Зачем солдату “Записки охотника”? Тема судьбы в творчестве Тургенева и Хемингуэя

В июле прошлого года исполнилось сто лет со дня рождения Эрнеста Хемингуэя. Неужели сто? Трудно представить себе эту дату по отношению именно к Хемингуэю: для тех, чья юность приходится на 60-е годы, он навсегда останется современником.

Теперь эта постаревшая молодежь сама ровесница того Хемингуэя – романтического героя, “культового писателя” поколения, а магия его личности остается в сердце почитателей и читателей его книг. Итак, Россия узнала о Хемингуэе лишь во второй половине уходящего века, хотя он начал писать намного раньше. А какое место в его душе занимала Россия? И был ли знаком американский писатель с ней? Перевернем страницы воспоминаний и вернемся в 1918 год.

Париж. Молодой солдат американской армии Эрнест Хемингуэй в самый разгар весны приезжает сюда в первый раз. “Мы были тогда очень бедны и очень счастливы…” – так позже закончит свой рассказ о жизни в Париже (“Праздник, который всегда с тобой”) писатель. Очарованный вечным городом, он идет в книжный магазин Сильвии Бич на улице Одеон в Латинском квартале (магазин принадлежал фирме “Шекспир и Ко”, теперь его филиал работает и в Москве) и просит выдать ему (там было принято выдавать литературу на дом под залог) книги… Тургенева, Толстого, Достоевского и Чехова БЕЗ залога: денег нет. Сильвия Бич с пониманием отнеслась к молодому американцу. Хемингуэй получил все, что просил.

Но почему, это было подчеркнуто не раз, он просил книги именно в ТАКОМ порядке? Почему Тургенев занял первое место? Соблазнительно предположить, что Хемингуэй начал свое знакомство с русской литературой в Париже с книг Ивана Сергеевича потому, что здесь тоже некогда жил, любил и творил Тургенев. Но скорее всего разумнее было бы найти объяснение в другом: в Америке в свое время были весьма популярны “Записки охотника”, они нашли отклик в душах борцов за равноправие негров. Как знать, ответ теряется в лабиринтах времени, но то, что Тургенев живет в душе молодого писателя, несомненно. Судите сами, в 1926 году Хемингуэй пишет романтическую повесть “памяти великой нации”, которой дает название… “Вешние воды”.

Знакомое название, не так ли?! Только Тургенев написал свои “Вешние воды” на склоне лет, Хемингуэй же ими начинает свою жизнь в литературе. Но заимствовано только название. Больше никаких аналогий или совпадений. Более того, роман Хемингуэя принято считать пародией на творчество его современников, собратьев по перу: знаменитых в те годы в Париже Гертруды Стайн и Шервуда Андерсона, вокруг которых крутился вихрь парижской богемы и в который были втянуты тогда начинавшие, а теперь-то такие блистательные “перья”, как Френсис Скотт Фицджеральд, Джон Дос Пассос, Форд Мэрдок Форд. Можно сказать, безжалостно Хемингуэй пародирует их – молодость нередко безжалостна. Но, видимо, тогда начинающему писателю было это необходимо, как самоутверждение в литературе, для утверждения своего литературного стиля, собственных гуманистических ценностей. Что же раздражает молодого писателя? Его раздражают пустословие и бездумное жонглирование словами высокого слога, он высмеивает военщину и восхваление доблестей разного рода, которые нередко звучали в этом кругу.

Итак, в Париже Хемингуэй только учится мастерству, и в этом ему помогают русские писатели. И среди них самый любимый – Тургенев.

Будучи признанным и всемирно известным мастером, Хемингуэй вновь и вновь обращается к “тургеневской теме”. Открываем роман “И восходит солнце…”, главу XIV и видим…томик “Записок охотника” в руках главного героя Джейка Барнса, с которым тот никогда не расставался. Он постоянно перечитывает те самые две страницы, которые когда-то, видимо, потрясли самого автора. Не одно поколение серьезных литературоведов пытается расшифровать, что же привлекло героя хемингуэевского романа в “Записках охотника”: рассказ о притягательной незнакомости России или великолепие природы, “смотрящее” со страниц тургеневских рассказов. Что же в первую очередь? Открытие таланта во внешне неказистом человеке (“Певцы”) или страсть, вспыхивающая в сердце человека, уходящего из жизни (“Уездный лекарь”)? А может быть, пронзительный рассказ о том, как умирают русские люди (“Смерть”)? Очевидное: одна из главных “тургеневских тем” – тема утраты, столь постоянная во всех романах, повестях и рассказах великого русского писателя является “магистральной” и в романе “И восходит солнце…”, как, впрочем, и во всех других произведениях американского писателя. И Джейк Барнс, размышляющий о долготерпении и покорности судьбе, о жизни, “несущей в себе смерть”, – это ли не прямое продолжение “тургеневской темы”, этой вечной темы мировой литературы, которую мы унесем в век наступающий непременно, потому что без нее не может быть человека размышляющего о жизни и ее смысле…

Натали ДОРЕ, Валерия ПОЗНЯК