За пределами квадрата

Наш корреспондент встретился с директором Института коррекционной педагогики РАО Николаем МАЛОФЕЕВЫМ

– Давайте уточним: критиковали не собственно коррекционную педагогику как науку, а сложившуюся практику специального образования. Говорили о том, что нужно отказаться от социальной маркировки ребенка с особыми нуждами как ребенка с дефектом, что система специального образования охватывает лишь незначительную часть детей, что из системы <> дети с глубокими нарушениями в развитии, что не оказывается специализированная помощь детям со слабо выраженными нарушениями. Наконец, недовольство вызывали жесткость и безвариативность форм получения образования и возвышение образовательного стандарта над развитием личности ребенка. Одним словом, было за что критиковать.

– И тем не менее мы знаем, что до Октябрьской революции в России было мало учебных заведений для детей с нарушениями в развитии. После революции была широко декларирована забота об этих детях, для них открывали новые учебные заведения, школы, интернаты.

– Да, это так, но при этом дети с отклонениями в развитии изолировались от среды нормально развивающихся сверстников, семьи, церкви, общественных благотворительных инициатив, сформировалась система <> специальных образовательных учреждений интернатного типа. При этом Закон о всеобуче, принятый в 1930 году, установил единый образовательный ценз, обязательный для всех детей, в том числе и для тех, что имели отклонения в развитии.

– То есть была законодательно запрограммирована тупиковая ситуация?

– В известной мере. Для части детей представилась возможность получать хорошее образование, но другие оказались вообще вне образования. Дети с грубыми интеллектуальными, эмоциональными нарушениями в развитии или со сложной структурой дефекта были отторгнуты государственной системой специального образования, маркированы как <>, а аномальные дети, признаваемые обучаемыми, попадали в систему специального образования и обязаны были там усвоить государственный стандарт знаний, разработанный для нормально развивающихся детей. Кстати, он и для нормально развивающихся детей оказался непригодным.

– Но при этом широко известно, что отечественная дефектология добилась успехов, которые признаются зарубежными специалистами не просто успехами, а крупными достижениями мировой специальной педагогики и психологии. Что произошло и почему?

– Возник парадокс. Дефектологи работали в трудных условиях, но человек так устроен: он в трудной ситуации ищет выход и, как правило, находит. Особенно человек, живущий в России. Ученые были поставлены в такую ситуацию, когда нужно было найти <> обучения разных категорий детей с отклонениями в развитии. Иными словами, нужно было обучить всех детей, а для этого требовалась разработка теоретической базы специальной психологии и педагогики, постановка теоретических и исследовательских задач высокого уровня. И произошло в полном смысле слова чудо. И не только в том, что появились такие выдающиеся ученые, как Л.Выготский, В.Кащенко, А.Лурия, А.Граборов, А.Грибоедов, Г.Дульнев, Ф.Рау, Н.Рау, Ф.Рау, Ж.Шиф, Р.Боскис, И.Соколняскиц, Р.Левина, Н.Морозова, Б.Корсунская, М.Певзнер, А.Дьячков, С.Зыков, и другие. А в том, что наука достигла таких высот, что уже могла диктовать, подсказывать практике выход из чрезвычайно трудных ситуаций. Ребенок с трудностями в развитии, заключенный в некий квадрат, изолированный от нормальной среды, семьи, церкви, общественности, вдруг получил шанс стать нормальным гражданином, выйти за рамки этого квадрата. Уже в 60 – 80-х годах в практике все более и более стало проявляться противоречие между целью специального образования, заданной государством, и целями, которые определяла наука, создавая эту систему как систему, призванную обеспечить условия для максимально возможного <> каждого аномального ребенка.

– То есть вы считаете, что не практика, а именно педагогическая наука, столь ругаемая и осуждаемая обществом, предвосхитила те изменения, которые произошли уже в наше время?

– Разумеется. Начиная с 60-х годов дефектологи предпринимали попытки устранить дисбаланс между обучением и развитием, предлагая кардинальную перестройку отдельных областей обучения применительно к разным категориям детей. Не буду рассказывать, что в те времена значило проявлять собственную инициативу, но во всяком случае институт, который в те времена назывался институтом дефектологии, по собственной инициативе вышел за рамки <>: пытался обследовать, проконсультировать, помочь детям определенных нозологических групп, которым в системе специального образования места не было. Институт включал в планы темы по изучению глубоко умственно отсталых детей, детей со сложной структурой дефекта, детей с грубыми эмоциональными нарушениями. Тогда считалось, что работать с детьми нужно, не привлекая к этой работе родителей. Но ученые института считали по-другому, поэтому они <> ребенка, переписывались с родителями, консультировали их. И в результате уже к 1985 году был отработан комплексный физиолого-психолого-педагогический подход к изучению и обучению аномальных детей, который привел к постановке проблемы ранней педагогической коррекции (от 0 до 3 лет) детей с нарушением слуха, к разработке проблемы интеграции этих детей в массовую систему.

– Все это происходило при поддержке со стороны?

– Увы. При полном отсутствии интереса общества, законодательной базы, при равнодушии специалистов смежных областей к таким формам обучения аномальных детей. И так было до тех пор, пока противоречия не стали общеочевидными и стали подвергаться критике.

– И начался новый этап развития дефектологии?

– Кое у кого существуют иллюзии, что наука, в том числе и дефектологическая, свободна от общества, от государства, от родителей, от других наук. Нет, всегда есть социальный заказ, который меняется, меняются требования к ученым. Но это все вносит определенную специфику в отношения науки и общества. Происходят некие изменения, и к ученым сразу предьявляются претензии. Дескать, что же вы, мы вам поручили, а вы медлите.

– Так было и в этот раз?

– Конечно. В стране изменились социально-политические установки, был разомкнут <>, были устранены социально-политические и идеологические барьеры, сдерживающие развитие системы специального образования как системы помощи и развивающего образования, разрешены частные благотворительные инициативы, патронаж церкви над аномальными детьми, резко расширены права родителей, появился новый Закон <> (1991 г.), который провозгласил свободу выбора форм обучения и свободу их создания – т.е. появилась возможность строить образовательные структуры за пределами <>. Казалось бы, все замечательно. Но! У нас ведь как принято было многие годы – дан заказ, он же приказ, и выполняйте его в одночасье. Но дефектологи не могли в один день выполнить этот заказ-приказ. Наверное, потому, что, начав работать над ним значительно раньше других специалистов, очень хорошо понимали весь комплекс проблем, требующих решения, и прежде всего знали, что необходимо проводить фундаментальные исследования и тщательную экспериментальную апробацию. Они сознательно не хотели участвовать в скоропалительном массированном введении инноваций, предлагая взамен программу планомерного скоординированного выхода из кризиса. (Целевая комплексная программа на 1990-1995 гг. <<Социально-психологическая поддержка, обучение и воспитание детей с недостатками умственного и физического развития – Госкомобразование СССР).

– Я помню эту программу, одним из авторов которой, кстати, были и вы. Но помню также, что именно в это время дефектологи критиковались особенно жестко.

– Именно потому, что не могли немедленно решать <>, поставленную перед дефектологией в масштабах нового исторического мышления.

– В таких случаях обычно находится некто, кто готов быстро работать и быстро рапортовать. Как было в этом случае?

– Появилось большое количество разнообразных инициатив по внедрению в практику нетрадиционных методов психолого-педагогической коррекции, новых форм организации специального обучения, осуществлялось калькирование западных моделей. Специальную педагогику критиковали, дефектологов не признавали как специалистов, которые в состоянии переосмыслить и перестроить систему специального образования. В обществе устойчиво формировался образ консерватора-дефектолога, который противостоит новациям в области новых форм обучения детей с отклонениями в развитии, неспециалисты возносились как новаторы и реформаторы. Вместо эволюционного целенаправленного планомерного преобразования системы на базе развития бесспорных достижений дефектологической науки и практики в очередной раз предпринималась характерная для нашей страны попытка <> изменения ситуации, а значит, и тотального разрушения созданной системы. Сегодня, по прошествии 5-6 лет, наиболее компетентные энтузиасты в области инноваций начинают осознавать непродуктивность и опасность <>, но в плане перспектив совершенствования государственной национальной системы специального образования, системы помощи детям с отклонениями в развитии, перспектив развития коррекционной педагогики сложившаяся ситуация представляется тревожной. Хотя и есть некоторые достижения: дефектологическая наука обеспечила дифференцированное обучение разных категорий аномальных детей в рамках национальной государственной системы. Сегодня она включает 16 типов специального обучения, 8 типов спецшкол с обеспечением содержания, методов и форм организации, разработаны разноуровневые программы для каждого типа школ и вариативные формы организации специального образования.

– Вы – сторонник государственной системы специального образования. Но разве не ясно, что денег у государства маловато, чтобы поддерживать достойным образом эту систему? Не проще ли было ориентироваться на частные школы, на спонсоров, на фонды?

– Да, я за государственную систему образования, я боюсь, что на фоне бесспорно прогрессивных политических деклараций государства и творческой активности большого числа специалистов различных областей науки и практики может произойти реальный <> на уровне государственной системы. А забота о детях с трудностями развития должна быть государственной. Все остальное – спонсоры, фонды, частные пожертвования и инициативы – плюс, но не вместо государственной заботы.

– Когда я была в вашем институте на одном из собраний, мне показалось, что у вас есть четкая программа действий, что вы знаете, что, как и когда надо делать в масштабах государства. Это так?

– Наш институт, наш коллектив считает, что роль науки в ближайшее десятилетие состоит в том, чтобы поддерживать и развивать функционирующую государственную систему специального образования за счет введения инноваций на уровне вариативности форм организации, методов и средств обучения в рамках существующего содержания специального образования, чтобы целенаправленно переподготавливать кадры, поддерживая высокий уровень профессиональной компетенции педагогов в ведущих специальных образовательных учреждениях России, которые могут обеспечить максимально возможное в рамках существующей системы качество обучения ребенка с отклонениями в развитии.

А кроме этого, считаем, что нужно обобщить результаты многолетних экспериментов по ранней психолого-педагогической коррекции детей с нарушениями слуха, интеллекта, речевыми нарушениями и создать государственную систему комплексной диагностики и коррекции различных категорий аномальных детей, начиная с первых месяцев их жизни; определить систему показаний для интеграции ребенка с выраженными отклонениями в развитии в массовые образовательные учреждения, разработать содержание и формы специализированной поддержки интегрированных детей, разработать содержание и формы переподготовки специалистов массовых учреждений.

– Мы с вами говорили и о критике, и о социальном заказе. Все, о чем вы говорите как о государственной стратегии, верно, но все же создается впечатление некой фрагментарности деятельности. Что в принципе должно обьединить ученых, работающих в области специального образования?

– Думаю, прежде всего совместное переосмысление целей, содержания, методов, средств, организационных форм специального образования в соответствии с новым социальным заказом, разработка концепции нового содержания специального образования детей школьного возраста с различными отклонениями в развитии и соответствующей концепции подготовки кадров нового поколения специалистов.

– Не собираетесь ли вы отказываться от заглядывания в будущее, столь свойственного дефектологии в период критического отношения к ней?

– Ни в коем случае, наука должна опережать те задачи, которые будут перед ней поставлены, иначе она окажется не готовой к решению этих задач. Мы должны как бы подталкивать практику к новому, пока еще ей неизвестному. И я думаю, необходимо обеспечить клиническое, нейрофизиологическое и психолого-педагогическое изучение детей с недостатками развития, не охватывавшихся ранее государственной системой воспитания и обучения (дети со сложной структурой дефекта), на основе интеграции результатов предшествующих исследований института и данных экспериментального изучения определить содержание, методы, организационные формы их обучения. Кроме того, мы думаем, необходимо на основе изучения общего и специфического в развитии разных категорий аномальных детей построить максимально полные <> (модели, шкалы основных содержательных линий развития ребенка), указав на все возможные <> в достижении этапных задач. Я думаю, что теперь вы понимаете, почему я за государственную поддержку: такого рода задачи не могут быть решены в кратчайший срок силами энтузиастов и частных лиц, какими бы благими намерениями они ни руководствовались. Сама постановка такого рода задач демонстрирует необходимость проведения фундаментальных пролонгированных исследований в разных областях дефектологической науки.

– И кто, на ваш взгляд, может справиться с этой работой?

– Конечно, институт коррекционной педагогики.

– А каковы гарантии?

– Во-первых, кадровый научный потенциал института. Во-вторых, <> в исследованиях по нейрофизиологии, специальной психологии и коррекционной педагогики. У нас есть кому работать, у нас есть большой научный багаж, прекрасные контакты с практическими учреждениями страны и широкое международное сотрудничество. Наконец, значительный приток в ведущие лаборатории института молодых кадров, которые работают под руководством ведущих специалистов, позволяет надеяться на то, что многие поставленные задачи в ближайшие десятилетия будут выполнены, что будет дальше развиваться отечественная научная школа в столь сложной интегративной области знаний, как дефектология.

Беседу вела Ольвика ДМИТРИЕВА