За несколько недель до «Бордерлайна»

Писать о певице Земфире Рамазановой становится все труднее. Дело тут вовсе не в сложности изучаемого явления. Просто выбранная артисткой позиция затворницы приводит к тому, что каждое вброшенное о ней в публичное пространство слово подвергается болезненному препарированию. Любителям самопиара это, конечно же, на руку. Поэтому, когда в этом году вышел новый альбом Земфиры «Бордерлайн», многие блогеры не ложились спать, пока не вставят свои пять копеек в обсуждение диска. В итоге у некоторых сторонних наблюдателей терпение иссякало настолько, что они, как музыкант Кирилл Немоляев, удаляли из друзей любых, кто во френдленте скажет хотя бы слово о Земфире.

Книга Ольги Жарковой «Земфира и мы» вышла в издательстве «Эксмо» в очень удачный момент – за несколько недель до «Борделайна». По степени неожиданности эти два релиза могут запросто соревноваться. Многие тут же озадачились вопросом: кто такая Ольга Жаркова и какое отношение она имеет к певице? Автор книги не стала держать людей в неведении и оперативно распространила информацию о том, что работает юристом и часто имеет дело с иностранцами. «Интерес к иностранным языкам в свою очередь неизбежно приводил к соприкосновению с зарубежным искусством (музыка, кино, книги), – призналась Ольга Жаркова. – И вот однажды многолетняя увлеченность искусством невольно состыковалась с любовью к исследовательской работе, а искра давней симпатии к творчеству Земфиры предрешила выбор темы».

Неужели вот так вот запросто? А вы как думали… В разделе «Благодарности» автор книги свидетельствует, что после обращения в издательство главред ей ответил буквально через две минуты! И это притом что, конечно, ни о каком визировании книги у самой Земфиры не идет и речи, а полновесной биографии о певице Ольга Жаркова создавать не ставила цели. Это довольно разрозненные заметки о феномене Земфиры, причинах ее популярности, реакции критиков на ее работы, публичном образе, стиле, имидже и проч. Складывается впечатление, что автор изначально не придерживалась какого-то четкого плана, собрав почти в произвольном порядке разрозненные заметки, многие из которых наверняка создавались задолго до решения писать книгу.

В итоге некоторые главы похожи на дырку от бублика, поскольку вместо свидетельств очевидцев в них приводятся бессодержательные фанатские восторги, а вместо событийной канвы – субъективные мысли автора по поводу и без. Это не значит, что в книге вовсе отсутствуют квалифицированные оценки феномена Земфиры. Нет, здесь можно найти дельные высказывания и людей, причастных к становлению певицы в шоу-бизнесе (Александр Кушнир, Леонид Бурлаков), и матерых «акул пера» (Александр Алексеев, Михаил Марголис). Однако в бессистемном повествовании все эти характеристики попросту теряются.

Между тем сама Ольга Жаркова разбрасывает по страницам довольно ценные наблюдения, которые тоже не получают достойного обрамления. Сравнивая Земфиру с ракетой, автор удачно характеризует ее первые пять альбомов, прибегая к метафоре преодолевающего законы тяготения летательного аппарата. Но это не концепция, а скорее набросок, из которого могла бы вырасти как самостоятельная глава, так и целый раздел, но этого, увы, не происходит. Аналогичная ситуация и со сравнением фразы «я выбирала жизнь, стоя на подоконнике» с фразой Федора Достоевского из «Преступления и наказания» о жизни на узком пространстве.

Еще одна потенциально перспективная тема – параллель между текстами Земфиры и образчиками восточной поэзии. В книге приведены пару примеров такого рода, а дальше Ольга Жаркова начинает привычно перескакивать с одного на другое. Следом идет глава «По науке строгой», где идет отсылка к избранным статьям филологов и культурологов о Земфире. Здесь ценнее всего оказываются статистические данные об особенностях словаря песен Земфиры и доминирующих в ее тексте эмоциях. Правда, самой Ольге Жарковой такое препарирование почему-то оказывается не по нутру, и она пренебрежительно заканчивает главу репликой: «Свои люди поймут».

«Свои люди» – это наверняка фанаты, которым автор уделяет на страницах книги непропорционально много внимания. В таком случае становится понятным, почему она столь ревниво относится к научным изысканиям, ведь одно из свойств фанатского восприятия музыки – погружаться в нее с головой и неспособность внятно структурировать полученные впечатления. Ольга Жаркова и сама это косвенно подтверждает, позволяя себе, например, вот такие пассажи: «Будучи уже внутри, ощущаешь дикие потоки сторонних флюидов, прущих что есть силы вглубь, в центр события. Хватаешься за края, пока чувства еще различимы и не поглощены энергией сопричастности» (о декабрьском концерте Земфиры 2013 года). В результате труд «Земфира и мы» пополнился главами о взаимоотношениях певицы с фан-сообществом, значимость которых сомнительна, а достоверность под вопросом. Ну скажите на милость, какой держащий дистанцию творец решится сказать о своей аудитории все то, что он действительно о ней думает?

Ольга Жаркова гордится своим юридическим образованием и прекрасным знанием иностранных языков. Очевидно, что эти знания ей и стоило предельно мобилизовать, чтобы говорить о своей героине предельно концентрированно и максимально убедительно. Так, автор признается на страницах книги, что решила написать ее после заинтересованных высказываний коллег о творчестве Земфиры. Возможно, и стоило сделать основной упор именно на это. Вместо этого же мы имеем два разрозненных экскурса – в начале и в конце книги. Что же касается юридической подкованности Ольги Жарковой, то глава об авторских правах могла бы войти в книгу практически о любом российском (да и не только российском) музыканте.

Финальная часть книги, мягко говоря, обескураживает. Ольга Жаркова предлагает нам невероятно затянутую то ли сказку, то ли притчу о Художнике, его ценителях и правителях. Прописные истины излагаются здесь в невероятно напыщенной форме, а содержимое сказа можно опять же применить к любому культовому музыканту. Так с героини книги окончательно стирается позолота, и становится предельно ясно: Земфира не пуп мира.

Ольга Жаркова. Земфира и мы. 20 лет в стремлении разгадать самый обсуждаемый феномен российского рока. – М. : Эксмо, 2021.