оборачивается жизнерадостным гедонистом, певцом удовольствий. Молодость и талант, жажда любви и творчества против лицемерия и ханжества вдруг оказались очень ко двору «Геликона». Не говоря уже о юморе, которым буквально пропитан спектакль, и отличных вокальных данных артистов, поющих, напомню, по-немецки! Как намек на будущую победу сцену в финале закрывает живописный занавес с эскизом нового зала на Большой Никитской. Все запреты отменены и карнавал приближается, вам ясно?