За тысячу солнцеворотов Миллениум

Процессия странников, мудрецов, прорицателей, дервишей, калик перехожих и др. Звуковое оформление.

Главный странник:
Жизнь – пустыня, по ней мы бредем нагишом.
Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!
Ты для каждого шага находишь причину –
Между тем он давно в небесах предрешен.

Главный прорицатель:
Мы бродили всю жизнь по горам и долам,
Путь домой находили с грехом пополам.
Но никто из ушедших отсюда навеки
Не вернулся обратно, не встретился нам.

Главный мудрец:
Месяца месяцами сменялись до нас,
Мудрецы мудрецами сменялись до нас.
Эти мертвые камни у нас под ногами
Прежде были зрачками пленительных глаз.

Главный дервиш:
Мы уйдем без следа – ни имен, ни примет.
Этот мир простоит еще тысячи лет.
Нас и раньше тут не было – после не будет.
Ни ущерба, ни пользы от этого нет.

Калика перехожий:
Те, кто верует слепо, пути не найдут.
Тех, кто мыслит, сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
“О невежды! Дорога не там и не тут!”

Хор странников, мудрецов, прорицателей, дервишей, калик перехожих и др. исполняет “Благовест”. Открывается занавес. В глубине сцены три большие овальные рамы на возвышении, в них видны действующие лица во фрагментах декораций и костюмах соответствующего времени с надписями: Омар Хайям (1040-1112), Вильям Шекспир (1564-1616), Александр Пушкин (1799-1837). В момент исполнения одного из персонажей он высвечивается лучом прожектора, звуковой фон соответствующего времени. Процессия садится на пол по-восточному спиной к залу. На каждое четверостишие гул одобрения толпы.

Хайям:
В мир пришел я, но не было небо встревожено.
Умер я, но сиянье светил не умножено.
И никто не сказал мне – зачем я рожден
И зачем второпях моя жизнь уничтожена?
* * *
Ты коварства бегущих небес опасайся.
Нет друзей у тебя, а с врагами не знайся.
Не надейся на завтра, сегодня живи.
Стать собою самим хоть на миг попытайся.
Выходит из рамы.
* * *
За мгновеньем мгновенье – и жизнь промелькнет…
Пусть весельем мгновение это блеснет!
Берегись, ибо жизнь – это сущность творенья.
Как ее проведешь, так она и пройдет.
* * *
Ты задался вопросом: что есть Человек?
Образ божий. Но логикой бог пренебрег:
Он его извлекает на миг из пучины –
И обратно в пучину швыряет навек.
Исполняется “Кто мы?..”
* * *
Коль можешь, не тужи о времени бегущем,
Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.
Сокровища свои потрать, пока ты жив;
Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.
* * *
Тайны мира, что я изложил в сокровенной тетради,
От людей утаил я своей безопасности ради.
Никому не могу рассказать, что скрываю в душе,
Слишком много невежд в этом злом
человеческом стаде.
* * *
Зачем копить добро в пустыне бытия?
Кто вечно жил средь нас? Таких не видел я.
Ведь жизнь нам в долг дана, и то – на срок недолгий,
А то, что в долг дано, не собственность твоя.
* * *
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно!
Вот последняя правда, открытая мной.
* * *
Где теперь эти люди мудрейшие нашей земли?
Тайной нити в основе творенья они не нашли.
Как они суесловили много о сущности бога, –
Весь свой век бородами трясли – и бесследно ушли.
* * *
Друг, не тужи о том, чего уж нет,
Нам светит дня сегодняшнего свет.
Всем завтра предстоит нам путь безвестный.
Вослед ушедшим за семь тысяч лет.

Исполняется “О жизнь!..” После исполнения все встают. Хайям вновь уходит за раму и застывает. Процессия движется по просцениуму в темных плащах с капюшонами.

Главный странник:
Когда и впрямь старо все
под луной,
А сущее обычно и привычно,
То как обманут жалкий
ум людской,
Рожденное стремясь родить
вторично!

Главный прорицатель:
О, если б возвратиться хоть
на миг
За тысячу солнцеворотов
сразу
И образ твой найти средь
древних книг,
Где мысль впервой в письме
предстала глазу.

Главный мудрец:
Тогда б узнал я, как в былые дни
Дивились чуду твоего явленья,
Такие ль мы, иль лучше, чем они,
Иль мир живет, не зная измененья.

Главный дервиш:
Но я уверен – прежних дней умы

Все:
Не столь достойных славили, что мы!

Все вскидывают руки в направлении Шекспира, затем медленно опускают, встают спиной к залу, чуть склонив головы, накрытые капюшонами.

Шекспир:
Как волны набегают на каменья
И каждая там гибнет в свой черед,
Так к своему концу спешат
мгновенья,
В стремленьи неизменном –
все вперед!
Родимся мы в огне лучей
без тени
И к зрелости бежим; но
с той поры
Должны бороться против злых
затмений,
И время требует назад дары.
Ты, Время, юность губишь
беспощадно,
В морщинах искажаешь
блеск красы,
Все, что прекрасно, пожираешь
жадно,
Ничто не свято для твоей косы.
И все ж мой стих переживет
столетья:
Так славы стоит, что хочу
воспеть я!

Выходит из рамы.
* * *
Измучась всем, я умереть хочу.
Тоска смотреть, как мается
бедняк,
И как шутя живется богачу,
И доверять, и попадать впросак,
И наблюдать, как наглость
лезет в свет,
И честь девичья катится ко дну,
И знать, что ходу совершенствам нет,
И видеть мощь у немощи в плену,
И вспоминать, что мысли
замкнут рот,
И разум сносит глупости хулу,
И прямодушье простотой слывет,
И доброта прислуживает злу.
Измучась всем, не стал бы
жить и дня,
Да другу трудно будет без меня.
* * *
Зачем с пороком в дружбе он
живет
И обеляет низкое бесчестье?
Зачем грехам он воздает почет,
Им позволяя быть с собою вместе?
Зачем румяна ложной красоты
Стремятся быть румянцем
свежей кожи?
Зачем хотят поддельные цветы
С его живыми розами быть
схожи?
Зачем хранит его до этих дней
Все силы промотавшая природа?
Былых богатств не только
нет у ней –
Сама живет лишь на его доходы.
Затем хранит, чтоб каждый
видеть мог,
Каким был мир, пока не стал
так плох.

Исполняется “Вот придет мгновенье…” После романса Шекспир уходит за раму и застывает. Процессия вновь движется по просцениуму в цилиндрах, постепенно приближается к Пушкину.

Главный странник:
Пора, мой друг, пора! покоя сердце
просит –
Летят за днями дни, и каждый
час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой
вдвоем
Предполагаем жить, и глядь –
как раз – умрем.
Главный прорицатель:
На свете счастья нет, но есть
покой и воля.
Давно завидная мечтается
мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил
я побег
В обитель дальную трудов
и чистых нег.

Главный мудрец:
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.

Главный дервиш:
Сердце будущим живет;
Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.

Процессия стоит вполоборота к зрительному залу.

Пушкин:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Выходит из рамы.

Что в имени тебе моeм?
Оно умрeт, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег
дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке
Оставит мeртвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.

Что в нeм? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.

Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я…

Исполняется “Промчатся годы…” В конце романса к Пушкину подходит Шекспир.

Шекспир:
Кто скажет больше?
Что красноречивей
Хвалы немногословной –
“Ты есть ты”?
Нет в мире слов дороже
и правдивей,
Достигнувших такой же высоты.
Беспомощны и неискусны перья,
Бессильные предмет украсить
свой.
Но тот заслужит славы и доверья,
Кто просто назовет тебя тобой.
Пускай изобразит он, не лукавя,
То, что создать природы гений
смог,
И прославлять тогда мы будем
вправе
Его искусство, ум его и слог.
Исполняется “Вакхическая песня”. К Пушкину и Шекспиру подходит Хайям. В финале романса Хайям поднимает чашу, Шекспир – кубок, Пушкин – кружку. Процессия становится лицом к залу, снимает цилиндры. Выносят кувшины, всем наполняют бокалы.

Хайям:
Друзья, дадим обет быть вместе
в этот час,
В веселье на печаль совместно
ополчась,
И сядем пить вино сегодня
до рассвета!
Придет иной рассвет, когда
не будет нас.
* * *
Все поднимают бокалы.
Хайям:
Конечно, цель всего творенья –
Все:
Мы.
Шекспир:
Источник знанья и прозренья –
Все:
Мы.
Пушкин:
Круг мироздания подобен перстню,
Хайям:
Алмаз в том перстне, без сомненья, –
Все:
Мы!

Исполняется “Человек многолик!” Процессия движется, у всех в руках овальные портреты великих мыслителей, поэтов последнего тысячелетия с датами жизни. На заднем плане высвечиваются портреты с ключевыми цитатами поэтов, мыслителей, философов… Процессия медленно уходит. Поэты становятся на свои места в рамах. Затемнение. Занавес.

Инсценировка по произведениям О.Хайяма, В.Шекспира и А.Пушкина и музыка Геннадия Шарина.
Переводы О.Хайяма: Г.Плисецкого, В.Державина.
Переводы В.Шекспира: А.Финкеля, В.Брюсова, Б.Пастернака.

Вакхическая песня

Стихи Александра Пушкина
Музыка Геннадия Шарина

1.
Что смолкнул, веселия глас?
Раздайтесь, вакхальны припевы!
Да здравствуют нежные девы
И юные жены, любившие нас!
Полнее стакан наливайте!
На звонкое дно
В густое вино
Заветные кольца бросайте!
Подымем стаканы,
содвинем их разом!
Да здравствуют музы,
да здравствует разум!

2.
Ты солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает
и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце,
да скроется тьма!

Человек многолик!

Стихи Омара Хайяма
Музыка Геннадия Шарина
пер. Г.Плисецкого

Мы источник веселья,
мы скорби рудник.
Мы вместилище скверны,
мы чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир,
многолик.
Он ничтожен – и он же безмерно велик!

Кто мы?..

Стихи Омара Хайяма
Музыка Геннадия Шарина
пер. В.Державина

Кто мы? Куклы на нитках,
кукловод – небосвод.
Он в большом балагане своем
представленье ведет.
Он теперь на ковре бытия нас
попрыгать заставит,
А потом одного за другим в свой
сундук уберет.

Вот придет мгновенье…

Стихи Вильяма Шекспира
Музыка Геннадия Шарина
Перевод А.Финкеля

Когда я вижу, что былая слава
Превращена в руины и гроба,
Что в прах повергнут замок
величавый,
И даже бронза – времени раба;

Когда я вижу, как седое море
Над царством суши в битвах
верх берет,
А суша, с морем неустанно споря,
Его расход заносит в свой приход;

Когда я вижу княжеств
треволненье –
То рушатся, то возникают вновь,
Тогда я мыслю: вот придет
мгновенье,
И время умертвит мою любовь.
Страшна та мысль, и плачу от нее:
Зачем непрочно счастье так мое!

Благовест

Стихи Алексея Толстого
Музыка Геннадия Шарина
1.
Молюсь и каюсь я,
И плачу снова,
И отрекаюсь я
От дела злого;
Молюсь и каюсь я,
И плачу снова,
И отрекаюсь я
От дела злого.

Припев:
Благовест…
2.
Далеко странствуя
Мечтой чудесною,
Через пространства я
Лечу небесные,
Далеко странствуя
Мечтой чудесною,
Через пространства я
Лечу небесные.

Припев.
3.
И сердце радостно
Дрожит и тает,
Пока звон благостный
Не замирает…
И сердце радостно
Дрожит и тает,
Пока звон благостный
Не замирает…

Припев.

Промчатся годы

Стихи Александра Пушкина,
Музыка Геннадия Шарина

1.
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды –
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

2.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

3.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды –
И чей-нибудь уж близок час.
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Ноты музыкальных произведений опубликованы в печатной версии приложения.