Закон нарушен. Можно ли было избежать ненужных разбирательств

«В нашей семье произошла трагедия…» и далее в письме, которое пришло в редакцию «Учительской газеты» (и в разные другие инстанции), бабушка Оли* Л. рассказала о ситуации, произошедшей с ее 11-летней внучкой после гибели матери. Честно говоря, это послание запоздало, и, казалось, конфликт, описанный в нем, был исчерпан. Однако поездка в эпицентр событий – небольшой город Нижегородской области Балахну – показала обратное.

Итак, жила в Санкт-Петербурге семья: папа, мама и дочка Оля. Девочка училась в гимназии, на каникулы вместе с мамой приезжала в Балахну и даже посещала летний лагерь при школе №14, где учился сын маминой подруги, у которой они и гостили. Два года назад родители развелись, и дочка осталась жить с мамой. Но 20 февраля 2008 года произошла трагедия – мама Оли погибла.

С этого момента для многих, кто разбирался в ситуации этой семьи, начинается необъяснимое. «При родном отце и родных бабушке и дедушке» (это цитата из письма бабушки) девочку отправляют с той самой маминой подругой в Балахну. Да, отец родительских прав не лишен, любит дочь и поддерживает с ней связь, но живет в коммунальной квартире и работает в вахтовом режиме, поэтому ему в определенной степени сложно обеспечить повседневный уход за 11-летней девочкой. А вот Галина Николаевна, бабушка со стороны матери, живет в Ярославле, она – врач с 35-летним стажем, кандидат медицинских наук. Казалось бы, сам бог велел бабушке забрать внучку с собой и, вместе переживая случившееся, потихоньку оформлять опеку над девочкой. Но…

Из письма Галины Николаевны в редакцию: «…на семейном совете мы решили временно (до конца учебного года) перевести Олю из гимназии в С.-Петербурге в г. Балахну под Н. Новгородом в семью ее родственников (мамы и бабушки двоюродного брата)…»**. (Подчеркнуто мной. – И. М.) А парадокс как раз и заключается в том, что для Оли живущие в Балахне «родственники» официально таковыми не являются. И по всем юридическим канонам Ирину Анатольевну (маму двоюродного брата) можно считать лишь подругой Олиной мамы. Тем не менее именно Ирина Анатольевна приходит в балахнинскую школу №14, чтобы ее сын Егор и Оля продолжили свое обучение. По словам директора школы Анны Михайловны Перецкой, с Егором все решилось сразу же, так как директор была заранее предупреждена родственниками Ирины Анатольевны о возвращении мальчика в эту школу и даже выдала им на руки справку-подтверждение в петербургскую школу, где учился Егор. Если говорить языком закона, то Ирина Анатольевна, написав заявление о приеме в школу своего сына, действовала как законный представитель ребенка, подтвердив свое право документами. Такое же заявление о приеме в школу написала она и в отношении Оли. Но никаких документов, подтверждающих их родство или официальные опекунские отношения, не было, потому и получается, что девочку привез в Балахну и устраивал в школу чужой человек. В своем письме бабушка Оли утверждает, что отец дал письменное разрешение на временный переезд и учебу девочки. В школе говорят, что такового не видели. Но даже если такая бумага и была, то законную силу она имеет только при правильном оформлении и официальном заверении нотариусом.

Тем не менее Олю приняли в школу, в один класс с Егором. Ну не могла директор выгнать ребенка, хотя если четко исполнять Закон «Об образовании» (на который, кстати, бабушка постоянно ссылается в своем письме), она имела полное право не принимать девочку в школу. Из официального ответа Управления образования и молодежной политики администрации Балахнинского района: «В нарушение ст. 19, ст. 52 Закона РФ «Об образовании»… Оля Л. была принята в школу по заявлению Елисеевой И. А., не являющейся законным представителем ребенка. Несовершеннолетняя Оля Л. посещала занятия и получала оценки». В свете этих фактов как-то странно читать фразу из письма Галины Николаевны: «Возникает вопрос: почему ребенок в нашей стране, независимо от места жительства, лишен права на получение среднего образования в нарушение Закона об образовании?».

Итак, Оля училась, а облеченные полномочиями лица тем временем выясняли, почему девочка на момент поступления в балахнинскую школу оказалась без родителей или законных представителей. В соответствии со ст. 64 Семейного кодекса РФ защита прав и интересов детей возлагается на их родителей. Родители являются законными представителями своих детей и выступают в защиту их прав и интересов в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами без специальных полномочий. Роль законного представителя ребенка принадлежит также и лицам, заменяющим родителей в установленном законом порядке, при предъявлении соответствующего документа.

В первую очередь информацию о ребенке, которого привела в школу чужая женщина, администрация школы направила в районное Управление образования для прояснения дальнейшей судьбы Оли, что предусмотрено ст. 122 Семейного кодекса РФ. Это, кстати, и обязанность школ – участвовать в судьбе несовершеннолетнего, попавшего в трудную жизненную ситуацию, и для этого в штатном расписании введена должность социального педагога. Потому и основная часть работы по установлению статуса людей, участвующих в воспитании девочки, а впоследствии и обвинения Галины Николаевны в плохом отношении к их семье пали на социального педагога школы №14 Нину Валерьевну Кузнецову.

В своем письме бабушка пишет: «Документы в школе были приняты, и девочка приступила к учебе, стала получать хорошие и отличные оценки. Дальше начались наши мытарства. Несмотря на то что директор школы №14 Перецкая А.М. дала согласие на учебу девочки, социальный педагог школы Кузнецова Н.В. обвинила нас в преступлении (видимо, с ее точки зрения – это желание ребенка учиться). Нам хотя и разрешили посещать занятия, категорически отказали в аттестации ребенка за 5-й класс, сказав, что она учится незаконно. Мне пригрозили отправкой ребенка в социальный приемник-распределитель, если я срочно не оформлю опекунство над девочкой. Как мне объяснили, «до выяснения всех обстоятельств». Разумеется, ни о каком сочувствии и сострадании не было и речи. Буква инструкции оказалась для социальных работников сильнее сломленной психики ребенка, потерявшего маму. Они готовы окончательно травмировать девочку, вырвав ее из теплой, родной семьи в казенный распределитель. А я оказалась без вины виноватой, что не успеваю за неделю оформить 18 (!) документов для опекунства над внучкой».

Уверена, что те, кто занимается оформлением опеки, сами заметят несоответствие между словами бабушки и тем, как эта процедура проходит на самом деле. Думаю, что и в Балахне, зная весь механизм, вряд ли требовали документы об опекунстве в столь короткий срок. Сомневаюсь и в словах Галины Николаевны по поводу «социального приемника-распределителя», поскольку такой организации по сути не существует. Вообще приемник-распределитель – это учреждение, куда помещают детей-правонарушителей, поэтому в ситуации с Олей об этом даже и речи не могло быть. Более достоверной была бы, возможно, прозвучавшая из уст педагогов фраза об определении девочки в социально-реабилитационный центр, но это только в том случае, если бы ни бабушка, ни отец не воспользовались своими правами заботы о ребенке.

Что касается социального педагога школы, то Кузнецова, выполняя свои обязанности, выясняла в беседе с Ириной Анатольевной случившееся с Олей, где ее родители и другие родственники, статус самой Ирины Анатольевны и почему девочка живет у нее. Также выполняя свои обязанности, Нина Валерьевна присутствовала на заседании Комиссии по делам несовершеннолетних, где рассматривался вопрос о ситуации с Олей, Л. Кузнецова вместе со специалистами отдела опеки районного управления образования устанавливала контакты с отцом и бабушкой девочки. По словам главного специалиста отдела опеки районного управления образования Валентины Гориной, речь шла о форме устройства ребенка, то есть троим взрослым предложили определиться: или Оля живет с папой, или под опекой кого-то из людей, участвующих в ее воспитании, – бабушки Галины Николаевны Хрусталевой или Ирины Анатольевны Елисеевой. Из официального ответа Управления образования и молодежной политики администрации Балахнинского района: «При телефонном разговоре бабушка Хрусталева Г.Н. пояснила, что для установления опеки требуется подготовить очень много документов и в ближайшее время (в течение 8 месяцев или года) она оформлением опеки заниматься не сможет, мотивируя это состоянием здоровья и объемом подготовки документов. Одновременно состоялся разговор с отцом ребенка.., который был готов взять ребенка на воспитание и вскоре приехал за дочерью».

Из письма бабушки: «Педагог» Кузнецова потребовала, чтобы по инструкции к ребенку приехал отец, а директор школы заверила, что в таком случае девочку оставят до конца учебного года в школе №14. Отец бросил все дела и приехал из Петербурга в Балахну. Без объяснения причин ему выкинули документы на ребенка и посоветовали поскорее убраться из города (отец собирался побыть в Балахне и жить с дочкой до конца учебного года)».

В школе про эти события рассказывают иначе, чем изложено в письме, и тот факт, что папа пробыл в Балахне несколько дней, больше подтверждает не бабушкину версию. Из официального ответа Управления образования и молодежной политики администрации Балахнинского района: «Он (папа Оли – И. М.) в течение нескольких дней находился в Балахне и дважды был в школе, где состоялась его встреча с классным руководителем, завучем школы, социальным педагогом. (…) Оля была рада встрече с отцом и обрадовалась, что поедет с ним в Санкт-Петербург. Никакого давления со стороны руководства школы на отца и на ребенка оказано не было. 17.03.2008 года документы ребенка по заявлению отца школой были ему выданы на руки, и Оля Л. уехала проживать к нему в г. С.-Петербург».

Слова вышеприведенного документа подтверждают и очевидцы встречи Оли с отцом, когда она, увидев его, сама предложила: «Папа, поедем домой!» По словам педагогов, с которыми отец Оли разговаривал в школе, он не собирался оставаться в Балахне до мая, потому что отпросился с работы всего на несколько дней для поездки в Нижегородскую область. Скорее всего, решение самой дочери и избавило его от выбора – оставить Олю здесь или увезти с собой. Впрочем, это лишь мои предположения, потому что, к сожалению, мне не удалось поговорить с отцом лично. Тем не менее в школе остались и заявление, написанное собственноручно отцом Оли, и приказ о выбытии девочки из школы №14 на основании заявления законного представителя. А отец получил на руки личное дело ученицы, переданное Ириной Анатольевной при приеме, и ведомость с текущими оценками Оли, которые ей были выставлены за две недели учебы в балахнинской школе. Последнее, кстати, еще раз подтверждает, что Олю никто не лишал права на получение образования.

Мейчас Оля живет с бабушкой, окончила пятый класс в одной из школ Ярославля. Как сообщила мне Галина Николаевна, «идет процесс оформления опекунства».

Вроде конфликт исчерпан, но почему он вдруг появился? А может, это не конфликт бабушки и конкретной школы? Возможно, его истоки надо искать гораздо глубже, в самой семье? Мы не вправе копаться в этом, но возникает вопрос – почему внутренние противоречия отдельных людей больно ударяют по судьбам других, затрагивая их только потому, что они хотели помочь или честно выполняли свои обязанности? А если бы директор школы оказалась не таким сердечным человеком и отказала бы в приеме Оли? Возможно, у бабушки возник бы другой повод написать жалобу в вышестоящие инстанции, но в этом случае школа осталась бы невиноватой, потому что по закону, следуя той же букве инструкции, в любой другой школе при таких обстоятельствах ребенка на обучение не приняли бы.

Можно ли было избежать тех разбирательств, которые велись в Балахне по отношению к семье Оли? Безусловно, если бы люди, участвующие в судьбе девочки, с самого начала следовали той же букве закона. Во-первых, можно было бы в самом Петербурге прийти в органы опеки, где папа, как законный представитель дочери, написал бы заявление, и с его согласия Ирина Анатольевна получила бы право представлять интересы Оли на оговоренное время. Тогда и в Балахне с таким документом она участвовала бы во всех действиях по отношению к девочке на законных основаниях. Такой же – нотариально передать свои полномочия этой семье – могла быть и вторая попытка, когда папа уже находился в Балахне. И если бы не юридическая неграмотность бабушки, папы и Ирины Анатольевны, этого журналистского расследования и не было бы. Как не было бы и писем Галины Николаевны в самые разные инстанции, где теперь школа вынуждена доказывать, что права несовершеннолетней Оли Л. в части предоставления обязательного общего образования не были нарушены.

Балахна, Нижегородская область