Зайчик в империи зла

Небольшая подростковая повесть Евгения Ельчина «Сталинский нос», как и недавняя книга для школьного возраста Ольги Громовой «Сахарный ребенок», посвящена теме Большого террора 1930‑х гг. Сюжет драмы вымышленный, но сам автор говорит о важности ее документальной составляющей и о своем желании донести историческую истину до молодого поколения. Открыв произведение, мы видим, что стиль прозаика рассчитан на совсем юного, не подготовленного к серьезному чтению читателя (несмотря на указанный старший школьный возраст). Такая особенность объясняется тем, что книга о советской истории изначально писалась для иностранных детей, мало погруженных в отечественные реалии. Дело в том, что Ельчин – англоязычный писатель и художник российского происхождения, и эта вещь 2011 года – его дебют на родине.

За рубежом автор известен автобиографической книгой для семейного чтения «Вундеркинд под столом», посвященной ленинградскому детству конца 50‑х и проблемам взросления ребенка из интеллигентной семьи. Мама видит в сыне хореографа, папа – ученого, прародители – героя нации, а он просто мальчик, любящий рисовать в тишине. В центре сегодняшнего текста – судьба москвича Саши Зайчика. Сын идейного вдового чекиста, мальчик живет чуть лучше всего остального населения удушливой коммуналки и восторженно мечтает о торжестве социалистического строя по всему миру. Пока не выясняется, что его папа точно такой же «враг народа», как и отцы его одноклассников – чудаковатого еврея-ботаника Борьки Финкельштейна и подлого хулигана Вовки Собакина.

Название повести отсылает нас к «Носу» Гоголя, да и в книге на уроке литературы подозрительный в отношении лояльности к советской власти педагог разбирает именно эту вещь. Элементы гротеска, фантасмагории, абсурда – главные художественные приемы Ельчина, хотя в целом он реалист. Мистика – призрак вождя в чулане, химера «вочеловечившегося» отбитого носа – скорее болезненное порождение потрясенного сознания ребенка. Мир, предстающий перед нами, конечно, сгущен, имеет черты антиутопии, мы вспоминаем «1984» Оруэлла и «451 градус по Фаренгейту» Брэдбери. Хотя книга, как кажется, будет читаться ребенком 12-14 лет, а в этом возрасте дети редко знакомы с классикой западноевропейской фантастики. Будем думать, нынешний подросток слышал, что такое Лубянка, НКВД, враг народа, пионерия и коммуналка. Иначе текст Ельчина попадет в список книг по истории, рекомендованных для старших классов, но оставшихся достоянием «углубленки».

Как в «Ревизоре» Гоголя, в повести нет положительных персонажей, по крайней мере пока мальчик пребывает в официальном пространстве. Каждый герой по-своему негодяй, таковыми их сделали страх, меркантильность, крайняя идейность. Щипачев и его супруга оправдывают свою осведомительскую деятельность необходимостью кормить детей, Сашина тетка отказывается от племянника из-за страха ареста, чекист Зайчик и сам не знает, когда его рвение по очищению государства от «вредителей» переросло в сомнение, возможно, когда его жена была расстреляна как иностранный шпион. Если Собакин просто подлый человек, а классная руководительница – двуликий Янус, то директор школы готов закрыть глаза на все ради руководящего поста. Живую, непомраченную душу мы встречаем только в тюремной очереди, когда Саша ищет информацию о папе. Конечно, такой образ тоталитарного мира 30‑х представляется доведенным до крайности, потому что, как писал Булгаков, даже и в сердца таких людей порой стучится человечность.

Несмотря на маленький объем, сюжет «энциклопедически» включает большое количество болевых эпизодов. Это ночной арест отца, действие системы доносительства, отвержение социумом члена семьи новоиспеченного «врага народа», неоднозначное поведение «друзей» вчерашнего безупречного коммуниста, внезапные превращения двуличных педагогов, тройная мораль даже совсем юных учащихся. Пародийный элемент, вызывающий нервный смех, – противоядие от шока. Воплощение зла – Собакин – с наслаждением возит пионерский штандарт в грязи, отбитый нос вождя обнаруживается чекистами в ящичке одинокой учительницы, как припрятанное любовное послание, помрачившийся Финкельштейн объявляет себя виновным во всех чужих преступлениях, что физически невозможно, но ничуть не смущает удовлетворенного таким универсальным решением директора. Последний с облегчением отдает его вестникам ада и «закрывает вопрос». Довольно зловещий, недетский поворот, но и в «Носе» Гоголя забавного мало!

Советское пространство 30‑х представлено в книге глазами человека, не сумевшего найти положительных черт в коммунистическом укладе, конечно, это взгляд однобокий. Но поставленную перед собой задачу – демонстрацию абсурдности, самоубийственности и фатальности механизмов сталинского террора – Ельчин выполняет. Мрачный мир показан в смягченной форме – нет сцен расстрелов, допросов, показательных процессов. Все происходит «где-то там». Реальные пространства – это коммуналка на 48 человек и средняя школа №37. Еще Красная площадь, куда в отчаянии бежит мальчик в поисках ответов. Единственная трагическая сцена «лицом» – сумасшествие Финкельштейна, со смехом лжесвидетельствующего о себе как о враге народа и осквернителе бюста вождя. Несмотря на очевидную неблагосклонность автора к советскому периоду истории родины, его, видимо, беспокоит свое представление о долге перед ней – стремление поделиться если не личным опытом, то выводами.

Евгений Ельчин. Сталинский нос. – М. : Розовый жираф, 2023. – 2‑е изд. Пер. с английского Ольги Бухиной и Евгения Ельчина. – 176 с.