На чтение: ≈ 12 мин.Разбирая недавно архив, я наткнулся на предписание Красноярского городского управления образования от 19 августа 1994 года. Мне и другим директорам школ предлагалось провести первого сентября урок Мира, пропагандирующий борьбу за мир против войны. Помню, как не понравилось мне это указание, напомнившее советские методички «Миру – мир». Школа у меня была экспериментальная, независимая, веселая, и я без особых сомнений не выполнил строгое предписание. Вместо привычного и скучного урока Мира мы устроили что-то очень креативное, веселое и интеллектуальное.
Сегодня я сомневаюсь, правильно ли поступил тогда. Может быть, этот урок помог бы хоть одному-двум понять, что жизнь человека есть главная ценность, что худой мир лучше доброй ссоры, что никакой государственный интерес не может ставить под удар жизнь детей. В последние месяцы я все больше чувствую свою вину за то, что недоговорил со своими учениками об этом главном. Больше полутора тысяч молодых людей вышли из нашей школы за время моей работы. Я вижу некоторых из них в Сети, читаю их комментарии и думаю о том, что мы не поставили перед собой и не решили задачу формирования абсолютно во всех самого главного духовного стержня – приоритетности человеческой жизни. Конечно, они очень разные. Но как получается, что некоторые наши ученики, перед которыми выступал Виктор Петрович Астафьев со словами: «Война – абсолютное зло», которым мы рассказывали о гуманистических традициях российской культуры, сегодня без сомнений рассуждают о том, что «кто сильный, тот и прав», что «на миру и смерть красна», что можно делать мирное население заложником военного конфликта?Я знаю, что эти переживания звучат наивно. Поработав много лет вне школы и прочитав умные книжки про экономику, политику, социологию, вероятно, я не должен их задавать. История учит тому, что сила является привычным инструментом политики, что безжалостные маршалы оказываются более любимы потомками, чем те, кто противился злу ненасилием, кто искал мира и мирился с его несовершенством ради жизни. Возможно, это происходит потому, что у убитых детей потомков не остается. Но перед наступающим первым сентября 2014 года, когда державная гордость политиков и генералов с разных сторон уже привела часть нашего народа в войну, мне хочется сбросить свою взрослую «умудренность» и задать вслед за Астафьевым, который в последние годы жизни попечительствовал в нашей школе над Литературным лицеем, его бескомпромиссный вопрос: «Как это так и почему тянется и тянется по истории, и не только российской, эта вечная тема: посылают себе подобных на убой. Ведь это выходит брат брата во Христе предает, брат брата убивает? …Боже милостивый! Зачем ты дал неразумному существу в руки такую страшную силу. Зачем ты научил его убивать, но не дал возможности воскресать, чтобы он мог дивиться плодам безумия своего? Сюда его, стервеца, сюда царя и холопа в одном лице… Нет, не в одном лице, а стадом, стадом: и царей, и королей, и вождей на десять дней из дворцов, храмов, партийных кабинетов – на Великокриницкий плацдарм! Чтобы облаком накрыли их вши, чтобы ни соли, ни хлеба, чтобы крысы отъедали им носы и уши, чтобы приняли они на свою шкуру то, чему название – война».Может ли школьное образование остановить войну и вражду? Мне этот вопрос сейчас представляется лишним, он из моей современной жизни аналитика и исследователя. Реальная жизнь требует ответа на другой вопрос: что должно сделать школьное образование, чтобы остановить войну и ослабить вражду? Конечно, на него можно ответить, что для этого школа должна не только учить, но и воспитывать. Для этого и нужны «воспитательные уроки» первого сентября. Только какие?Нельзя сказать, что современная российская школа не интересуется проблемами воспитания. Напротив, сколько заботы о нравственном состоянии нашей молодежи проявлено со времен лихих девяностых. И курс основ нравственной культуры, и программы духовно-нравственного воспитания, и правильный патриотический курс истории, в центре которого наши военные победы. В результате возрождается советское отношение к «абстрактному гуманизму», а патриотическое воспитание становится военно-патриотическим. Вот и сейчас школам по инициативе министра культуры (!) и при помощи военно-исторического общества первого сентября предлагается провести в школах России урок Мужества, посвященный Первой мировой войне. Среди задач этого урока главными объявляются «содействовать осмыслению сущности патриотизма и форм его проявления на примере истории Первой мировой войны; способствовать возникновению стремления молодежи к службе в Вооруженных силах». В некоторых регионах в методических рекомендациях к первому сентября фигурируют еще и уроки про присоединение Крыма, про бдительность. Увы, недалеко от них ушли украинские руководители, предлагающие провести первого сентября урок Мужества или урок единства Украины. Создается впечатление, что школу хотят сделать заложником идеологии агрессивности и недоверия. Ревнители духовности внимательно следят, чтобы через книги, телевизор, Интернет и еду к нам не прорвалось что-то противоречащее «традиционным духовным ценностям». Но разве мир и жизнь человека не являются нашими главными традиционными ценностями? Я уверен, что для каждого человека, работающего с детьми, простое высказывание Василия Александровича Сухомлинского было и остается основой профессиональной и человеческой идентичности: «Человек – высшая ценность среди всех ценностей мира». Это звучащее банально высказывание дает нам устойчивый критерий для определения того, что такое педагогическая позиция. Оно позволяет сказать, что педагог не может поддержать «Закон Димы Яковлева», что педагог должен учить не драться, а договариваться, что он не может радоваться, по сути, гражданской войне, что школа должна воспитывать не подозрительность, а доверие.Во времена общественной истерии и вражды для педагога, как, впрочем, и для священника или деятеля культуры, единственная достойная позиция – это смягчать, тормозить истерию и вражду и ни в коем случае не помогать ей. Наша миссия долгосрочная, войны приходят и уходят, а для общества намного важнее воспитать в детях человечность и умение жить мирно, чем выиграть один конфликт. Наш профессиональный горизонт мышления и ответственности длинный, а не короткий, как у политиков.Конечно, сегодня Сухомлинский для особо бдительных, присвоивших себе имя патриотов, может выглядеть сомнительно – писал он в основном по-украински. Но его работа в Павлышской школе, его книги, пожалуй, могут нам помочь и сегодня придумать правильный урок для наступающего первого сентября. В одной из последних книг он говорил: «Помните, что нет среди детей, подростков, юношей и девушек злоумышленников, а если и появляются иногда такие – один на тысячу, на десять тысяч человек, – то творит их зло, а излечивает добро, человечность и опять та же волшебная скрипка и волшебная дирижерская палочка – оптимизм».Действительно, а что если проводить этот первый в году урок не ПРОТИВ войны, не ПРОТИВ врагов, а ЗА мир? Что если попытаться уйти от военно-патриотического к мирно-патриотическому воспитанию, от «боевого прошлого» к веселому будущему и провести оптимистический урок о том времени, когда «народы, распри позабыв, в единую семью соединятся». Получится ли у нас вместе с детьми построить проект идеального будущего – без войн и конфронтаций, обсудить, что для этого надо сделать, вспомнить про то, что и Россия, и Украина – части Европы, представить себе, как через 10 лет мы (они – сегодняшние дети) будем дружить со своими сверстниками в этой Европе и ездить друг к другу в гости? Можно было бы даже спрятать куда-нибудь это описание правильного будущего и договориться о том, чтобы глянуть на него через десяток лет. Еще, наверное, стоило бы поговорить и с подростками, и с юношами о том, что каждый из нас может делать для того, чтобы мира в мире было больше, чтобы нашу страну не боялись, а любили.***Очень вероятно, что у тех людей, которые с гордостью рассказывают, как «мочат укров», или про то, что надо убить «русских жителей Донбасса», есть собственные дети, которые первого сентября 2014 года пойдут в школу. Даже эти люди с искореженной психикой скорее всего хотели бы видеть своих детей, возвращающихся из школы веселыми. Помните, родители, как мы говорим про маленького ребенка «веселенький», когда хотим сказать, что с ребенком все в порядке. Первый урок учебного года должен помочь детям быть веселенькими весь год. Кто с этим поспорит? Думаю, что даже члены военно-исторического общества, которые собрались к школьникам, хорошенько подумают, вспомнят своих детей или внуков и вместо уроков Мужества помечтают вместе с детьми о мире человечности и добра.Исак ФРУМИН, заслуженный учитель Российской Федерации, профессор Высшей школы экономики
Выбор читателей
Комментарии