Забота об образовании остается в центре внимания

Символично, что, завершая свое пребывание на президентском посту, Дмитрий Медведев счел необходимым поговорить с педагогами. На встречу с ними в Санкт-Петербург приехали вице-мэр Москвы Ольга Голодец, член Общественной палаты РФ Тина Канделаки, Уполномоченный при Президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов, директор ЦО №548 Ефим Рачевский, ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов, проректор ВШЭ Исак Фрумин, ректор Московского института стали и сплавов Дмитрий Ливанов, ректор МИОО Алексей Семенов, помощник Президента РФ Аркадий Дворкович, руководитель Рособрнадзора Любовь Глебова. Речь шла о Стратегии-2020, о формировании политики в сфере образования, о зарплате, статусе и имидже учителя, об улучшении его труда, о ЕГЭ, о создании саморегулируемой организации директоров школ – корпорации, которая бы определяла лучших и освобождалась от худших, имела бы полномочия по аттестации, по сертификации различных стажировочных площадок.

Ефим РАЧЕВСКИЙ, директор ЦО №548: – Образовательная система страны приобрела явные признаки инновационных напряженностей. Мы хотим все сделать быстро и сразу. При этом есть точные данные, что для преобразования в одной отдельно взятой школе надо 9 лет, а в начальной – 7 лет. На вопрос, сколько надо, чтобы провести преобразования во всей Российской Федерации, ответить очень сложно. Тем не менее в нашей системе есть некие элементы, преобразование которых может повлечь за собой изменение всей системы.Я нахожусь в сложной ситуации, поскольку в какой-то степени представляю широкий экспертный круг тех, кто работал над Стратегией-2020, «Открытое правительство», и у меня есть несколько очень простых выводов. Но приведу один, на мой взгляд, веселый пример. У детей весенняя усталость, им хочется спать, поэтому я отменил домашние задания (у меня начальная школа большая, почти 600 детей). И пошли скандалы, инициированные родителями. Один известный всем нам коллега Майоров – его внук у меня учится – говорит: «Мультики дома кончились. Я не знаю, чем занять ребенка». Воспитатели ГПД боятся скандалить, но не знают, что им делать, потому что не используют иной формы, кроме самоподготовки. То есть в итоге у учителя появился дополнительный ресурс времени – еще 15-20 минут, когда надо было бы проверять тетради, этот ресурс он начал использовать по-другому. С четверга я позволил опять ввести домашнее задание. Все происшедшее – яркий пример того, как маленький шаг может изменить систему. Если мы сконцентрируем внимание на явных факторах влияния (и тут, например, директорский корпус действительно очень важный элемент, с которого все в образовании начинается), то может возникнуть саморегулирующаяся организация и даже получить конкретное название – союз директоров школ России. Сейчас я даже подумываю о том, кто мог бы возглавить такую организацию, это мог бы быть, например, директор из Санкт-Петербурга, поскольку питерская команда отличается умением находить решения. Создание такого референтного профессионального сообщества, как союз директоров, на мой взгляд, позволило бы сделать профессиональную рефлексию и наметить очень конкретные, практико-ориентированные шаги. В связи с этим я даже подсчитал: в России 47 тысяч школ, каждый директор скинется на членский взнос по тысяче рублей – будет 47 миллионов, и уже можно активно работать. Я полагаю, что создание подобной структуры, во-первых, позволит избавиться от идиотизма в нашей практике, связанного, допустим, с аттестацией учителей, с аттестацией школ. Мы с Ярославом Кузьминовым заехали в питерский филиал Высшей школы экономики, где готовят магистров – директоров школ. На мой взгляд, самое существенное в этом шаге определение того, кто такой директор школы – педагог или менеджер. Это ужасная, бессмысленная дилемма. Я всегда провожу аналогию: лучший летчик в дивизии ее командир, так и в школе не может быть «голый» менеджер, то есть не педагог, исключительно эффективным управленцем, и это совершенно точно. Есть яркий пример (я Вышку привожу в пример) – прецедент: на базе классического университета создана магистратура для директоров, для будущих управленцев, в качестве педагогов туда привлечены лучшие директора Москвы. Надоели абстрактные курсы повышения квалификации, нужны практико-ориентированные стажировочные площадки, где можно посмотреть успешную школу. Два дня, проведенные в такой школе, дают намного больший эффект, чем два месяца с отрывом от производства с прослушиванием лекций. Еще мне кажется, что очень важен смысл эффективного контракта с директорами. Я полагаю, что с учетом того, что возраст директоров и школьных педагогов в нашей стране в целом достаточно высокий, переход на временный контракт с директором школы  достаточно эффективная вещь.По-моему, 15 процентов российских педагогов имеют возраст меньше 30 лет, но есть колоссальный кадровый резерв в виде молодых учителей, мы их не можем взять на работу по той причине, что в школе уже работают люди, которым за 70. (Они разные все, есть у меня 70-летний математик, который даст фору любому 25-летнему). Есть конкретное предложение, но оно, по всей видимости, может повлечь за собой какие-то изменения в трудовом законодательстве: с учителями, достигшими пенсионного возраста, перейти на трехлетний контракт. Это создаст, на мой взгляд, достаточно эффективную ситуацию, люди будут стараться повышать свою компетентность, для того чтобы этот контракт продлить. Учителя Франции и Германии с удовольствием уходят на пенсию, но там большая пенсия, а у нас небольшая. Люди будут держаться за свои места, но держаться эффективно. Может быть, эта мера будет непопулярной, но мы забываем, что у учителей есть преимущества, например, два месяца отпуска. Мало есть у нас профессий, которые имеют такой отпуск, пенсию по выслуге лет. Если девушка оканчивает институт в 22 года, то в 47 получает пенсию уже со льготами, поэтому, мне кажется, такие решительные шаги не сразу, а основываясь на принципе постепенности, могли бы дать серьезный эффект.Еще одна существенная проблема: по разным данным, в России примерно 20 процентов школ можно отнести к категории слабых. У учредителей ресурсов никогда не хватит на внимание ко всем школам. Блестящий, на мой взгляд, прецедент создала Москва. У нас есть теперь электронная запись детей в первый класс, но она показала, что в 82 школы Москвы родители не хотят отдавать своих детей. Учредитель начинает разбираться, в чем причина этого, и это пример прозрачности, аналогичный той прозрачности, которую дает ЕГЭ. (Что касается ЕГЭ, то население, которое активно его поддерживает, самая репрезентативная категория – старшеклассники, и та часть родителей, которая попробовала, что это такое. Они перестали бояться ЕГЭ.)В связи с этим есть предложение от всех моих коллег. Я думаю, можно применить к сильным школам принцип: свобода в обмен на результаты, чтобы учредитель смог сконцентрировать ресурсы на помощи слабым школам. Ярослав КУЗЬМИНОВ, ректор НИУ «Высшая школа экономики»: – Во-первых, нужно прекратить обсуждать улучшение, надо обсудить изменение системы образования. Нужны «дорожные карты». Ключевая проблема – это, конечно, ресурсы, и ресурсов можно выделить четыре вида. Первый ресурс – это эффективный контракт учителя, зарплата и в то же время восстановление профессиональной морали. Ведь это обязательства государства по отношению к учителю, и это обязательства еще и учителя, профессионального сообщества по отношению и к ученикам, и к нанимателям. Второй – новая образовательная среда: информация, оборудование, пространство, в котором мы учим детей. Третий – это менеджмент. Менеджмент – самый большой дефицит, и мы сейчас находимся вообще в уникальной ситуации, когда возможность реструктуризации и реформы в образовании ограничиваются в первую очередь не деньгами, не зданиями, а наличием адекватных команд менеджеров. Мы стали обсуждать с Сергеем Собяниным, с Ольгой Голодец поручения Дмитрия Медведева, каким образом можно оптимизировать сеть вузов в Москве. Пришли к выводу – давайте найдем управляющие команды. Поэтому проблема директора школы, ректора вуза чуть ли не ключевая сейчас в образовании. И, наконец, четвертый тип ресурсов – проекты и программы, поддержка талантов, слабые школы, новые кадры. Мы под руководством Аркадия Дворковича проделали определенную работу, президент утвердил концепцию выявления и поддержки талантливых людей. В принципе в нашей работе над концепцией боролись два не взаимоисключающих, но очень ярко выраженных подхода. Первый – поддержка самых-самых, то есть спецшкол. Наиболее ярко это сформулировано в так называемом Колмогорском проекте. Второй – возможность найти, способность дать раскрыться таланту максимально широкого количества людей. На самом деле легко сказать, что и то и другое правильно, но есть довольно болезненная точка пересечения этих подходов. Это так называемые продвинутые элитарные школы, не спецшколы при МГУ, а обычные гимназии, где обычно в два раза больше финансирование. Как с ними быть? Есть попытки некоторых губернаторов действительно уравнительно подойти к этому делу, мы проводили опрос населения, и оно довольно жестко говорит: «Нет, всем надо поровну». С другой стороны, очень легко разрушить то, во что мы уже вложились, те школы, где лучшие учителя, где сильные коллективы, но потом тяжело будет восстанавливать. Вывод: на наш взгляд, не нужно ничего разрушать, нужно постепенно подтягивать финансирование всех школ к этому уровню, но не снижать финансирование сильных школ, иначе мы потеряем просто лучших из учительского корпуса. В чем здесь нужны изменения? Отбор в эти школы должен быть прозрачным, потому что у нас сейчас соревнуются не таланты, а родители, их связи, иногда деньги, и здесь нужны реальные изменения.Есть проблема слабых школ. У нас порядка 20 процентов школ дают до 50-60 процентов всех двоек, то есть это реально проблемные школы. Попавший в такую школу ребенок становится на плохую траекторию – и образовательную, и карьерную, и жизненную. Совершенно очевидно, что в таких школах в первую очередь нужны изменения, применение повышенного норматива не только к 10-25 процентам элитарных школ, но и к тем 15-20 процентам школ, которые показывают самые плохие и самые слабые результаты.В школу необходимо привлекать амбициозных людей, нацеленных на рост. Не большее количество мужчин и женщин, не большее количество молодых и старых, а просто больше амбициозных людей, потому что в конечном счете это будет формировать амбиции тех, кто в школе учится. В этом отношении, если мы посмотрим на то, как организована карьера учителя, то увидим, как плохо она организована. Учитель приходит, осваивает какие-то компетенции, а дальше он оказывается фактически на ровной площадке и считает, что получает от работы самоудовлетворение. Каждый человек творческой профессии получает самоудовлетворение, но в некоторых творческих профессиях есть все-таки и внешние признаки профессионального роста.Сегодня много споров по поводу слияния школ. Что даст их укрупнение? Межшкольные кафедры, которые объединяют учителей-предметников в профессиональную ассоциацию учителей-предметников, профессиональную мобильность, единую национальную базу учителей с учетом профдостижений, программы иностранного языка для действующих учителей. Но надо подумать над тем, чтобы ввести некие профессиональные звания, например, учитель, старший учитель, ведущий учитель, а дальше – доцент и профессор, с тем чтобы профессор имел часть нагрузки в университетах. Школьные директора Ефим Рачевский и Геннадий Мокринский – доценты Высшей школы экономики. Я думаю, что в очень большой степени это поможет тем, кто хотел бы остаться и развиваться в профессии, при этом нужно достроить систему ученых степеней педагогическими степенями: магистр педагогики, кандидат педагогики, доктор педагогики.У Стругацких есть замечательный роман про хороший коммунизм (по-моему, «Полдень, ХXII век»), там сказано, что большинство мирового совета составляют учителя и врачи. Мне кажется, действительно, хороший учитель – очень хороший кандидат на управление обществом. Может быть, учителя должны были бы составить важную часть кадрового резерва для выдвижения в органы исполнительной и законодательной власти на всех уровнях? Мы можем давать учителям пакет компетенций в области государственного и муниципального управления, права, социологии, экономики, при этом должно быть два направления карьеры учителя, условно говоря, профессиональное и публичное (общественное).Ольга ГОЛОДЕЦ, заместитель мэра Москвы по социальной политике: – Сегодня спрос на школьное образование и чувствительность населения к школьному образованию огромны. Мы видим зрелость общества, абсолютную разумность родителей, педагогов и даже детей по отношению к этой реформе, которая очень своевременна. Мы должны очень внимательно сейчас относиться к детскому времени и к результатам образования. Это время должно быть четко распределено во всей системе образования. У нас есть часть образования, которой мы уделяли до сих пор недостаточно внимания, это дошкольное образование, преемственность дошкольного и школьного образования. У нас дети, если говорить откровенно, в первый класс приходят все умеющие читать. Мы в первый класс приводим, говорим: «Здравствуйте, ребята». Открываем перед ними букварь и начинаем с ними изучать буквы, которые сегодня все дети знают в три года. Мы сегодня пошли по другой системе, слияние дошкольных и школьных образований дает нам уникальный шанс. Мы должны сделать нормальную программу образования: обучение грамоте, обучение тем навыкам, которые можно дать ребенку только в этом возрасте. Говорят, что если ты научился ездить на велосипеде в возрасте 5-6 лет, то ты будешь ездить на велосипеде всю жизнь, а если ты не научился чему-то вот именно в это время, то время упущено навсегда. Поэтому программу, начиная с четырехлетнего возраста и до четвертого класса, нужно внимательно пересмотреть и, рационально используя детское время, дать детям те навыки и то представление о мире, которые станут для ребенка стартовыми. Это первая тема, над которой мы сейчас очень много работаем и с директорами, и с администрациями, и я думаю, что у нас это получится.Незаслуженно забытыми оказались некоторые предметы. У нас ребенок в течение школьного курса 498 часов тратит на музыку, а результаты обучения музыке никто вербализировать не может, поэтому мы должны себе очень четко сказать по каждому предмету, какую цель мы ставим, отведенное на него время должны наполнить смыслом для ребенка, для его будущей жизни.Согласна, что нам необходимо работать со средствами массовой информации не только в плане повышения престижа школьного учителя. Должен появиться новый образ культурного, образованного, грамотного, мудрого человека, который стал бы безусловным авторитетом для детей, для родителей. Вопросы профессионализма, трудолюбия, каких-то правильных человеческих ценностей, безусловных в нашей культуре, в нашей российской культуре, должны более четко произноситься, но не в лоб, это должно быть интересно, это должно быть увлекательно. Иногда дети очень гордятся тем, что у них получается, но, например, уговорить телеканалы показать хороший детский хор практически невозможно. На фестивале каких-то детских коллективов СМИ можно удержать две минуты, я понимаю, что создать об этом историю, удержать зрителя трудно, но такие истории нужны для того, чтобы мы понимали, для чего учимся, для чего работаем, какими видят родители своих детей и каково их будущее.