Заново проживая детство

Как ты провел лето? Во времена моего детства, пришедшегося большей частью на девяностые, на этот вопрос половина класса отвечала одинаково: «В деревне у бабушки». Как отвечают сегодняшние дети, не знаю. Тех бабушек больше нет. Деревни, пусть и не все, вроде бы живы. Но они уже совсем не те, что в ХХ веке.

Анастасия Коваленкова в книге «Хорошие люди» говорит о деревне и деревенских жителях. Мысленно возвращаясь почти на полстолетия назад, во времена собственного детства, в летнюю пору, в подмосковную деревню к бабушке, она тем не менее подчеркивает: «Это не документальные герои, это портреты, слагаемые из многих лиц и судеб. Это портреты моего народа». Те самые шукшинские чудики. Простодушные носители жизненной мудрости, трогательные до слез. «У Бога всего много. На всякую деревню хватит. В любом селении есть свой доброхот, свой злыдень, и пьяница, и бой-баба, и убогая душа» – такими словами начинается история Маши Капустки, странноватой одинокой женщины, жившей на краю деревни.

Свои странности у всех. Каждый портрет героиня-рассказчица начинает рисовать с наиболее выпуклых деталей, с особенностей, сразу бросающихся в глаза ребенку. При первом приближении персонажи вызывают естественное желание держаться от них подальше. При этом есть и острый интерес, ведь любую загадку хочется разгадать. Почему человек так себя ведет? Что у него за душой? Какие тайны хранит его прошлое? Все по классике: если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу пьесы оно должно выстрелить. В главе «Ружье» перед читателями предстает сапожник дед Миша, страшный секрет которого давно знают все соседи: в конце 1930‑х он исполнял смертные приговоры. Однако знают в разных вариациях, поэтому единственно верный способ прояснить ситуацию – дать слово самому персонажу. И персонажи раскрываются – делятся с героиней-рассказчицей сокровенным. Шестнадцать глав «Хороших людей» – шестнадцать сеансов психотерапии: выговоришься – станет легче. А мы читаем – слушаем. И иногда натурально хочется плакать. Но это не слезы горя. И не слезы счастья. Это слезы очищения. Плохое уходит, светлое и чистое остается. Остается улыбка.

В книге Коваленковой улыбаются едва ли не все. Все счастливы. Хотя за плечами у каждого трагедия. Умирают мужья, жены и дети, персонажи подчас лишаются всего, остаются одни. Многие кажутся неустроенными, неприспособленными к жизни, у них вечно получается не как лучше, а как всегда. Но живут, находят новые смыслы существования на этом свете. Марина, например, с ранних лет живет за двоих. В одной комнате ее дома клетки с пестрыми птицами, во второй – пестрые лоскутные одеяла. Кажется, и жизнь героини обязана быть столь же яркой, полноцветной. И она действительно насыщенна: в самом конце Великой Отечественной погиб старший брат Марины, с тех пор ей и приходится успевать вдвое больше – за себя и за него. Еще весьма примечателен монолог тоже улыбающегося и, похоже, счастливого корзинщика Петра, полностью потерявшего зрение: «Как тут летом сосны пахнут… – вздохнул Петр. – Теперь уж не то, а вот по жаре – такой дух у них, смоляной. Но зато теперь, в ноябре, ручей душистей становится, – он кивнул в сторону ручья, журчавшего под холмом, – вода морозом отдает… Я-то раньше ничего такого не замечал, пока зрячий был. Вообще ничего толком не видел. Бедная жизнь была!»

Повествование до краев наполнено всевозможными запахами и звуками. Волшебство: с помощью интерлюдий, которыми автор обрамляет каждую главу, читатель переносится в детство, в деревню. Запах яблок помните? Настоящих, только-только с яблони. А гроза вас в поле когда-нибудь заставала? Или всего одно слово «костер». Слышите треск горящего хвороста? Так и хочется поджарить кусочек хлеба на палочке. Еще лучше с салом. И пару-тройку картофелин запечь. Чтобы потом с солью из спичечного коробка…

«И хорошо делается. Чувствуешь, что жизнь налаженно идет, добротное такое чувство лада тут. Дрова и белье на веревке очень хороши. Всего-то знания – что тепло будет и чисто. А как много. Простые это чувства. В деревне все просто. И полно простых забот. Таких, что, если не сделаешь или отложишь, не проживешь». Увы, все это умирает. За судьбу русской деревни писательница остро переживает. Исконное все настойчивее вытесняется современным. «В полях вместо пшеницы и овса, словно из-под земли, разом стали вздыматься трехэтажные особняки, все плотнее обступая притихшую деревню». На месте хибары семьи Копейкиных, промышлявшей мелким воровством, «выстроили огромный дом с гаражом и кортом, кто-то там живет». Не Копейкины – лихие, хулиганистые, вороватые, но при том такие родные, – а совсем другие. Чужие. В интерлюдии «Дом» автор говорит об оставленных людьми избах. Дети вырастают, переезжают в города, крепкие дома становятся никому не нужными, без человеческого внимания и заботы превращаются в хворающих стариков и умирают.

Но закончить хочется на мажорной ноте. Заново проживая свое детство, перебирая четки первых страхов и радостей, вспоминая давно ушедших соседей, Анастасия Коваленкова смотрит в будущее. Сегодня городские все чаще становятся деревенскими, сбегая от суеты в знакомый с детства мир. Где по-прежнему живут они. Хорошие люди.

Анастасия Коваленкова. Хорошие люди. Повествование в портретах. – М. : Никея, 2022. – 336 c.